Первая мировая война. Верховный главнокомандующий
На стратегическом уровне военное искусство состоит в сохранении трех важнейших составляющих. Во-первых, в защите военных производств, обеспечивающих войска оружием, снаряжением и техникой. Во-вторых, в удержании значимых транспортных узлов, запирающих движение по жизненно важным грузовым артериям, позволяющим эту технику, вооружение и боеприпасы доставить в район боевых действий. Но третьим и главнейшим является уничтожение живой силы врага при максимальном сохранении жизни собственных солдат и офицеров.
Летом 1915 года, оставляя Польшу, Россия теряла незначительное количество пахотных земель и ряд предприятий легкой промышленности, утрата которых почти не сказалась на вещевом снабжении действующей армии. Заводов и арсеналов, производящих вооружение и технику на территории царства Польского, не было вовсе. Верховный главнокомандующий, великий князь Николай Николаевич допустил единственную, но весьма существенную ошибку. Ошибку, которую он повторял под каждым немецким ударом. Которые в кампанию 15-го года следовали один за другим. Не имея тяжелой артиллерии и испытывая острую нужду во всех видах огнеприпасов, он жертвовал войсками ради удержания земли, безжалостно перепаханной немецкими снарядами. 23 августа 1915 года великий князь был отстранен от верховного командования и переведен на Кавказ. Бремя верховной военной власти императору было угодно возложить на себя.
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: С 1992 года Россия живет в открытом информационном пространстве, где, во всяком случае в области книгопечатания, единственным реальным ограничением служит не цензура, но потребные для полиграфического производства деньги. Написанная разрушителями России история нашего Отечества сегодня пересматривается и корректируется по книгам тех, кто Россию любил. Впрочем, иногда и любовь застилает глаза, заставляя задавать хлеб познания прогорклым маслом устоявшихся исторических мифов. Восстанавливая правду о последней войне Российской империи, никак нельзя пройти мимо вороха литературных штампов и псевдоисторических мифологем, окружающих имя его последнего верховного главнокомандующего — императора Николая Александровича.
Император Николай Второй был и по сей день остается одной из самых оболганных фигур русской истории. Чернушные мифы, словно грибы после теплого дождика, обильно всходили уже при его жизни. Добрейший из русских правителей за всю тысячелетнюю письменную историю России, он стараниями отечественной интеллигенции стал Николаем Кровавым именно за то, что попытался противостоять захлестнувшей страну волне кровавого революционного террора и насилия. Когда террористы и революционеры взяли власть в свои руки, первым делом они пустили под нож так искренне клеветавшую на своего царя русскую интеллигенцию. К счастью, усилиями Солженицына и Солоухина миф о кровавом царе и добрых революционерах в приличных русских семьях сегодня даже не обсуждается.
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: Тем не менее хула на последнего русского царя по сию пору является общим местом историко-публицистических исследований, посвященных его эпохе и в частности Первой мировой войне как самому крупному и драматическому военному эпизоду русской истории начала 20-го столетия. Вот две книги, вышедшие в свет как минимум с 30-летним промежутком. Знаменитое «1 августа 1914 года» ныне покойного Николая Николаевича Яковлева, написанное по личному указанию Андропова, кстати, на основании документов и соответствующих архивов, к которым автор был впервые допущен по распоряжению главы самой секретной службы советского государства. И работа современного автора Алексея Шишова «Голгофа российской империи». Обе книги написаны людьми, несомненно, любящими Россию.
Работа Яковлева в свое время вообще была уникальным явлением. Впервые на ее страницах вместо чепухи о голодном бунте и стихийной Февральской революции звучала тема масонского заговора, приведшего к военному перевороту и погубившему русское государство. Более того, это был едва ли не панегирик доблести и славе русского оружия. Впервые участие России в великой войне представлялось вовсе не цепочкой бездарных неудач, смыть след которых была прямо-таки обязана большевистская Октябрьская революция, но трудным поступательным путем к победе, которую из рук русского солдата вырвали даже не революционеры, но жаждавшие власти русские же либералы.
