Россия вполне созрела для восстановления монархии

Властные полномочия генсеков и президентов были и есть ничуть не меньше, чем у царей

Председатель Отдела по взаимоотношениям Церкви и общества Московского патриархата о. Всеволод Чаплин заявил вчера, что многие православные люди надеются на восстановление монархии, которая представляется ему более высокой формой государственного устройства, чем республика.

Вместе с тем о. Всеволод заявил, что монархия, введенная поспешно и из политтехнологических соображений, подорвет ту истинную идею монархизма, которая близка православным людям.

Вопрос: а возможно ли сегодня восстановление монархии в России? Не в политтехнологических целях, а всерьез?

Первое возражение: народ утратил монархические чувства. Дескать, кругом одни республиканцы. Царей-то уж сто лет как не видывали. Однако в реальности монархические чувства живы. Когда умер патриарх Алексий II, попрощаться с ним в храм Христа Спасителя пришли десятки тысяч людей. При этом патриарх не был великим ученым или выдающимся государственным деятелем. Но у многих было ощущение, что его смерть – это смерть народного лидера, в каком-то смысле конец эпохи, и потому необходимо отдать ему последнюю дань памяти.

Пост руководителя Церкви по природе своей имеет монархические черты. Например, государство-город Ватикан является абсолютной теократической монархией. Монарх – Папа Римский. Конечно, православная церковь никогда не претендовала на светскую власть, но институт патриаршества освящен авторитетом Бога и потому похож на монархию.

Если же мы вспомним бурный ХХ век, то правившие в России генсеки, несмотря на то, что официально не имели никакого отношения к царям, на деле были некоронованными монархами. Большинство из них правили пожизненно. Умерли на своем посту Ленин, Сталин, Брежнев, Андропов, Черненко. Только Хрущев был свергнут и отправлен в отставку, да Горбачев ушел досрочно – по причине прекращения существования СССР. Вокруг каждого вождя существовал культ личности, более приличествующий монархическому государству. Многие имели высокие воинские звания: Сталин – генералиссимус, Брежнев – маршал, Андропов – генерал армии.

Многие советские руководители были кавалерами высших орденов и носителями званий – зачастую в избыточном количестве. Никита Хрущев был трижды Героем Социалистического Труда и Героем Советского Союза, семь раз был награжден Орденом Ленина. Сталин был дважды Героем Советского Союза, дважды – кавалером ордена Победы, а также имел вышеупомянутое звание генералиссимуса, учрежденное персонально для него и больше в советский период никому не присвоенное.

Леонид Ильич Брежнев, прославленный анекдотической любовью к наградам, был четырежды Героем Советского Союза, Героем Социалистического Труда, кавалером ордена Победы, восьмикратным кавалером ордена Ленина, а также кавалером многих других орденов, перечислять которые было бы долго. Из детских воспоминаний помню, что Леониду Ильичу было вручено также особое наградное оружие с символикой ордена Красного Знамени.

Но ведь традиция награждать глав государств высшими орденами и званиями – типично монархическая! Муж ныне царствующей английской королевы, герцог Эдинбургский, – фельдмаршал и адмирал флота. Эти же звания королева присвоила и своему сыну, принцу Уэльскому Чарльзу. Понятное дело, все близкие родственники награждены орденом Подвязки и другими высшими британскими орденами. Сама королева получила их автоматически, ибо она является их главой (сувереном).

Аналогичным образом обстояли дела и в царской России, где любой великий князь по факту рождения получал орден Андрея Первозванного, а великая княжна – орден Святой Екатерины.

Получается, что советский строй был похож на монархию, только выборную. Или ту, которая существовала в раннем императорском Риме, – принципат, где цезарями становились наиболее удачливые полководцы.

Да и сегодня у нас, в общем-то, система похожа на монархию, ибо представляет собой власть одного лица. Проблема лишь в том, что уход этого лица от власти в рамках советской системы означал хаос и «междуцарствие» той или иной продолжительности. Так было, например, после смерти Ленина: ведь Сталин окончательно утвердил свою власть только к 1929 году. Хрущев возобладал над своими противниками только в 1957 году, хотя Сталин умер в 1953. И даже Брежнев долго маневрировал. Некоторые считают, что его власть окончательно окрепла к 1966 году, когда он присвоил себе титул генсека (а не первого секретаря), а некоторые – аж к 1977, когда Брежнев сместил Подгорного и сам стал во главе государства в должности председателя Президиума Верховного совета СССР.

В современной истории есть превосходный пример перехода к демократии под контролем монарха. Речь идет о короле Испании Хуане Карлосе. Он занял эту должность согласно распоряжению каудильо Франко, но сумел удержаться на престоле, реформировав Испанию, которая стала современной конституционной монархией, хотя была полуфашистским авторитарным государством.

Конституционная монархия имеет важное преимущество: официальный культ главы государства не влияет на демократические институты и не сказывается на сменяемости власти. Правительства меняются по результатам парламентских выборов. Монарх же остается неизменным гарантом Конституции. Его роль никого не раздражает, он имеет влияние на правительство и возможность напрямую вмешаться в ситуацию в случае кризиса.

Если рассуждать «в лоб», то при конституционной монархии авторитаризм никуда не исчезает. Он как бы маскируется фигурой всевластного монарха, а демократия существует «внутри» системы монархической власти. Премьер-министры приходят и уходят, но армия, чиновничество, прочие государственные структуры формально работают на монарха и с его именем на устах.

Этого очень не хватало и советской, и нашей современной политической системе, в рамках которой физическая смерть правителя или его уход на пенсию – катастрофа.

В монархии в случае смерти короля кризис не возникает: наследник восходит на престол в силу самого закона. А если помрет премьер-министр – тоже не беда: король назначит нового.

Так что нашей стране надо бы присмотреться к институту монархии. Он бы решил многие наши проблемы – как психологическую необходимость фигуры долговременного национального лидера, олицетворяющего собой государство, так и необходимость перехода к демократии при сохранении стабильного государственного устройства.

Так что предпосылок для восстановления в нашей стране монархии больше, чем кажется многим, в том числе и о. Всеволоду Чаплину. Вопрос лишь в политической воле и подборе подходящего престолонаследника.