Любовники

•	Постер фильма

Даже есть особое преимущество в том, что российские зрители начали знакомиться с “трилогией свободы” Жан-Марка Барра и его соавтора Паскаля Арнольда в обратном порядке, посмотрев режиссёрский дебют французского актёра “Любовники” уже после второй ленты “Слишком много плоти”. Как ни странно, эта первая работа кажется в чём-то совершеннее и внятнее, словно и не тяготится необходимостью представлять суматошный и сумасбродный реальный мир в строгом согласии с принципами “Догмы” (ведь “Любовникам” присвоен порядковый №5 данного манифеста, ставшего таким образом международным). А главное - обнаруживается вне всякого сомнения внутреннее родство не столько с недавно придуманным направлением в мировом кинематографе, будто бы разрешившим всем снимать абы как, чуть ли не на уровне любительского видео, сколько с уже признанной классикой кино, коей теперь является французская “новая волна”.

 

•	Кадры из фильма

Конечно, можно и не знать о том, что Барр любит фильм “Альфавиль” Жан-Люка Годара. Однако насмотренный зритель без труда обнаружит любовно использованные кинематографические цитаты из многих других произведений режиссёров Франции, ворвавшихся в кино на рубеже 50-60-х годов. Кстати, и самого Жан-Марка Барра впору посчитать “нововолновским ребёнком”, поскольку он родился в 1960 году, когда вышли на экран “На последнем дыхании” и “Париж принадлежит нам”, а на подходе был “Жюль и Джим”. Вот и простое название “Любовники” тоже имеет аллюзийный смысл, сразу вызывая в памяти отнюдь не красиво-претенциозных “Любовников с Понт-Нёф” Леоса Каракса из так называемой “новой новой волны”, а “Любовников” Луи Маля, который шокировал публику ещё в 1958 году. Ныне-то даже странно, что из-за такой достаточно скромной (по сегодняшним моральным нормам) картины мог разгореться скандал, хотя самым вызывающим в ней до сих пор остаётся своего рода “тихий протест” влюблённых героев против действительности, в которой нет места для их чувства.

 

Достоинством современных “Любовников” является именно то, что в этом фильме на некоем неуловимом уровне схвачено любовное ощущение, возникшее и существующее между француженкой Жанной, которая работает в книжном магазине, и югославом (что принципиально - не сербом или хорватом) Драганом, художником, нелегально проживающим в Париже. Как раз после ленты “Слишком много плоти”, где наличествуют вполне откровенные и перверсивные сцены, особенно бросается в глаза, что в “Любовниках” нет никакого секса, зато есть любовь. Это трудно выразить словами, но Элоди Бушез и Сергей Трифунович играют, а Жан-Марк Барр, сам взявший в руки камеру, снимает так, что у нас создаётся искреннее впечатление: эти двое по-настоящему любят друг друга.

 

Чего уж говорить о финальном эпизоде, который, возможно, заслуживает включения в число наиболее знаменитых моментов в истории мирового кино - и не по одной лишь технической составляющей (ведь он снят единым, весьма продолжительным куском примерно на восемь минут). Жанна, поднимающаяся по лестнице своего дома после того, как полицейские забрали с собой Драгана, чтобы выслать его из Парижа, - это прежде всего зафиксированное на плёнке свидетельство триумфа актёрского проникновения в образ. Это долгое “восхождение на Голгофу” заставляет зрителей почти физически ощутить горечь разлуки влюблённой девушки, так что начинающая затем рыдать на среднем плане в слегка дрожащем кадре (съёмка с рук!) Элоди Бушез воспринимается не как искусная актриса, а словно реальный человек из документального кинонаблюдения, на наших глазах пережив крах своей любви.

 

Вот истинный прорыв к живому кинематографу, чего недостаёт многим выдуманным love story, в том числе и большинству опусов “Догмы”, чаще напоминающих плохо снятое кино недоучившихся школяров.