Россия беззащитна перед международной организованной преступностью

Одним возрождением УБОПов тут не обойтись, резюмирует эксперт

Есть такое вот развлечение у нашей власти: сперва впопыхах гробить на корню здравые начинания, упразднять полезные и реально работающие структуры, а потом спохватываться, шлепать себя ладонью по лбу и со словами «что же мы наделали, братцы!» экстренно созывать очередной круглый стол, в ходе которого решать в присутствии компетентных людей, как же нам всем теперь быть.

Работало себе и работало славное подразделение по борьбе с организованной преступностью. Не без проволочек трудилось, но какую-то работу по своему профилю выполняло. Пока не пришла кому-то в очень высоком кабинете в голову шальная мысль – распустить. Почему? Из чисто бюрократических соображений, опираясь на цифры и прогнозы, по которым некими спецами были сделаны далеко идущие выводы. Так из системы правоохранительных органов было изъято столь важное подразделение – увы, не из-за того, что в нем объективно отпала надобность: организованная преступность ведь никуда не делась. Но просто захотелось так – и все. Поди найди здесь теперь рациональное...

И вот созванный в стенах Госдумы круглый стол обстоятельно прозаседал и пришел к коллективному выводу: надо бы воскресить столь нужный отдел. Организованная преступность не только никуда не делась, но приобрела поистине угрожающие масштабы. В частности, об этом с пафосом заявила депутат Ирина Яровая. А ее заместитель и коллега Александр Хинштейн и вовсе рубанул сплеча, признав, что нежно «обожаемый» им Рашид Нургалиев попросту совершил в свое время грубую ошибку, упразднив столь нужное подразделение. Правда, бывший министр упразднял не совсем по своей инициативе, но подниматься выше участники круглого стола как-то не решились.

Между тем вопрос возникает совсем непраздный и, конечно же, риторический: каким же будет этот реанимированный и уже успевший изрядно разложиться труп? Некоторые спецы прямо в ходе дискуссии дерзнули осторожно предположить, что мозг-то у покойного, поди, уже того, и реанимация до прежнего состояния бессмысленна. Впрочем, политическая медицина, в отличие от обычной, порой творила настоящие чудеса. Улыбнется ли удача ныне?

В беседе с обозревателем KM.RU известный криминалист, генерал-лейтенант милиции, доктор юридических наук Александр Гуров, также принимавший участие в дискуссии, обосновал, почему воссоздание УБОПов сегодня нерационально:

– Когда в свое время УБОП было расформировано, часть специалистов ушли в уголовный розыск, часть – в УБЭП, остальные уволились. А ведь на создание этого подразделения еще в советское время ушли годы кропотливой работы, совместно со спецслужбами набивалась необходимая практика. Сейчас, если воссоздать такие подразделения на местах, они, во-первых, будут недееспособны, потому что многие учеты уже потеряны, много потеряно информации, все это кануло вместе с теми, кто ушел. И если воссоздавать сегодня УБОПы, то с привлечением подразделений угрозыска и по борьбе с экономическими преступлениями. Но они и так загружены.

Вообще МВД еще толком не успело оправиться от того памятного президентского указа о расформировании УБОПов, но все же работа худо-бедно идет, что мы и можем видеть по громким уголовным делам, имеющим результат, – по злоупотреблениям в Минобороны, Минсельхозе, по раскрытию резонансных преступлений, как в случае с нападением на худрука Большого театра. То есть люди работают, и если мы сейчас затеем создание новых подразделений, то и там толком не наладим работу, и отвлечем очень занятых специалистов, дезорганизовав в итоге всю работу. Так что воссоздание того, что было утрачено в прежнем виде, сегодня скорее нецелесообразно.

Другое дело – создание комиссии по выработке стратегии борьбы с организованной преступностью: это серьезная задача на сегодняшний день. Я вот ознакомился с материалами, которые мне передали коллеги с Дальнего Востока: там вовсю действуют «якудзы», «триады», причем они не просто занимаются какой-то контрабандой, но открыто заявляют, что их цель – захват Дальнего Востока, взятие региона под свой криминальный контроль. Не правительство Японии, подчеркну, выступает с такими идеями, а криминалитет!

Я в своем выступлении на этом круглом столе обратил внимание на три проблемы. Проблема первая – разрастание этнических группировок, состоящих из лиц, проживающих на территории России. Это – очень опасное явление, которое в начале моей работы было еще не так распространено. Эти группировки занимаются различными видами организованной преступности и они могут оперативно создавать сетевые структуры по принципу землячества. Даже воры в законе разделились по этому принципу, чего раньше не было.

Вторая проблема – довольно интенсивное произрастание организованной преступности, так сказать, «беловоротничкового» типа, самой опасной и разрушительной для экономики. Произрастает она в государственных или полугосударственных структурах и охотится на бюджетные деньги. Примеры из недавнего – Минобороны, Минсельхоз. Ведь организованная преступность – это не обязательно лишь вор в наколках и «шестерки». Это прежде всего получение сверхприбылей незаконным путем. И это – очень опасная вещь, которую надо прорабатывать в уголовном и уголовно-процессуальном ключе: как действенно усложнить им сладкую жизнь. Сегодня ведь их и посадить нельзя, дела разрушаются. Так что же, допускать их дальнейшее вольготное существование на награбленном?

Наконец, третья проблема, на которую я обратил особое внимание, – международная организованная преступность. Представьте себе, если бы на территории США действовало от 300 до 400 крупных преступных группировок, как у нас сегодня. Из них 170 – это преступные группировки международного типа. У них есть специализации: молдавская специализируется на грабежах и разбоях, таджикская – на наркоторговле, азербайджанская держит рынки и так далее. Президент Обама ежегодно заслушивает подробные доклады о борьбе с организованной преступностью в США, там принимаются новые решения, вводятся новшества с учетом наработанного опыта. Но почему же мы в России не видим, что эти национальные группировки считаются, по сути, транснациональными, и речь тут должна идти именно об организованной преступности? Но у нас даже толком борьба на этом поле не ведется, недостаточно развита агентурная сеть. Так что можно сказать, что назрело создание отдельного подразделения именно по борьбе с транснациональной организованной преступностью.

– Быть может, есть смысл действительно перенять опыт Грузии и давать ворам в законе серьезные сроки только за одно их позиционирование таковыми?

– Да, в Грузии такой закон был принят, но, вообще-то, это незаконно. Мы не можем судить за мысли. Как, например, нельзя судить кого бы то ни было за отрицание Холокоста: это – абсолютно субъективное мнение. Мало ли что я не принимаю и что критикую? Другое дело, если речь идет о прямом подстрекательстве.

«Вор в законе» – воровской термин. Как привлекать носителя этого титула к ответственности? Кто даст ему соответствующую справку? Да и сам вор в законе всегда может оценить, что его подставили. Возвращение к такой норме вернет нас, по сути, к 30-м годам прошлого века, когда за мысли и за образ жизни строго судили. Это именовалось «принцип опасного состояния личности» и предполагало, что человека могут осудить, например, по доносу соседа: такой-то слишком поздно приходит домой, слушает и читает совсем не то.

Такого допускать никак нельзя, но, другое дело, можно вернуться к институту особо опасных рецидивистов. По сути, это и есть воры в законе, но данная формулировка не эмоциональная, а правовая, и с ее применением таким личностям, организующим большие преступные сообщества и управляющим ими, можно смело давать максимальные сроки, вплоть до пожизненных.