Вечера на хуторе близ диканьки

•

Автор сценария Александр Роу по «Ночи перед Рождеством» Николая Гоголя

Оператор Дмитрий Суренский

Художник Александр Дихтяр

Композитор Аркадий Филиппенко

Оценка - 6,5 (из 10)

Рождественская фантазия В СССР даже само слово "Рождество" не только писалось с маленькой буквы, но и как бы не одобрялось для употребления. Забавно, что именно в разгар хрущевской антирелигиозной кампании начала 60-х годов (вспомним ленты тех лет - "Чудотворная", "Тучи над Борском", "Грешница") при экранизации "Ночи перед Рождеством" режиссером-сказочником Александром Роу было выбрано общее заглавие ранних гоголевских повестей. По всей видимости, режиссер был вынужден усилить в трактовке рождественской язвительной фантасмагории прежде всего антиклерикальные (в образе дьяка, сыгранного Сергеем Мартинсоном) и явно эксцентрические (в представлении черта в исполнении Георгия Милляра) черты. Теперь уже трудно сказать, что подверглось новой редакции в 1970 году, поскольку мы уже имеем дело с исправленной копией, которую, кстати, ныне любят показывать на телевидении именно на Рождество.

Но достаточно подробное воспроизведение в фильме давних рождественских ритуалов, включая обряд колядования и народного веселья, поданных, конечно же, с юмором и порой даже с сатирическим заострением, как раз удивляет, если принять во внимание, что в 1961 году показ сцен празднования все-таки религиозного торжества, пусть и в национальном, малороссийском преломлении, вполне мог быть воспринят властями в качестве любования и прославления якобы отживших традиций. Кстати, еще две экранизации ранних произведений Николая Гоголя - "Вечер накануне Ивана Купала" и "Пропавшая грамота" - не вызвали впоследствии особого энтузиазма именно на Украине, где на рубеже 60-70-х годов начали активно преследовать все мало-мальски своеобразные проявления национального менталитета, вероятно, стремясь таким образом выслужиться перед московским начальством.

Любопытно, что и в творчестве российского режиссера Александра Роу, однажды уже обращавшегося к "малоросской прозе" Гоголя ("Майская ночь, или Утопленница"), его вторая экранизация сказочно-мистических, но и лукавых по интонации повестей этого писателя, находится в промежутке между русскими сказками "Марья-искусница" (по сценарию Евгения Шварца) и "Морозко" (по сценарию Михаила Вольпина и Николая Эрдмана). А с другой стороны, предваряет современную фантасмагорию "Королевство кривых зеркал", в которой под видом сатирического развенчания лени и трусости юной пионерки Оли, ставшей нехорошей и злой Яло в сказочной стране, ненароком проскальзывало крамольное предположение, что и нашу реальность можно было посчитать своего рода королевством кривых зеркал. Как говорится, "сказка - ложь, да в ней намек".

Вот и версия "Ночи перед Рождеством" кажется в какой-то степени удачной уловкой Роу, сумевшего в самый разгар очередных гонений на церковь выразить на экране истинно народную и неистребимую тягу в первую очередь к карнавальной культуре, а не столько к религии как таковой. Возможно, сейчас этот довод во времена чуть ли не поголовного "разъатеистичивания" будет выглядеть кощунственным, но ведь православие всегда прельщало прихожан пышностью и карнавализацией многих религиозных обрядов.