Шрек

•	Кадры из фильма

Американская лента «Шрек» режиссёров-дебютантов Эндрю Эдамсона и Виктории Дженсон признана новым словом в анимации вообще и в компьютерной графике в частности. Хотя внешне она похожа на старые добрые кукольные фильмы - разве что всевозможные трёхмерные существа двигаются намного естественнее, а главное - люди выглядят более натуральными. На самом же деле немалое достоинство «Шрека», с таким энтузиазмом принятым и на фестивале в Канне (там этот фильм даже был в основном конкурсе!), и зрителями во всём мире, заключается отнюдь не в технических новшествах, которые к тому же имеют свойство быстро устаревать.

Пожалуй, после «Аладдина» (1994) впервые появилась столь же популярная анимационная картина, которая лихо, смешно и удачно переосмысливает долговечные каноны сказок. Кстати, двое из сценаристов «Шрека» - Тед Эллиот и Терри Россио - как раз принимали участие в создании «Аладдина», поэтому знают способ виртуозного реанимирования (буквально - оживления) наизусть знакомых всем с детства сюжетов. Пусть сейчас практически перестали использовать термин «постмодернистское кино», но «Шрек», подобно «Аладдину», представляет именно постмодернистский взгляд на давние сказки, которые словно выворачиваются наизнанку, перемешиваются одна с другой, явно осовремениваются, а вдобавок снабжаются пародийными аллюзиями, позволяющими воспринимать всё происходящее в рамках иронического киноконтекста.

Причём если другой суперхит сезона, «Гринч, похититель Рождества» (тоже, между прочим, про чудище, которое все считают ужасно злым, а оно, напротив, готово ответить дружелюбием на дружелюбие), кажется излишне привязанным к американской детской культурной традиции, то «Шрек» более, так сказать, интернационален, открыт для различных сопоставлений. Заглавного персонажа можно принять не только за скандинавского тролля, но и за славянского Водяного или Лешего, а в истории заколдованной принцессы, которая должна избавиться от скверных чар лишь после поцелуя благородного спасителя, легко углядеть перекличку с «Царевной-лягушкой».

В пространстве «Шрека» вполне уместны даже азиатские боевые искусства, которыми, как выясняется, блестяще владеет принцесса Фьона. А поскольку озвучивала её Кэмерон Диас, параллельно снимавшаяся в приключенческом боевике «Ангелы Чарли», где прибегала к помощи восточных единоборств, то это воспринимается уже в качестве остроумной самопародии. К тому же удивительная популярность в Америке тайваньского «Крадущегося тигра, затаившегося дракона» способствовала дополнительному (тоже незапланированному) ироническому восприятию этих нежданных талантов красотки, по ночам превращающейся в уродливое создание, почти под стать самому Шреку.

Так что - две уродины пара? Ведь и типичный голливудский хэппи-энд, который, собственно говоря, был позаимствован «фабрикой грёз» как раз из сказок, обязанных заканчиваться только счастливо, поставлен в «Шреке» с ног на голову. И принцесса-оборотень, и монстр из болота, несмотря на обнаружившуюся взаимную любовь друг к другу, вовсе не становятся в миг прекрасными, а остаются навек внешне такими же безобразными. И даже ослик-зануда, неотступно следовавший за Шреком в его приключениях, тоже подыскивает себе умопомрачительную подругу в лице огнедышащего дракона, точнее, драконши.

Получается, что абсолютно неважно, как они все выглядят и кого вообще едят на завтрак. Главное, что примиряются с отдельными своими недостатками и начинают поступать по-доброму - конечно, в отношении тех, кто этого действительно заслуживает (вот низкорослый злодей Фаркуад, безусловно, подобного не достоин). Такова уж современная политкорректная мораль Голливуда, как будто чуть подправившего известное изречение насчёт «нашего сукиного сына».