Москва и Осло не могут поделить Баренцево море

Сегодня завершается официальный визит в Норвегию президента России Дмитрия Медведева

Сегодня завершается официальный визит в Норвегию президента России Дмитрия Медведева. Вчера Дмитрия и Светлану Медведевых торжественно встречали на площади перед королевским дворцом в центре норвежской столицы король Норвегии Харальд V, королева Соня, кронпринцесса Метте-Марит и члены правительства. В честь российских гостей на площадь был выведен королевский караул, в исполнении военного оркестра прозвучали государственные гимны.

Центральный телеканал Норвегии ведет прямую трансляцию визита. Среди прочего, местные журналисты отмечают, что за историю отношений двух стран между ними никогда не было военных конфликтов, и что норвежская королевская чета имела близкие родственные связи с российской императорской семьей. Так, король Хокон, дед нынешнего короля Харальда, приходился императору Николаю II двоюродным братом.

Впрочем, Николаю II «везло» на кузенов: Вильгельм германский устроил мировую войну, погубившую обе империи, Георг английский предал его в марте 1917 года, отказав в политическом убежище, даже не дожидаясь обращения с такой просьбой. Да и с норвежским кузеном было далеко не все гладко: именно при нем закладывались основы тех территориальных споров, которые наши страны не могут разрешить по сей день. Во всяком случае, в рамках данного визита это вряд ли произойдет: пресс-служба Кремля уже объявила, что в ходе визита стороны не будут подписывать документ о границе южной части Баренцева моря, «однако Москва рассчитывает на диалог по этому вопросу».

Между тем вопрос урегулирования споров по разграничению в Баренцевом море и особенно районе Шпицбергена давно уже лежит тяжелым камнем преткновения в российско-норвежских отношениях. Сложность состоит не только в том, что к делимитации морской границы Россия и Норвегия подходят по-разному – между ними продолжается еще и спор о 200-мильной акватории вокруг архипелага Шпицберген.

История российско-норвежского спора о разделе акваторий Баренцева моря завязалась в начале 70-х гг. прошлого века. В 1975 году ООН ввела в действие понятие исключительной экономической зоны, протяженность которой от береговой черты устанавливалась в 200 морских миль (370 км). Благодаря этому прибрежные страны получили суверенное право регулирования хозяйственной активности в огромных акваториях. А в 1982 году Конвенция ООН по морскому праву разрешила расширять границы континентального шельфа вплоть до 350 морских миль. При этом в ст. 77 говорится, что «прибрежные государства осуществляют над континентальным шельфом суверенные права в целях его разведки и разработки природных ресурсов».

Еще до всеобщего международного признания прав на 200-мильные акватории несколько стран приняли предложение Великобритании о разделе Северного моря в соответствии с принципом срединной линии, т. е. по линии, равноотстоящей от сухопутных границ. В результате норвежцам досталось в 1965 году месторождение Экофиск, а 4 годами позже на континентальном шельфе они нашли и первую нефть, что позволило Норвегии в кратчайший срок неслыханно разбогатеть.

Заключив столь выгодные соглашения, Норвегия желала бы распространить принцип срединной линии также и на Баренцево море, и потому предложила СССР осуществить делимитацию морской границы по линии, проходящей на равном расстоянии между восточными островами архипелага Шпицберген (который норвежцы считают своим) и советскими островами Новая Земля и Земля Франца-Иосифа.

СССР же на разграничение морских пространств по принципу срединной линии не согласился, т. к. еще в далеком 1926 году в одностороннем порядке определил границы своих владений в Арктике. В основу раздела арктических акваторий положили секторный принцип, когда морская граница проходит по меридиану от точки сухопутной границы на побережье до Северного полюса. До вступления в силу Конвенции 1982 года границы советских полярных владений никем не оспаривались, но никем и не признавались. Заметим между тем, что СССР был не одинок в своих претензиях на Арктику: еще в XIX в. секторный принцип раздела прибрежных акваторий на Севере провозгласила Канада.

Пока шла холодная война, Советскому Союзу и Норвегии договориться о разделе акваторий не удавалось, и в 1976 году эти страны установили границы своих экономических зон в одностороннем порядке. Вот из-за этого-то и возникла спорная акватория площадью около 175 тыс. кв. км. Кусок жирный – вот и продолжаются по сию пору переговоры о разграничении морских пространств в Баренцевом море. Единственный ощутимый результат, которого удалось достичь за более чем 30-летний период, – прецедент совместного управления частью спорной акватории, т. н. «серой зоной». В январе 1978 года страны подписали временное соглашение о рыболовстве, которое с тех пор ежегодно продлевается. Во многих публикациях, посвященных проблемам российско-норвежских отношений, «серой зоной» ошибочно называют всю оспариваемую двумя странами акваторию. На самом деле размер «серой зоны» составляет 67,5 тыс. кв. км, в нее входят 23 тыс. кв. км норвежской экономической зоны и 3000 кв. км – российской.

