Власть должна показать, что давить на нее бессмысленно и бесполезно

Поэтому включение в список лиц, подпадающих под амнистию, девиц из Pussy Riot и «экологов» с Arctic Sunrise – ошибка

Президентский проект амнистии, внесенный на прошлой неделе и приуроченный к двусмысленному конституционному юбилею, в своем изначальном варианте предполагает, что участники танцев в храме и нападения на платформу «Приразломная» под нее подпадают, а участники столкновений на Болотной площади (в основной своей массе) и Ходорковский – нет. Сейчас депутаты готовят свои поправки. Например, Миронов предложил, чтобы амнистия распространилась на всех участников «Болотного дела», но мы все знаем, насколько неохотно Дума голосует за предложения, исходящие не из Кремля.

Формально то, кто попадает под амнистию, а кто – нет, мотивируется трактовкой тяжести совершенного. «Пусси» осуждены за хулиганство, в то время как «болотники» проходят по статьям за участие в массовых беспорядках и сопротивление представителям МВД. Арктическим «экологам» обвинение тоже переквалифицировали с пиратства на хулиганство, ну а Ходорковский отбывает наказание за «нечто в крупных размерах».

На самом деле нужно ли вообще амнистировать кого-либо из них – большой вопрос. Амнистия – это все же «прощение». Прощать же нужно либо тех, кто раскаялся, либо тех, чья вина хотя и есть, но может быть понята (ибо «понять – значит простить»), либо тех, кто признан более неопасным. Из всех вышеперечисленных не раскаялся никто. Опасными, то есть потенциально готовыми продолжать в том же духе, являются почти все, за исключением разве что части «болотников», понявших, что их банально использовали.

Ходорковский, как это, быть может, ни прозвучит странно, чуть ли не единственный из этого списка, кто вызывает даже некоторое сочувствие. В том числе и потому, что, в общем-то, он был осужден формально за то, что в те годы делали все, кто имел подобные состояния. Березовский, Чубайс, Авен и прочие не осуждены, а Ходорковский осужден. Нелогично. И, наверное, несправедливо.

Реально же Ходорковский осужден за то, что вел борьбу за власть и вел ее всерьез. Но он, в отличие и от «пусси», и от организаторов столкновений на Болотной (которые как раз не арестованы и никакие обвинения им не предъявлены), никогда не притворялся, что он не ведет эту борьбу, а всего лишь «самовыражается» и «борется за справедливость». Он честно боролся и теперь честно отбывает наказание. По крайней мере, так считается, ибо есть люди, которые полагают, что «отбывает» он его не в своем «туруханском крае» а в значительно более комфортных бытовых и географических условиях... И ведет себя, в общем-то, достойно: не юродствует, не жалуется на несправедливость, не унижается.

Другой вопрос, что, с одной стороны, вопрос о его освобождении – это вопрос о силе или слабости нынешней власти, а с другой – если он окажется на свободе, то с высокой степенью вероятности будет использован как символ и знамя борьбы и против нынешней российской власти, и против страны вообще. Освобождать его в нынешнем политическом контексте нельзя по причинам примерно того же рода, по каким необходимо было казнить семью Романовых в июле 1918 года. Хотя чисто по-человечески он, в отличие от публичных лидеров «болотного» мятежа, идиосинкразии и брезгливости не вызывает. И если бы делающие на нем свой политический гешефт меньше боролись за его освобождение – он, скорее всего, давно бы вышел на свободу.

Ребята с Болотной площади частью честно боролись пусть и не за праведные (хотя они, возможно, и верили, что они праведные) цели, и боролись (то есть дрались) с полицией честно. А частью просто были вовлечены в противостояние ситуацией, которую создали не они, а остающиеся как бы в стороне от процесса люди. Навальный на свободе, а Белоусов – в заключении. Это само по себе уже нелепо и снижает доверие к следствию.

Для того, чтобы на площади среди белого дня открыто драться с полицией, как минимум нужны честность и определенное достоинство. Это как минимум может быть понято и при определенных условиях прощено.

«Пусси» же и «арктические экологи» вызывают брезгливость и отвращение не тем, что они были за что-то и против чего-то, а тем, что, совершая свои выходки, они лицемерили и притворялись, что ничего особенного не делают. Школьник, который при всех дает пощечину директору школы, может вызывать уважение. Школьник же, который плюет жеваной бумагой в спину однокласснику, омерзителен.

«Пусси» и «арктиков» хотят освободить, утверждая, что ими совершены нетяжкие преступления. Но это не так.

Во-первых, надо четко понять, что отпустить их хотят не столько из-за формальной «нетяжести совершенного», а из-за стремления пойти на уступки развернутой противниками нынешнего руководства России и противниками самой России за рубежом ожесточенной антироссийской кампании в их защиту. И уже само по себе это в принципе неправильно, потому что уступки давлению лишь поощряют к тому, чтобы это давление усилить и выдвинуть следующие требования.

Власть может быть хорошей или плохой, прогрессивной или реакционной. Власть вообще может заслуживать свержения и быть свергнутой. Но пока она остается властью и хочет исполнять свои обязанности и свои функции, она должна на каждом шагу демонстрировать, что давление на нее бессмысленно и бесполезно. Даже если требования верны и прогрессивны, власть должна сначала подавить тех, кто их выдвигает в неприемлемой форме, а потом эти требования исполнять. Подобно Петру, который сначала казнил бунтующих стрельцов, а потом исполнил их сущностное требование – создал обеспечиваемое государством привилегированное служилое сословие.

Технологически давление на власть должно заканчиваться неприемлемым ущербом для оказывающих такое давление. Если власть этого не понимает или не может осуществить – она не стоит того, чтобы быть властью и чтобы ей подчинялись. Митинги разгоняют не для того, чтобы «очистить улицы для проезда транспорта и работы коммунальных служб», а чтобы сломать волю митингующих и продемонстрировать, что митинговать бесполезно.

Но, во-вторых, самое главное даже и не в этом, а в том, что неправда, будто бороться против власти и драться с полицейскими – более тяжкое преступление, чем хулиганить в Арктике или в каком-либо соборе. Полиция – силовая структура, которая существует для осуществления насилия и подавления сопротивления власти, поэтому силовое сопротивление ей – функционально нормальная вещь, хотя и наказуемая. Власть, пока она существует, предполагает борьбу за власть. Олигарх, борющийся за власть, может и должен за нее бороться. Его борьба наказуема, но функциональна.

Но собор – не место для политических демонстраций. Нефтяная платформа – не место для высадок десанта конкурентов, спекулирующих на лозунгах защиты природы. В обоих случаях мы видим, с одной стороны, лицемерие, а с другой – покушение на ценности (святость места для верующих – в одном случае и государственный суверенитет – в другом).

Можно простить мятеж, но нельзя прощать нивелировку ценностей и надругательство над ценностями. Морально-духовное надругательство – более тяжелое преступление, нежели физическое покушение, и более омерзительное.

И поэтому хулиганство (а хулиганство – это «открытое выражение неуважения к устоявшимся нормам общества») – вещь более омерзительная, чем участие в массовых беспорядках. Последнее может быть и актом героизма. Первое же – всегда отвратительная мерзость, вне зависимости от того, адресовано оно ценностям религиозным или атеистическим, православным или коммунистическим.