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Заметим, что реабилитация русской истории и в частности русской военной истории, на которую пошел Сталин в годы Второй мировой войны, когда сапог немецкого солдата вернулся на русскую землю, на Первую мировую войну не распространялась. Можно было говорить о давнем, о Суворове и Ушакове, о Петре I и о славном 12-ом годе. Даже о нелюбимом коммунистами Скобелеве можно было упомянуть в соответствующем фильме. Даже японская война получила достойное отображение в сталинской художественной литературе. Когда в дополнение к более чем тенденциозной Цусиме пришли великолепные степановский «Порт Артур» и семеновское «На сопках Манчжурии». Можно было даже открыто носить солдатские Георгиевские кресты едва ли не из царских рук на полях великой войны полученные. Но вот добрых слов в адрес русских солдат, офицеров и генералов, доблестно в пекле этой войны сражавшихся, по-прежнему не находил.
-----
Казалось бы, после череды крупнейших военных катастроф лето 41-го года, когда зародившийся под Варшавой и Парижем миф о непобедимости гитлеровского вермахта обретал зримую реальность в заснеженных полях Подмосковья, что могло вселить в русского человека веру в победу над германской военной машиной, как не рассказ о том, как русские полки, даже испив горькую чашу великого отступления, не только не имея технического превосходства, но даже не имея элементарного равенства в вооружениях, сумели не только остановить продвижение немецких полчищ, но победоносно вернулись в предгорье Карпат, одержав блестящую победу во второй Галицийской битве. Но по-прежнему оставались вычеркнутые из русской военной истории не только Николай Юденич, последний кавалер двух высших полководческих степеней ордена Святого Георгия. Это хотя бы можно было понять. Не могли большевики простить ему то, как с горсткой солдат добровольцев он едва не взял переполненный революционными матросами Петроград, но и галицийский триумфатор Алексей Брусилов, перешедший на службу к большевикам и служивший инспектором красной кавалерии. Даже в эти критические дни миф о военном крахе Российской империи был для большевиков страницей, не подлежащей пересмотру.
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Это забвение не было некоей случайностью. Это было торжество политической идеологии над исторической реальностью. Сталин не мог поступить иначе. Без черной полосы, в которую надо было превратить русскую историю, предшествовавшую октябрьскому перевороту, кто бы разглядел светлое пятно большевистской революции. В реальности же, если Россия не стояла бы на пороге неминуемого поражения, если трудности, которые она переживала, носили по большей части характер скорее эмоциональный, нежели материальный, то волей-неволей вместо сказки о голодном народном бунте, которая прекрасно вписывается в марксистский догмат, о низах, которые не желают жить по-старому, и о верхах, которые по-старому управлять уже не могут, всплывает история масонского заговора, при активном, хотя и тщательно законспирированном участии Александра Федоровича Керенского, буквально передавшего власть Ульянову-Ленину и Бронштейну-Троцкому и другим товарищам, срочно приехавшим ради этого из уютной Швейцарии и процветающей Америки. Разрушалась вся система марксистской историографии, и, следовательно, рушился весь идеологический фундамент, на котором было возведено все здание советской государственной идеологии. Пойти на это Сталин не мог ни при каких обстоятельствах. Хотя, конечно, аналогии исторической преемственности были столь очевидны.
Но вот советская власть сама ушла в анналы истории. И наступило время серьезного пересмотра написанных по заказу агитпропа исторических сказок. К сожалению, в смутное переходное время возвращать народу, плотно погребенному под сказочными слоениями историческую правду, взялись лети сказочников. Люди, в прямом смысле этого слова генетические связанные с идеологическим наследием рухнувшего режима. Их взгляд на русскую историю как на таковую и уж тем более на последнего русского монарха не стоит даже и комментировать. В таких случая говорят, что бог метит определенный тип людей.
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: Интересно другое, а именно то, что зачастую заведомо не страдающие русофобией, более того, любящие свою страну, вовсе не поверхностно образованные, но глубоко погруженные в исторический материал люди, когда речь заходит о личности последнего русского царя, продолжают заунывное исполнение «старой песни о главном». О его неспособности управлять великим государством, что, как следствие, привело империю к военной катастрофе и к трагической гибели в предательском огне так называемых революций.
