Корабль "Черные гитары"

Диск предоставлен агентством “Медиаполис”

• “Корабль”: песни оживших татуировокЕсть в роке такое еще не замыленное понятие, как “песни с плохой кармой”. Оно касается тех вещей, которые уверенно несут грузящий посыл, рассказывая о чём-то несостоявшемся - любви, вере, жизни. “Плохая карма” может тщательно маскироваться, как у “Смысловых Галлюцинациий”: всё, мол, ребята, нормально, а сами тем временем потихоньку утягивают нас “в тёмный омут с головой”. А может и выставляться напоказ, сильный пример - “ленинградовский” “Терминатор”.

Московская группа “Корабль” принадлежит ко второму типу. Они всячески рекламируют свою худую карму. Называют диск “Чёрные гитары” и изображают на обложке соответствующие инструменты, плавно перетекающие в винтовки (!!). Опять же - перенасыщают тексты чёрным цветом и не скрывают от девушек своих коварных замыслов: “Лизон тебе опять играю чёрный музон”.

Не будем однако спешить с выводами о тотальной безнравственности членов “корабельной” команды. Их агрессия - шутливая, игрушечная - и не зря вокал основного солиста (а поют в “Корабле”, так или иначе - ВСЕ!) Александра Ширнина так напоминает полудетское пение лидера “ЧернозЁма” Евгения Кокорина.

Это вам никакие не “блатные”, а всего лишь - их татуировки. И действительно: весь конверт усеян странными рисунками, словно позаимствованными из справочника по боди-арту, а каждый текст как бы вырастает из той или иной картинки. Вот девушка пылающая в огне - и мы видим застреленную измученным любовником неверную пассию (“Wildman”), вот две мужские руки, розовая и голубая, на фоне звёздного неба - и перед глазами встаёт “розовый” мечтатель из “Ясенево” потерявшийся в ночи из-за пьянки с синюшным другом. Язык порою столь же живописен и напоминает больную образность обитателя кутузки: “пусть огнедышит он пусть огнеранит”, “Ясенево - Я синева”

Вообще, “Кораблю” лучше всего удаются те песни, которые ориентированы на уже известные произведения. “Ясенево” один в один повторяет сюжет “Милицейского протокола” Высоцкого и “Короля проспекта” Сукачёва, а “8-й Альдебаран” очень напоминает алкоголические сказки великого русского поэта Юрия Кузнецова. И дело не в заимствованиях - просто та же самая худая карма города Москва заставляет героев вновь и вновь повторять нехитрый сценарий.

Первые критики “Корабля” настойчиво намекают, что ребятки-то - того, “из “Ленинграда”. На самом деле, общего, не так уж много (ну, если только, раскрепощённое обилие мата в раннем сонге “Соси банан” да уверенное пользование мелодий из западных хитов). Шнур - словно обнажённый нерв бытовухи, он играет на чистых инстинктах и не умеет мыслить комиксами. Свободные же художники из “Корабля” сидят в белых рубашках на свежем воздухе (см. фотку под диском) и под водочку с курочкой неспешно творят незамысловатые, но увлекательные “лав стори”.