Дмитрий Ревякин сравнил жителей российской глубинки с бесправными индейцами

Четвертый поэтический сборник лидера «Калинова Моста» Дмитрия Ревякина содержит немало прозрений на тему «как мы дошли до жизни такой»

Дмитрий Ревякин © KM.RU, Евгений Стукалин

В последние десять лет Ревякин ведет непрерывное наступление сразу по всем информационным фронтам. Полная антология группы, свежие номерные альбомы, художественные выставки, концертные DVD, сольные диски, трибьют Александру Башлачеву, дуэты с соратниками по оружию, книги, наконец... Все это выстреливает одно за другим пулеметной очередью, не давая поклонникам передышки ни на мгновение. Недавно в программе Захара Прилепина «Соль» Ревякин сетовал, что слово сейчас из-за обилия новостей обесценилось, но при этом выразил уверенность, что духовные братья все равно постигнут суть и отделят зерна от плевел.

«Алмазная скоба» - это уже четвертый ревякинский сборник стихов. Сюда вошли произведения, не ставшие песнями и написанные с 1 апреля 2009-го по 11 ноября 2013-го. Все они расположены по хронологическому принципу. Название книги «Алмазная скоба» Ревякин объясняет в ироническом ключе – то, что пробивает кольчугу врага в бою и то, что можно погрызть в голодные времена. Если же говорить серьезно, то заглавие отражает разные грани характера и грани вселенной.

В тех стихотворениях, где упоминается «алмазная скоба», понятно, что речь идет о мистической Вертикали, скрепляющей Небо и Землю до последних времен. Ревякин не сомневается в справедливости Божественного Промысла — недаром в стихотворении «О Правде» он с благоговением замечает: «Правят миром символы и знаки». При этом поэт отдает себе ответ, что эти законы не носят механистический характер, поскольку Господь «упразднил прогнозы звездочетов, трактовки дат космических рождений».

Продираться сквозь ход авторской мысли порою нелегко. Ведь Ревякин даже не столько поэт, сколько сказитель эпоса. Над его мудреными словосочетаниями, вроде «энигмы будущих причастий» или «канон волнообразных упований» можно размышлять сутками, но ни на йоту не приблизиться к расшфровке. По возможности, он старается не сковывать себя рамками привычных поэтических жанров. Например, стихотворение «Элегия» ожидаемо начинается меланхоличным осенним пейзажем, однако завершается на достаточно бравурной ноте - «алаверды» друзьям. «Балладка» вообще носит пародийный характер, поскольку содержит язвительное замечание: «Не вождь, не дуче, а хрен на блюде».

Дмитрий Ревякин © KM.RU, Евгений Стукалин

Шутит Ревякин редко, но метко. В «Минутном» он позволяет себе самоироничные частушечные распевы и и дружеские шаржи: «Жизнь микрофарадная, куда я без нее; то Баслык порадует, то подклад сгниет». Обратим внимание, что даже в таких бесхитростных по форме виршах встречается громоздкое и малопонятное слово «микрофарадная». В «Опишу, как ходят в гости к другу и поэту» Ревякин увлеченно описывает дорогу к дому Константина Кинчева, не скупясь на упоминания конкретных столичных топосов, типа Лялина переулка. «Новые индейцы» - беспощадное сатирическое полотно о бесправных жителях российской глубинки, доведенных со состояния обитателей американских резерваций. 

Дмитрий Ревякин © KM.RU, Евгений Стукалин

Писать стихи Ревякину с каждым годом все сложнее и сложнее, потому что он стремится соответствовать своим этическим и эстетическим канонам, не желая при этом повторяться. При этом песни ему даются проще, поскольку «Калинов мост» - постмодернистская группа, позволяющая вольное варьирование тем. Подбирая синонимы, Ревякин нередко обращается к различным словарям, а также советуется с мамой. Сын же помогает ему набивать стихи на компьютере. В выходных данных книги Степан Ревякин обозначен как «секретариат».

Издание получилось красивым удобным, но, увы, не без косяков. Нумерация в содержании на две страницы отстает от реальной пагинации — так что, продираясь сквозь дебри смысла читатель испытывает еще и дополнительные трудности. Но все эти страдания непременно должны увенчаться катарсисом.