Сегодня, слава богу, никому не надо доказывать, что величайшие темпы экономического роста не могут быть следствием управленческих ошибок. Вряд ли нужно комментировать и то, что 60%-ный прирост населения случился вовсе не от ухудшения условий жизни народа. Но вот застарелый миф о военном поражении империи продолжает здравствовать. И если было поражение, то виноват в нем конечно верховный главнокомандующий. Для большинства советских, а равно и выросших на коммунистических дрожжах историков постсоветского периода, даже патриотично настроенных и не страдающих русофобией, любимым эпитетом, используемом в качестве характеристики последнего русского царя как военного руководителя, по-прежнему используется слово «ничтожество». К чести наших пишущих современников, надо сказать, что от себя они ничего, по сути, не изобрели. Но оснастили свои фильмы и книги цитатами из мемуарных писаний современников, деятелей общественных и военных.
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: Занимаясь историей 20-го столетия, исследователю не приходится склеивать расколотые глиняные таблицы. Ему не надо погружаться в мир загадочных иероглифов. В его руках не только скучные бумаги государственных архивов, но и живые, написанные хорошим литературным языком воспоминания современников. Казалось бы, что может быть точнее? Может быть, их суждения не лишены основания?
Между тем именно воспоминания современников, именно мемуарная литература, на которой, как правило, и основываются эмоциональные оценки историков и беллетристов, являются самым недостоверным из всех возможных источников.
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Восточная мудрость гласит, что подобно тому, как кинжал имеет два лезвия, чтобы отнимать и чтобы защищать добытое, язык имеет две стороны — чтобы говорить правду и чтобы надежно скрывать истину. Мемуары разного рода Родзянок и Мельгуновых, Шульгиных и Рубинштейнов, Деникиных и Красновых — это записки людей, напрямую причастных к великой национальной катастрофе. Многие из них в той или иной степени участвовали в военном перевороте, который сперва открыл дорогу чехарде власти, а потом, как следствие, и красному террору. Поэтому историк, читающий их строки, должен буквально быть расследующим особо важное преступление прокурором, перед которым лежат вовсе не показания ни в чем не повинных свидетелей, но письменная версия соучастников кровавого деяния.
-----
Для того чтобы отделить правду от вымысла и попытаться составить более-менее объективное мнение, стоит пересмотреть хорошо знакомые исторические клише, вчитываясь в них, как в страницы полицейского протокола. И начнем мы с простейшего. Едва ли не главным аргументом, на котором базируется утверждение о военной некомпетентности императора, являются скромные погоны полковника, каковые он сохранял даже в бытность верховным главнокомандующим. Злобствуют по этому поводу и мемуаристы эмигранты. А во след им и наши современники. Правда, есть одна существенная ошибка. 18 декабря 1915 года всероссийский император Николай Александрович британским королем Георгом V был возведен в чин фельдмаршала английской службы.
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Личная скромность ни в коем веке не являлась признаком великого ума. Об утрате ума скорее говорит его отсутствие. Как это наблюдалось в эпоху маршала Советского союза Леонида Ильича Брежнева, каковой ни дня не командовав ни дивизией, ни даже полком, вслед за маршальской звездой удосужился возложить на себя даже усыпанный бриллиантами высший полководческий орден Победы.
В монархическом государстве, каковым и была Российская империя, именно монарх является источником всех чинов, орденских знаков и почетных званий. В силу этого он изначально стоит выше любых регалий, как бы вожделенны они ни были для многих его подданных.