С норвежской стороны переговоры о «серой зоне» вел министр морского права Енс Эвенсен. Заметим, что в те времена его ведомство служило своего рода альтернативным министерством иностранных дел. Многие в Норвегии уверены, что договор о «серой зоне» – явная уступка русским, и что Эвенсен подписал соглашение под нажимом своего заместителя Арне Трехолта, которого в 1984 году разоблачили как агента советской разведки. В этой спорной зоне разрешено вести ловлю рыбы, крабов и прочих морепродуктов, а вот попытка СССР в 80-х гг. начать здесь добычу нефти и газа натолкнулась на резкий протест Норвегии. С тех пор на ведение геологических работ в этой акватории объявлен мораторий. Но уже те первые результаты поисков советских геологов и оценки норвежских специалистов показывали, что в спорной зоне, а особенно в ее южной части, имеются огромные запасы углеводородов.

Наша страна не согласна с норвежским принципом деления акваторий не только потому, что при этом нарушается принцип исторической справедливости – тут же автоматически встает вопрос и о статусе Шпицбергена. Собственно, к началу ХХ века для большинства стран мира он был «ничейным»; в Санкт-Петербурге его считали безусловной, хотя и не особенно нужной принадлежностью Российской империи. А Норвегия, только в 1905 году ставшая независимой, тоже хотела считать его своим. Но поскольку в те годы никто практической пользы от Шпицбергена не предвидел, вопрос о его государственной принадлежности особенно и не форсировался – в мире была масса объектов для дележки и поважнее. И до Первой мировой войны вопрос так и был подвешен. А потом России стало, мягко говоря, не до Шпицбергена. В итоге в феврале 1920 года на конференции в Париже, определившей статус Шпицбергена, российских представителей не было вовсе – ни «красных», ни «белых».

В результате Парижский договор 1920 года объявил «полный и абсолютный суверенитет Норвегии над архипелагом Шпицберген». В 1935 году наша страна, ставшая к тому времени СССР и худо-бедно выбравшаяся из разрухи, официально присоединилась к Парижскому договору. Сегодня его участниками являются 42 государства, часть которых вообще не имеют выхода к морю (Афганистан, Словакия, Чехия и Швейцария). Еще до официального присоединения к Парижскому договору Советский Союз выкупил на Шпицбергене несколько угольных шахт и начал поставлять топливо на континент. Работа шахтеров прекращалась только на время войны, а затем возобновилась и продолжается до сих пор. Сегодня российские шахтеры добывают уголь только на одной шахте, угледобыча там заведомо убыточна. Но она продолжается, чтобы обозначить присутствие российских интересов на Шпицбергене.

Надо также уточнить, что, несмотря на «полный и абсолютный суверенитет» Норвегии, последующие статьи того же Парижского договора его существенно ограничивают. Согласно второй статье, «суда и граждане всех Высоких Договаривающихся Сторон допускаются на одинаковых основаниях к осуществлению права на рыбную ловлю и охоту в местностях, указанных в статье первой, и в их территориальных водах». Третья же статья постулирует равный доступ стран к хозяйственной и экономической деятельности на архипелаге.

В 1977 году Норвегия распространила на 200-мильную акваторию вокруг Шпицбергена режим т. н. рыбоохранной зоны. Рыбоохранный режим ввели, не согласовав решения со странами, подписавшими Парижский договор. Право Норвегии на контроль 200-мильной зоны вокруг Шпицбергена сегодня признают только Канада и Финляндия, которые рыбного промысла у архипелага не ведут. В результате мы имеем ежегодные скандалы с арестами норвежцами наших рыболовецких кораблей. Вспомните знаменитую историю корабля «Электрон» и его капитана Яранцева – в 2005 году они были арестованы норвежцами, но прорвались в Мурманск, да еще с норвежскими полицейскими на борту. Из-за столь неординарной развязки этот скандал прогремел на весь мир, но ведь что-то подобное происходит едва ли не постоянно. Наш МИД регулярно пишет письма протеста, их норвежские коллеги их аккуратно подшивают. Официальная позиция Норвегии: действие договора распространяется исключительно на острова архипелага и территориальное море, отстоящее от берегов на 12 морских миль.

Собственно, можно попытаться обжаловать позицию Осло в Международном суде в Гааге, благо норвежцы «достали» не только россиян. 4 года назад Испания и Исландия уже пообещали оспорить норвежские претензии на свою исключительность в шпицбергенских водах, и только вмешательство высших начальников из НАТО и ЕС заставило спустить дело на тормозах.

Ситуация о статусе «серой зоны» осложняется еще и тем, что она богата не только рыбой (на это высокие чины обеих стран в конце концов закрыли бы глаза), но также нефтью и газом. И хотя после всех скандалов и в самой Норвегии стали раздаваться голоса о возможности совместного управления всей спорной акваторией, вопрос о нефти и газе существенно усугубил всю проблему.

