Путин должен выбрать, на чьей он стороне: элиты или народа

Если он решит опереться на богатое меньшинство, те, кто поддержал его на выборах, выступят против него

Возвращаясь на пост президента, Путин очень сильно рискует. Правда, соглашаясь им стать в 1999 году, он тоже сильно рисковал. Ситуация тогда была действительно хуже, чем сегодня, и того успешного правления, которое было у него в 2000-е гг., никто не предвидел. Когда он стал премьером (а стал он им с рейтингом доверия в 2%), все ждали, что сам статус преемника Ельцина не то что его потопит, но даже не даст и всплыть.

Победить коммунистическую оппозицию, олигархов, региональную сепаратистскую фронду, телевидение, Лужкова и Шаймиева, бюджетный дефицит, выплатить долги России, накопленные еще со времен авантюр Горбачева, – никто тогда не ждал, что ему это удастся. Нефтяные цены не нефтяные цены, вертикаль не вертикаль, но ушел он в 2008 году на гребне популярности с рейтингом поддержки в 80%.

И если бы он просто ушел, то остался бы, с одной стороны, под действием закона о гарантиях бывшему президенту РФ, а с другой – в согласии и с мировой, и с отечественной элитой. Все последующие проблемы лежали бы на плечах его преемников. Его овациями встречали бы толпы на улицах и стадионах, причем не только России. Ему было бы 56 лет. Он был бы самым авторитетным и уважаемым политиком и общественным деятелем России и воспринимался бы как самый блистательный правитель чуть ли не за всю историю России. Если бы ему не удались его успехи после 1999 года, он бы ничего этого не имел, но ничего бы и не потерял. Был риск поражения, но терять было не слишком много.

Сейчас всё не так. Сейчас все то, о чем говорилось выше, поставлено на карту. Если же верить распространяемым слухам о многомиллиардном состоянии, то в случае неудачи не уцелеет и оно. И обстановка сейчас много лучше, но и много сложнее, чем тогда. Больше ресурсов – но и больше рисков. И он, судя по всему, в той или иной степени эти риски осознавал, потому что в начале 2011 года решение еще не было принято. По ряду сведений, оно точно еще не было принято к апрелю прошлого года.

В его принятии огромную роль сыграли нажим США, переданный через Байдена, когда тот требовал от Путина не выдвигать свою кандидатуру на выборах, конфликт по поводу оценки ливийских событий, когда его примерно на неделю отлучили от телеэфира, постоянные выступления Юргенса и ИНСОР, через которых понятная часть российской элиты практически ставила ВВП ультиматум, предупреждая о своей готовности организовать массовые беспорядки в случае выдвижения его кандидатуры.

Он пошел на выдвижение, зная, какое сопротивление будет ему оказано. Он выиграл – но все только начинается.

Общая конфигурация такова. Против него:

– сильные фракции мировой элиты, откровенно не желавшие его возвращения на пост;

– откровенно ориентированные на Запад фракции российской элиты, в течение всего прошлого года боровшиеся за его недопущение к выборам и делавшие ставку на Медведева, а также их актив в политическом классе;

– те, кого называют «либеральными СМИ»: от «Эха Москвы» до телеканала «Дождь»;

– часть элиты, сделавшая ставку на него, но ожидающая от него «либерально-рыночной политики» и вступившая в альянс с не желавшей его частью элиты. Вместе они ведут схватку за правительство и пытаются вытеснить из его потенциального состава представителей государственно ориентированной элиты и национального капитала.

При этом Путину удалось сохранить основной ресурс, который позволял ему занимать относительно независимую позицию в противостоянии элит, – поддержку низов. Правда, на этот раз ему пришлось прибегнуть к мобилизации и принять на себя вполне левые и социальные обязательства. Он победил под «антиоранжевым» знаменем, и если не с «красной», то с «розовой» программой.

В обществе есть вестернизированное богатое меньшинство, желающее рыночного фундаментализма, и есть левоориентированное небогатое большинство, желающее левого просоциалистического курса. До сих пор особенностью курса Путина было то, что он по-бонапартистски соединял ожидания двух классов: давал богатеть богатым – и сокращал число бедных. Как было у Стругацких в «Обитаемом острове»: «Верхушка сумела укротить аппетиты промышленников, чем завоевала популярность у рабочих, и привела в подчинение рабочих, чем завоевала популярность у промышленников».

Но чтобы победить, обеспечивая электоральную мобилизацию сторонников, он принял на себя «повышенные социальные обязательства». Правильные, объективно необходимые, отвечающие интересам общества – но повышенные. И предусматривающие такие расходы, которые в известной степени требуют (тоже вполне оправданно) принесения интересов богатых в жертву интересам бедных, а также курса на развитие самостоятельной экономики России, объективно требующей все большего государственного регулирования экономики и достаточно жесткого отстаивания интересов России и ее промышленного развития на международной арене.

При этом главное, что принесло Путину успех в 2000-е гг., – это тот контраст, который существовал между этим временем и периодом правления Ельцина. Популярность Путина – это память об этом контрасте. Его возвращение в президентское кресло большинство поддержало потому, что ждало от него такого же контраста по сравнению с периодом президентства Медведева. Т. е. он должен обеспечить результат, который сделает жизнь при его новом правлении настолько же лучшей по сравнению с вполне небедственным временем Медведева, насколько она стала в 2000-е гг. лучшей по сравнению с кризисным состоянием 90-х гг.

Образно говоря, в 2000-е гг. он сдвинул гору. Те, кто боролся против него, строили основное обвинение на том, что он сдвинул не две. А теперь он взял на себя обязательство сдвинуть еще четыре. Если не сдвинет – не оправдает ожиданий и тогда лишится главного ресурса в противостоянии с рыночно-вестернизированными и коллаборационистскими фракциями элиты, и они либо подчинят его себе, либо уничтожат.

На элитном уровне он практически один против всех. Но за ним – большинство страны. Но оно за него постольку и только до тех пор, пока он против этого сильного и богатого меньшинства, пока он против элиты.

Чтобы ослабить противостояние элиты, ему нужно поступиться интересами поддерживающего его большинства, но тогда он окажется бессилен перед элитой. Чтобы удержаться в борьбе с ней, он должен отвечать ожиданиям большинства. Это означает нарастание противостояния с элитой – и отечественной, и мировой.

В «Волшебнике Изумрудного Города» Элли досталась Золотая Шапка, которая давала возможность призвать к себе на помощь могучее племя Летучих обезьян, но только три раза. Этой зимой Путин уже призвал народ к себе на помощь, но, может быть, уже сделал ошибку, не бросив его на элиту. Те, кто пытался организовать мятеж против него, не были пока ни отстранены от власти, ни, в отличие от Ходорковского, наказаны за этот мятеж. Они свои возможности сохранили, и свою борьбу с ним продолжают. И будут продолжать.

И если Путин не сумеет выполнить обещанное, не сумеет встать в этом противостоянии на сторону большинства, то в следующий раз помощь может не прийти. Если он не выполнит того, что обещал, того, что от него ждут, – народ за него в следующий раз как минимум не вступится. А если он прямо встанет на сторону меньшинства, то большинство, поддержавшее его прошлой зимой, само может выступить уже против него.

Он очень сильно рискует. Больше, чем десять лет назад.

И выход у него действительно только один – как было им сказано в августе прошлого года в Новороссийске, когда он, по сути, начал свою предвыборную кампанию: «Движение – только вперед». Вместе с большинством – против меньшинства.