Бой не последний, но уже решительный

Пресс-конференция президента России Владимира Путина глазами корреспондента KM.RU

Протокольное, обещавшее привычную тягомотину подобострастия с редкими «фигами в кармане» мероприятие превратилось в едкую смесь троллинга, обличительного пафоса и фарса. Как водится, с перерывами на обязательную еще с советских времен долю «человечинки». Что ж, общество явно изменилось, и парадного дубля прошлых встреч с прессой явно не получилось.

Резкий старт, и уже на исходе первого часа стало понятно, что это больше похоже не на пресс-конференцию в традиционном понимании этого слова, а на бой двух соперников. В голове непроизвольно звучали строчки революционной песни: «Это есть наш последний и решительный бой».

Журналисты с первых минут пресс-конференции пошли в атаку на президента, заставив его объяснять действия власти, почти оправдываться. Главным вопросом дня, поглотившим все остальные, стал скандальный закон о запрете на усыновление российских сирот американцами. Пиар-служба Кремля явно не рассчитывала на такую бурную реакцию. Пресс-конференция была заявлена как главное политическое событие уходящего года. Случилось иначе, и это – первый столь явный провал кремлевских политтехнологов за последние годы.

Владимир Путин принял вызов. Заикаясь и нервничая, он объяснил скандальный «закон Димы Яковлева» халатностью американских властей: не пускают, мол, российских представителей в суды, «дурочку включили», а «с Россией так нельзя». Явно неудовлетворенные пустой антиамериканской риторикой, журналисты и второй свой вопрос посвятили проблеме усыновления. Ведь для детей-инвалидов (а других американцам практически не отдают) это единственный шанс на счастливую жизнь.

Но Путин не уходил в глухую оборону. Для него вопрос усыновления вообще ставился иначе. Он упирал на то, что американцы просто заменили один закон (поправку Джексона-Вэника) другим («законом Магнитского»). Чтобы добиться более или менее внятного ответа, журналистам пришлось задавать восемь (!) вопросов об усыновлении.

Обороняясь от нападок журналистов, Путин озвучивал вещи, которые трудно расценить иначе, чем обман. Например, рассуждая о том же запрете на усыновление детей, глава государства утверждал, что «не видел» и «не читал» данный законопроект. В то же время он признался, что обсуждал эти проблемы с главой партии «Единая Россия» и премьер-министром Дмитрием Медведевым.

Был ли это бой на равных – вопрос. Некоторым представителям СМИ приходилось начинать свой диалог с президентом «издалека». Выступить в прямом эфире перед всей страной – большая редкость. Чтобы телезритель, незнакомый со многими сюжетами, понял, о ком или о чем идет речь, нужно было объяснять предысторию. Так получилось в случае с вопросом журналиста Los Angeles Times Сергея Лойко о гибели Сергея Магнитского. Журналист хотел понять, почему власти России не проводят реальное расследование смерти юриста, почему до сих пор не установили, кто украл из бюджета 5,4 млрд рублей.

И здесь Путину опять приходилось изворачиваться. Он говорил, что мало знает о «деле Магнитского», хотя это дело имело резонанс на мировом уровне, и именно из-за него Конгресс США принял скандальный акт против российской элиты. Если не интересоваться таким делом, то чем же тогда интересуется президент? Утверждал, что не вдавался в подробности расследования, но при этом приводил факты из дела. Например, без колебаний заявил, что Магнитский просто умер в заключении.

Некоторые журналисты вместо развернутого вопроса выбирали другой способ атаки – агрессию. «Спасибо большое, что Вы спустя три с половиной часа обратили внимание на Интернет», – сказал журналист «Ленты.ру» Илья Азар и сразу же получил ответ: «Еще ничего не сказал, уже напал сразу. Не надо быть таким агрессивным». И далее президенту последовал вопрос о фигурантах «болотного дела», о которых Путин, как оказалось, тоже ничего не слышал.

Атаковали президента не только сетевые издания и иностранные журналисты, но и представители федеральных каналов, которые, по отзывам некоторых коллег, «совершали подвиг». Журналист телеканала «Россия» Сергей Брилев спросил Путина о переходящей в застой стабильности, а представитель Первого канала Павел Пчелкин – о коррупции и «полном отсутствии судебной системы». С утверждениями Брилева и Пчелкина президент не согласился. По его словам, в России, напротив, «имеет место быть независимая судебная система», а стабильность является залогом развития.

Несмотря на усилия сетевых СМИ и иностранных журналистов, регионы почти не вступали в словесный бой с президентом. Многие представители региональной прессы продолжали игру по старым правилам: либо сосредотачивались на вопросах, интересных исключительно жителям их региона, либо вовсе пускались в подхалимаж: «Хотим сказать Вам огромное спасибо, Владимир Владимирович...», «Благодаря Вам, Владимир Владимирович...», «Если не Вы, Владимир Владимирович...» и так далее. Дождавшись похвалы, провинциальные журналисты приглашали президента к себе в регион или просили передать привет родным. Особенно отличился журналист из «Парламентского вестника Калмыкии», который попросил написать своей дочери поздравление с днем рождения. В напряженную атмосферу «баталии» эти реплики падали как нелепые чужеродные тела.

Впрочем, несколько острых вопросов от региональных журналистов все же прозвучало. Например, главный редактор владивостокской газеты «Народное вече» Мария Соловьенко не поддалась на путинскую рекламу возведенных к саммиту АТЭС объектов и задала вопрос о воровстве в министерстве обороны, на что президент традиционно ответил: «Уворовали или не уворовали, может решить только суд», а ничего плохого про Сердюкова он не знает, и вообще, «какие деньги?»...

За четыре с половиной часа беседы Владимира Путина с журналистами вопросы, которые более или менее вписывались в канонический формат пресс-конференции, можно было пересчитать по пальцам. Один из них задала журналистка украинского телеканала «1+1» Маргарита Ситник, попросившая президента разъяснить, в чем разногласия между Москвой и Киевом о вступлении Украины в Таможенный союз. И здесь Владимир Путин спокойно разъяснил, что речь о вступлении Украины в Таможенный союз не идет, поскольку Киев не подал соответствующую заявку. Сколько еще должно пройти времени, чтобы беседы главы государства с журналистами перестали походить на бой, а были настоящей пресс-конференцией, – это, пожалуй, главный вопрос к Путину и СМИ. Интересный вопрос – информативный ответ.

И все-таки не стоит бросать камни в журналистов за нарушение профессиональных норм. В условиях вяло умирающей «управляемой демократии» у них вся жизнь – сплошное нарушение. Потея от волнения, сбиваясь и оговариваясь, перед лицом всесильного пока правителя они не только задавали вопросы, но и использовали редкую возможность донести информацию до телезрителей: прямой эфир, вырезать что-либо невозможно. Уже в вечерних выпусках новостей картинка была привычно приглажена. А там пресса заново училась разговаривать с властью серьезно и о серьезном, без подхалимского подхихикивания каждой шутке правителя. Видимо, время шуток уже прошло.