Впервые советская сторона выступила с подобным предложением в 1990 году, когда Норвегию посетил тогдашний премьер-министр Николай Рыжков. Норвежцам предлагалось также начать совместную добычу нефти и газа до подписания договора о морской границе. Но как раз в 90-е годы выяснилось, что запасы нефти и газа на шельфе Северного моря истощаются быстрее, чем ожидалось, и нефтяным запасам Норвегии, превратившим страну в «северный Кувейт», вот-вот наступит конец. Спасти благосостояние нации могло только движение на восток, в Баренцево море, в т. ч. разработка ресурсов «серой зоны». Поэтому вплоть до сего дня официальный Осло все подобные предложения категорически отвергал. Норвегия согласна сотрудничать в добыче углеводородов только в «бесспорных» акваториях.

В свою очередь, и Россия с ее обширными запасами нефти и газа предпочла занять выжидательную позицию – чтобы не обеспечивать конкурента на мировом рынке энергоносителей новыми сырьевыми резервами. Еще в 2002 году в ходе своего визита в Осло Владимир Путин даже философски заметил, что «надеется на разрешение территориального спора до своего выхода на пенсию», после чего переговоры несколько лет вообще были фактически заморожены. Ситуация стала меняться только в последние годы, по мере того, как на повестку текущего дня вышла реализация трубопроводных проектов – «Северного» (а в перспективе – и «Южного») потоков. Стало также выясняться, что у России может не хватить запасов газа – не абстрактных, в «разведанных месторождениях», а конкретных, готовых к немедленной разработке. И для этого требуются технологии и инвестиции. Между тем глаза стали разгораться и у норвежцев, у которых тоже заканчиваются запасы газа на разрабатываемых месторождениях.

Дело в том, что вплотную к «серой зоне» с российской стороны примыкает самое крупное в мире на сегодняшний день газовое месторождение – Штокмановское. Воодушевленные норвежские власти тут же заговорили о том, что когда граница в «серой зоне» будет проведена, обнаруженный там газ можно будет легко подключить к трубопроводной системе Штокмановского месторождения, создав единое газовое мегаполе. В настоящее время спор между Москвой и Осло идет о технических сторонах решения территориального конфликта. Россия предлагает «блоковый» подход, предполагающий заключение отдельных соглашений по частным вопросам: по нефти и газу, по рыбным ресурсам. Как считают эксперты, в ходе заключительного этапа переговоров о «серой зоне» Москва будет добиваться пересмотра и норвежских притязаний на экономическую зону вокруг Шпицбергена.

Впрочем, военный эксперт Анатолий Цыганок напоминает, что проблема «серой зоны» и статуса Шпицбергена имеет не только экономический, но и военно-стратегический аспект. Во времена холодной войны Арктика представляла для великих держав стратегический интерес. Маршрут через Северный полюс был самым коротким путем от США до Советского Союза, т. е. идеальным для стратегических бомбардировщиков и баллистических ракет. Позднее Арктика стала интересна для подводных лодок, которые под покровом льда могли приблизиться к берегу гипотетического противника. «В будущем на военную составляющую сыграет площадь арктических льдов, которые будут неуклонно сокращаться, и к 2050 году станут на 30% тоньше, а их объем уменьшится за это время на 15-40%. Благодаря этому военно-морские силы получат возможность действовать в Арктике на протяжении значительной части года», – предупреждает Цыганок.

Наибольшее влияние на состояние уровня безопасности Арктического региона России оказывают: несение боевого дежурства стратегическими бомбардировщиками; несение боевого дежурства в Северном Ледовитом океане и Северной Атлантике атомных подводных лодок США с базы ПЛАБ в Кингс-Бей и базы ПЛАБ Бангор (штат Вашингтон); создание американской противоракетной обороны ПРО на Севере с модернизированными ракетами SM-3, планируемом размещение в Норвегии зенитно-ракетном комплексе ИДЖИС (AEGIS – Advanced Electronic Guidance Information System).

НАТО никогда не скрывало свои интересы в Арктике, прежде всего – военные. На Северо-Западном европейском театре военных действий ОВС НАТО находится акватория западной части Баренцева моря и архипелаг Шпицберген. Расширение НАТО в Арктике означает фактический отказ от признанных мировым сообществом границ операционных зон ОВС блока, установленных документами 1949-1953 гг., которые в северной Норвегии не выходили за пределы норвежских территориальных вод, а в северной Атлантике – за пределы северных географических границ Норвежского и Гренландского морей. Как заявил в интервью Daily Telegraph министр обороны теневого кабинета Великобритании Лайэм Фокс, «4 из 5 стран, борющихся за Арктику, – члены НАТО, и мы должны быть уверены, что НАТО обладает желанием и возможностями, чтобы не допустить действий России в Арктике, идущих вразрез с международными соглашениями».

Таким образом, России придется иметь дело в Арктике не только с отдельными странами, а со всем блоком НАТО. Уже сейчас страны этого блока начинают ставить под сомнение один из приоритетов новой Транспортной стратегии России – Северный морской путь. Норвегией и Соединенными Штатами даже оспаривается требование Федерального закона РФ «О внутренних морских водах, территориальном море и прилежащей зоне Российской Федерации», в соответствии с которым на проход по Северному морскому пути иностранных военных и военно-вспомогательных судов будут накладываться жесткие ограничения. Такие корабли будут допускаться на трассу СПМ только по специальным разрешениям, которые придется получать в дипломатическом порядке.