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Склоняя на разные лады полковничьи погоны императора, эти люди забывают, что верховный главнокомандующий вооруженными силами Советского союза в войне против гитлеровской Германии Иосиф Виссарионович Сталин добрую половину войны проходил в скромном полувоенном френче, лишенном каких бы то ни было знаков различия. А его главный оппонент — Адольф Гитлер, будучи, кстати, не ефрейтором, а подполковником рейхсвера в запасе, и вовсе военной формы не носил. И орденов на себя не возлагал, даже после громких побед в польской и французской кампаниях, и довольствовался Железным крестом, каковой еще в Первую мировую в чине ефрейтора заслужил в баварских частях армии императора Вильгельма. Любивший лично командовать своими полками, шведский король Карл XXII воинских отличий также не имел и даже под Полтавой фигурировал в синем кафтане вполне цивильного вида. В свою очередь его царственный противник под Азовом состоял в чине бомбардира, т. е. артиллерийского ефрейтора. А под второй Нарвой официально числился аж командиром бомбардирской роты, т. е. не более чем капитаном. Да и Наполеон Бонапарт, будучи республиканским генералом, взойдя на трон, щедро раздавая маршальские жезлы, в маршалы себя не производил и вошел в историю облаченным в серый походный резенгот, без знаков отличия. Полковничьи погоны императора относятся к той же категории причуд, каковые характерны для не самых глупых венценосцев во всех народах и во все времена. Гусиное же шипение мемуаристов, упивающихся безопасной возможностью именовать свергнутого царя полковником, с точки зрения психологии личности, свидетельствует скорее о низкой духовной организации мемуаристов и даже о неизжитом комплексе лакея, который никак в толк не возьмет, отчего барин за каждым ужином не пьет шампанского.
За 24 года своего царствования только единожды последний русский царь благоволил возложить на себя русский Орденский знак, когда 25 октября 1915 года Георгиевской думой Юго-западного фронта был представлен к ордену Святого Георгия 4-ой степени за личное пребывание в зоне обстрела на передовых позициях.
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: Это тоже характерно. Кто в 20-м веке видел главу государства среди солдат в передовом окопе? Ни Рузвельт, ни Черчилль, ни Вильгельм, ни Франц Иосиф этим не грешили. Кто видел Гитлера вне прочных стен Гольшанца, Беркофа или, на худой конец, Винницкого или берлинского бункера. И можно ли было узреть руководящего войной Сталина вне стен Кремлевского обычного или Кремлевского же, но подземного кабинета? Впрочем, главное качество верховного командующего состоит вовсе не в личном мужестве. Главное качество командующего заключается в умении подбирать кадры.
По этому поводу особенно любили изгаляться мемуаристы-политиканы. Особенно из числа бывших членов Государственной думы. Иногда их писаниям вторят и записки вполне уважаемых военных, мемуары которых современных историки и беллетристы дословно повторяют или попросту цитируют, даже не удосужившись подвергнуть цитируемое логическому анализу. Вот как пишет о вступлении императора в верховное командование его же собственной армии такой известный человек, как генерал Деникин.
Антон Иванович Деникин. Сын крепостного, дослужившегося из солдат до чина майора корпуса пограничной стражи. Генерал-лейтенант. Участник русско-японской и мировой войн. Подозрительно скорую карьеру начальник штаба верховного главнокомандующего сделал в 1917 году при генерале Алексееве, после февральского военного переворота.
«Этот значительный по существу акт не произвел большого впечатления. Генералитет и офицерство отдавали себе ясный отчет в том, что личное участие государя в командовании будет лишь внешнее, а потому всех интересовал более вопрос, кто будет начальником штаба. Назначение генерала Алексеева успокоило офицерство. Что касается солдатской массы, то для нее царь и раньше был верховным вождем армии».
А. И. Деникин. «Очерки русской смуты»
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: Невольно возникает ощущение, что почтенный вождь белого движения к старости страдал раздвоением личности. Главное требование к верховному вождю заключается именно в умении правильно подбирать кадры. Кадровый выбор государя он опротестовать не может, поскольку Алексеев, тоже, кстати, как и сам Деникин, крестьянский сын, действительно и заслуженно считался самым компетентным штабным руководителем.
Удачные кадровые назначения, в том числе и военные, для последнего русского царя вовсе не были исключением из правил. В 40 лет герой порт-артурской обороны капитан 1-го ранга Николай Оттович фон Эссен становится командующим морскими силами на Балтике. А капитан 1-го ранга Александр Васильевич Колчак в 42 года принимает командование над Черноморским флотом. Блестяще складывается военная карьера победоносных Алексея Брусилова и Николая Юденича.
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Заметим, что Деникин писал свои мемуары не сгоряча. В Париже, перебиваясь с черствого багетного батона на плохенькое дешевое винцо, у него было время подумать и об истинной роли верховного главнокомандующего императора Николая II в подготовке и проведении победоносной кампании 16-го года. И было время подумать о своей роли в государственном перевороте, который осуществил его близкий друг, крестьянский сын и генерал от инфантерий Михаил Васильевич Алексеев.
