Загадка Пирейского льва и мистификации в истории
Цикл статей кандидата исторических наук Лидии Грот на тему опровержения норманской теории, заинтересовал нашу аудиторию. Об этом свидетельствуют цифры статистики посещений текстов этого автора. Неизменно статьи Лидии Грот оказывались в числе лидеров рейтинга и вызывали настоящий шквал откликов-комментариев. Далеко не все соглашались с историком и выдвигались контраргументы. Среди них была и ссылка на широко известную, византийскую скульптуру Пирейского Льва, на которой «обнаружены шведские руны». Очередная статья Лидии Грот как раз и посвящена данному вопросу.
В 1687 году венецианцы одержали победу над турками, под властью которых в то время находилась Греция, и скульптура льва среди других военных трофеев перекочевала в Венецию. В конце XVIII века шведский дипломат Окерблад обнаружил на скульптуре рунические надписи, правда, не очень чёткие и повреждённые. В 1890 г. была заказана гипсовая копия льва, которая была доставлена в Стокгольм и до сих пор находится в Историческом музее столицы Швеции. В 1913 году эти надписи были исследованы шведским филологом Эриком Брате. По его мнению, надпись содержала, в том числе, и следующее:
«…жители Рудрсланда, дали их выбить».
Пирейский лев играл роль важного исторического источника, с помощью которого пытались подкрепить идею об особой роли Руслагена в шведской истории. В этой роли он, естественно, не был обойден вниманием и российской скандинавистики. В настоящее время рунные надписи на пирейском льве рассматривались подробно в монографии Е.А. Мельниковой «Скандинавские рунические надписи». Мельникова кратко характеризует представленные в её работе рунические источники, в том числе и рунические надписи на пирейском льве:
«В Приложении к главе III помещены три известные на настоящее время надписи, найденные на территории Византии: два граффити из собора св. Софии в Стамбуле (Константинополе) и три пространные надписи, выполненные на мраморной скульптуре сидящего льва, вывезенной из Пирейской гавани в Венецию. Поскольку путь в Византию лежал в XI в. почти исключительно через Восточную Европу и византийские варанги, проходя через Русь, нередко задерживались на службе русских князей (как, например, Харальд Сигурдарсон), представляется, что эти надписи существенно дополняют картину.»
Однако еще в 70-80-е годы крупный знаток рунного наследия, профессор упсальского университета Свен Б.Ф. Янссон раскритиковал как толкование Брате, так и все толкования его предшественников, признав их фантазиями. Статья Янссона «Руны Пирейского льва» очень интересна. В ней описана предысторию обнаружения на нем рунных надписей. Предыстория рассказывает о том, что в бытность этого льва в Афинах никаких рунных надписей на нем никто не замечал. Это при том, что среди обозревавших его в Пирейской гавани были как представители западноевропейского ученого мира, так и представители образованных кругов шведского общества. Далее переехав из Пирея в Венецию, лев и там просидел более ста лет, привлекая восхищенные взгляды многих путешественников, включая и наблюдательного Гёте, но никто из них не заметил высеченных надписей на скульптуре.
« Даже после того, как лев из Пирея был перевезён в Венецию (1688 г.), прошло много времени, конкретно, сто десять лет, пока обнаружилось, что на льве были начертаны руны», сообщает Янссон.
Откуда же вообще на льве появились какие-то знаки, которые пытаются интерпретировать как шведские руны? Чтобы ответить на этот вопрос надо вспомнить, что еще в 1599 г шведский языковед Юхан Буре получил официальное задание отыскивать и срисовывать рунные надписи. Интерес к рунам в Швеции подогревался соперничеством с Данией. Известны споры Юхана Буре и датского ученого Уле Ворма о датском или шведском происхождении рун. Далее на протяжении всего XVII векаизучение шведских древностей, в том числе и рунных надписей, активно поддерживалось государством и переживало небывалый подъем.
В 1685 г. Юхан Перингшёльд был отправлен в поездку за рубеж с целью отыскания в разных странах так называемых «готических памятников» («götiska monument»), т.е. памятников материальной культуры, которые подтверждали бы великое прошлое гото-шведских предков. В 1699 г. он опубликовал тексты, скопированные с 50-ти рунных камней. Среди них были и такие, в которых упоминались и поездки на Русь (Humlagardi), а также в Грецию и в Святую Землю. Перингшёльд был одним из первых, кто стал использовать эти упоминания для утверждения шведского происхождения византийских варангов. Толкования Перингшёльдом рунных надписей характеризуются сейчас как «смелые», т.е. проще говоря, – вымышленные, но они показывают, что фантазийные толкования рунных надписей ещё с конца XVII в. привлекались, в том числе, и «как важные свидетельства участия шведов в отрядах «варангов», поэтому Эрик Брате шёл уже хорошо протоптанной тропой.
Интерес к рунным камням охватил в XVII в. и другие западноевропейские страны. В 1687 г. шведский король Карл XI отправил два рунных камня в Англию, по просьбе короля Англии. Изучение рунных надписей стимулировалось и продолжающейся публикацией исландских саг с увлекательными рассказами о путешествиях выходцев из скандинавских стран и их поездках, в том числе, и в Грецию. Во второй половине XVIII в. шведский филолог Юхан Ире опубликовал два труда, посвящённых изучению рунных надписей: «De runarum in Suecia antiquitate» (1769) и «De runarum patria et origine» (1770).
В это же время он публиковал работы и по этимологии, в том числе, прославивший его шведский этимологический словарь «Glossarium Suiogothicum» (1769), в котором дал толкование слову «wäring» как готскому переводу греческого слова «foederati», т.е. «союзники», восходившему, по его подсчетам, ещё ко временам императора Константина. Это имя, по утверждению Ире, и приняли выходцы из скандинавских стран, прежде всего, шведы в память о древней «готской» гвардии в Византии. Работы Ю. Ире получили широкое хождение в европейских научных кругах, в частности, они произвели большое впечатление и на Г.Ф. Миллера, выписавшего их в Петербург, и на А.Л. Шлёцера, ссылавшегося на Ире в своих работах.
Этот небольшой историографический экскурс хорошо показывает, как в шведском обществе постепенно росло убеждение о том, что в великом шведском прошлом была и страница, которую вписали «византийские варанги шведского корня», и что рунные камни должны были хранить об этом неопровержимые свидетельства, – убеждение, которое к концу XVIII в. стало расходиться кругами и в европейских образованных кругах.
На этом фоне вполне естественно предположить, что какому-нибудь ревностному приверженцу идеи великого прошлого свеев могла во время визита в Венецию прийти в голову мысль «украсить» рунами мраморного льва у входа в Арсенал. При некоторой сноровке не так и сложно придать орнаментике нужный «среднешведский» вид. Копии рисунков с рунных камней публиковались и «состарить» рунные знаки до нечитебельности – всё это вполне могло расцениваться как «невинное злодейство с благой целью» – укрепить в умах просвещённых европейцев то, во что многие и так свято верили.
Лидия Грот, кандидат исторических наук, эксперт проекта "Переформат"
