Американские политики вскормлены финансовой элитой

Поэтому пойти наперекор ее интересам они не в состоянии

Длящаяся уже много недель баталия между Республиканской партией США, которая контролирует нижнюю часть парламента этой страны (Палату представителей), и администрацией президента Обамы, который представляет Демократическую партию, вызывает у стороннего наблюдателя искреннее удивление. Зачем? Ведь чем дольше продолжается эта вакханалия, тем хуже выглядят обе партии. Однако процесс продолжается, причем без видимого продвижения.

Отметим, что сам вопрос выеденного яйца не стоит. За последние годы этот лимит поднимали раза три, это – чисто технический вопрос, который не очень-то и интересен. В чем же проблема, почему именно этот вопрос стал таким камнем преткновения, а не, скажем, агрессия в Ливии или война в Афганистане? Дело, как мне кажется, в том, что по вопросу тех или иных войн в американском обществе есть некоторое единое описание ситуации. С ним кто-то соглашается, кто-то не соглашается, кто-то считает полезным, кто-то – нецелесообразным, но, скажем, с позицией о том, что агрессия в Ливии – это преступная операция, нарушающая нормы международного права, в США, в общем, мало кто согласится. Иными словами, все эти действия прочно лежат в рамках некоторого информационно-политического поля, с которым в целом согласно подавляющее количество граждан США.

А теперь давайте посмотрим, как в рамках этого поля описывают проблему роста долга основные политические силы США. Демократы говорят о том, что кризис заканчивается, но восстановление рынка труда задерживается; по этой причине экономику нужно стимулировать, а граждан – поддерживать. Республиканцы говорят иначе: они объясняют, что основа роста экономики – предпринимательский класс, т. е. люди, в общем, не бедные, и им нужно снижать налоги, чтобы они платили большие зарплаты своим сотрудникам и увеличивали потребление. Далее в ход идут объяснения, почему все-таки верен именно тот или иной вариант этой дилеммы.

Отметим, что отказаться от нее невозможно, поскольку она вписана во всю политическую культуру США. Правительство (т. е. администрация президента) может ошибаться (по мнению республиканцев), но оно в принципе не может исходить не из интересов американского народа: это – краеугольный камень всех подобных построений. Позиция, аналогичная российской, согласно которой подавляющая часть населения отлично понимает, что власть исключительно враждебна народу, здесь не проходит.

И вот здесь-то и таится главная слабость всей конструкции, которая и приводит к тому, что общественное мнение все время притягивается к вопросам бюджетной и вообще экономической политики. Дело в том, что главная суть той политики, которую проводили все американские администрации с начала 1980-х гг., – это постоянное усиление финансового сектора в экономике. Его доля в перераспределении общественного богатства за эти годы сильно выросла (где-то с 20% от общего объема прибыли корпораций до более чем 50%); соответственно, выросло и его влияние, в т. ч. на политические процессы. Я думаю, что не будет большой ошибкой сказать, что современное поколение политиков в Вашингтоне было «выкормлено» на деньги финансовой элиты США. Это, кстати, не значит, что данная элита раньше была слабой. Нет, конечно, но ее роль существенно выросла, и, самое главное, альтернативные элиты сильно ослабли.

Сегодня совершенно неважно, было ли все это сделано целенаправленно или стало следствием более или менее естественного развития событий. Я, например, считаю, что западные элиты действовали в чрезвычайно узком коридоре возможностей, связанным с кризисом 1970-х гг. с одной стороны и жестким давлением СССР – с другой. Некоторые высказывают чисто конспирологические версии. Но с точки зрения окончательного результата это совершенно неважно, сегодня роль финансового сектора в определении, как говорят политологи, политического дискурса – доминирующая.

И вот тут пришло время вспомнить нашу теорию кризиса. Если она верна (а я пока не вижу оснований считать обратное), то роль финансовой элиты в мире вообще и в США в частности резко сократится. С точки зрения ее нынешней роли, можно даже сказать, катастрофически. И, естественно, эта элита категорически противодействует такому развитию событий, в первую очередь формируя дискурс так, чтобы не было даже возможности обсуждения вариантов подобного развития событий.

В части бюджета это сводится к тому, что тема постоянного снижения совокупного частного спроса является табу для публичных обсуждений. Понятно, что Белый дом не может ее упоминать и по чисто прагматическим причинам, поскольку снижение спроса демонстрирует, что кризис еще и не думал заканчиваться... но республиканцы-то почему молчат? А дело в том, что если начать обсуждать падение частного спроса, то неминуемо возникнет вопрос о том, почему он падает. Ну, а дальше и до масштабов падения, и до других последствий этого процесса недалеко. А этого финансовой элите очень не хочется.

А раз так, то ни республиканцы, ни тем более демократы не могут говорить об основной причине роста расходов бюджета – необходимости компенсировать падающий частный спрос. Дело-то именно в этом! Если перестать его компенсировать, то начнется быстрое падение ВВП с одновременными проблемами у финансового сектора. Больше ему уже триллионы не дашь – могут начаться проблемы. Значит – массовые банкротства, как в начале 1930-х гг.?.. Очень не хочется.

Поэтому республиканцы ругают Обаму за большой дефицит, но в детали не лезут. Тем более туда не лезет сам Обама. И, как следствие, обе стороны конфликта в рамках своей позиции имеют очень слабые места, вокруг которых, так или иначе, и крутится конфликт. Но в силу того, что дискурс заранее определен, они не могут найти выхода. Им бы надо сменить точку зрения – и выход бы сразу нашелся, но это сделать тоже невозможно, поскольку все они помнят, кто, как и за что их «двигал», а идти против элиты очень страшно. Для самостоятельной смены дискурса политик должен обладать высоким интеллектом, невероятной смелостью и абсолютной уверенностью в своей правоте. Последним человеком, решившимся на такое, скорее всего, был Ричард Никсон (за что и поплатился, кстати), но сегодня таких нет нигде – ни в США, ни в Европе, ни в России. Ну разве что в Китае... но и тут есть вопросы.

А это значит, что постоянное топтание на месте в современной политике никуда не денется, пока не рухнет та экономическая модель, которая построена на тотальном доминировании финансового сектора. А вот после этого начнутся веселые времена.