Таково свойство человеческой натуры, что более всего человек склонен хулить того, кому он имел несчастье причинить зло. Мемуары Деникина как человека, жившего на самом острие трагического русского перелома, читать, безусловно, надо. Но делать выводы из них стоит, только сопоставив оценки сердитого Антона Ивановича со свидетельствами тех, чье имя не было запятнано черным пятном предательства.
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Мемуаристы-политики идут дальше генерала Деникина. У Гучковых, Милюковых и Родзянок можно найти исполненные серьезности строки о том, что Николай Николаевич государь отлучил от руководства войной если не по наущению Распутина, то уж, во всяком случае, по наискиванию императрицы, опасавшейся популярности великого князя в армии и в буржуазных либеральных кругах.
Вот только при чтении ныне доступных дневников Александры Федоровны подобного впечатления не создается. В реальности история с назначением и снятием великого князя протекала с точностью до наоборот.
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: Следует отметить, что у России, к ее счастью, не было конституции, сжимающей в своем прокрустовом ложе живое течение народной жизни. Но Россия, в отличие от некоторых современных государств, где мешающая жить конституция является священной коровой, была правовым государством.
Согласно своду законов Российской империи, именно государь являлся верховным военным вождем армии и флота. Сегодня документально подтверждено, что в роковом августе 14-го года, хорошо сознавая масштабы военного испытания, выпавшего на долю России, император желал лично возглавить вооруженные силы своей державы.
Ширяев Михаил Николаевич, аналитик: Но было одно но, и этим но была русская оппозиционная буржуазия. Рассчитывая на победоносную войну, а следовательно, и на будущую неизбежную популярность того, кто приведет русские полки к победе, думские разрушители желали выпестовать из числа членов дома Романовых человека, пользуясь амбициями которого, можно было бы осуществить смену правящего монарха.
Из эпохи дворцовых переворотов 18-го столетия хорошо известно, что поставленный олигархами монарх делается послушной игрушкой в руках приведших его к власти заговорщиков. Николай Николаевич, сделавшись Николаем Третьим, должен был послужить инструментом крайнего ограничения царской власти.
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: Осуждая императора Николая Александровича за некую слабость, якобы проявленную им в последние годы царствования, наши современники ставят ему в вину, что вот именно она, эта слабость, и привела к кровавому насилию октября 17-го. Они забывают, что с октября 1905 года Россия уже не была самодержавной. Отсутствие письменной конституции не говорит ни о чем. Достаточно вспомнить о том, что в Англии этот документ отсутствует в принципе. Россия была правовым государством, и ограничение носило характер законодательный.
На пороге войны противостояние с думой в вопросе выбора верховного командующего фактически вело к государственному перевороту. С одной стороны, это был путь к реставрации нормальной, самодержавной власти. Но это была и дорога к широкой конфронтации власти и всех без изъятия интеллектуальных слоев общества, почти поголовно зараженных жаждой личного участия в управлении государством. Перед лицом внешнего вторжения государь не мог пойти на фактический раскол общества. Опыт японской войны, проигранной исключительно по милости жаждавшего революционных потрясений общества, был страшным прецедентом. Он слишком хорошо знал цену единения нации перед лицом грозного врага.
Смирнов Николай Михайлович, военный эксперт: Вступление в верховное командование в августе 14-го — это невольное предвкушение победы. Как не сильно германское оружие, но слишком высокий потенциал заложен в военном союзе по имени Антанта. В августе 15-го, после Горлицкой катастрофы и оставления Польши, принятие бремени верховного правления есть акт высочайшего гражданского мужества и духовной силы. В славном 12-м году при вторжении всеевропейских полчищ император Александр на подобное не решился, сложив ответственность на плечи Михаила Илларионовича Кутузова.
Вопреки устойчивому мифу о неспособности последнего русского царя к управлению страной и войсками, кампания 16-го года, осуществленная под его водительством, была победоносной. Преодолев последствия военной катастрофы 15-го года, император привел страну и армию к порогу победы. Но именно это и не устраивало оппозиционную русскую буржуазию.
Комментарии читателей Оставить комментарий