Крым – достижение, но не индульгенция

Известный политик Юрий Болдырев рассуждает о позиции России в гражданской войне на Юго-Востоке Украины

Когда без малого месяц назад президент России неожиданно порекомендовал восставшим на Юго-Востоке Украины отложить референдумы о независимости, это вызвало неоднозначную реакцию.

Многие опасались и предупреждали (в том числе и я – см. мою статью от 8 мая «Предложение перенести референдум – маневр или… ?»), что «если есть окно возможностей, то оно чрезвычайно узкое – ровно до 25 мая. Как только у Украины появится формально законный президент, давление на Юго-Восток Украины будет совершенно иное. И тогда из-под него будет или вообще уже не вырваться, или несопоставимо большей кровью».

События последних дней, а также заявления победителя на прошедших украинских выборах подтвердили эти опасения. При неприкрытой поддержке США и ЕС киевские власти демонстрируют решимость подавить сопротивление Юго-Востока, и все больше людей погибает в этой нашей новой гражданской войне, в войне пока явно неравной. На одной стороне теперь законные власти Украины – международно признанного государства, а также «мировое сообщество» во главе с США и ЕС. На стороне другой – только сами жители Юго-Востока Украины плюс добровольцы из России. И всё.

Окно легальных возможностей оказать нашим сражающимся соотечественникам масштабную помощь закрыто. Время упущено. Россия как государство ограничивается бесплодными воззваниями к «мировому сообществу».

Значит, правы были те, кто после предложения президента России восставшим на Украине против тогдашней беззаконной хунты перенести референдумы утверждал, что Кремль просто «сливает» протест на Украине?

Но, допустим, в тактике Кремля просто иная последовательность действий: сначала заручиться долгосрочными экономическими соглашениями с Китаем (условия соглашений, вынужденно выбранный момент для их фиксации, а также совершенно неуместная «коммерческая тайна» – отдельные вопросы), затвердить Евразийское экономическое сообщество (соответствующий договор, как известно, только что подписан), а уже после этого перейти к более решительным действиям по поддержке наших на Украине. Допустим, что так, но необходимо трезво осознавать: более или менее легальных возможностей для вмешательства у России теперь меньше, чем еще всего неделю назад.

Почему же Кремль выбирает именно такую тактику, апеллируя применительно к Украине более к уже давно растоптанному нашими оппонентами международному праву, нежели к безусловному праву людей на жизнь и безопасность, на национальную и культурную идентичность, на право объединяться и строить свою жизнь совместно с теми, кто им исторически и культурно близок и дорог?

Вариантов ответов и версий множество: от все еще сохраняющейся личной зависимости совокупной управляющей «элиты» нашей страны от Запада до фактической элементарной слабости государства – искреннего и обоснованного испуга властей перед угрозами санкций со стороны Запада в отношении не только персоналий, но и целых отраслей российской экономики.

При этом, если в отношении первого мотива на протяжении последнего времени, надо признать, осуществлялись некоторые действия, призванные ограничить порочную зависимость страны от Запада (призывы к российскому олигархату переводить зарубежные активы в Россию, запреты на счета в западных банках для госслужащих и т. п.), то в отношении мотива второго, по большому счету, все еще конь не валялся. Фактический экономический курс российских властей остается все тем же вульгарно-либеральным, а значит, сохраняющим жесткую зависимость экономики страны от внешних сил.

Что далеко ходить – всего два примера.

Пример первый. В условиях, когда Запад только и занят вопросом о том, какие бы еще экономические санкции наложить на Россию (никак не предусмотренные Уставом ВТО), вплоть до рассматриваемого варианта полного отказа ЕС от закупок российского газа, российские власти так и остаются «святее папы римского» в своей приверженности нормам и правилам ВТО. О необходимости разрыва с этой организацией и соответствующими кабальными для нас правилами, нормами и условиями (без чего ни о каком национальном машиностроении, а значит, и о долгосрочной эффективности оборонного комплекса не может быть и речи) даже вопрос так до сих пор и не ставится.

Пример второй. Мало того, что «реформированием» РАН отечественная наука самым недвусмысленным образом поставлена на путь уничтожения, так еще и в системе критериев оценки научных результатов и достижений сохраняется совершенно абсурдная в сложившейся конфронтационной ситуации ориентация исключительно на мнение… противника. Соответственно, по той системе критериев оценки научных результатов, которая действует в России (в том числе в науках об экономике и организации общества!) и пока никак не предполагается к отмене, «научная эффективность» советника президента академика РАН Сергея Глазьева оказывается в полтора десятка раз ниже, чем у ныне беглого Сергея Гуриева.

Отчего же такая непоследовательность? Может быть, нашему президенту и по вопросу о Крыме и, шире, Украине, а также по ЕврАзЭС надо было прислушиваться не к своему советнику Глазьеву, а к беглому Гуриеву? А лучше вообще сразу и прямо к Госдепу США?..

То есть налицо – парадоксальная ситуация, не замечать которую уже не может ни один более или менее добросовестный эксперт. Совершенно непримиримое противоречие между попытками проведения российскими властями более или менее самостоятельной внешней политики государства и сохранением критической зависимости от Запада и выстроенных Западом международных институтов во внутренней экономической политике. И если верно то, что в норме внешняя политика всякого государства есть продолжение его внутренней политики, то как не заметить все еще фактического отсутствия в России той жизненно необходимой всем нам политики масштабной экономической мобилизации, продолжением которой только и может быть, например, воссоединение Крыма с Россией?

Но у всякого противоречия должно быть какое-то объяснение. В данном случае, не исключено, оно кроется в мировоззрении главы нашего государства и его ближайшего окружения. Этим людям явно не чуждо понятие «справедливости» – применительно к глобальным международным проблемам, а также к их собственной роли на международной арене: справедливее, чтобы эта роль была выше и соответствовала бы, как минимум, масштабам управляемой ими страны. Но это же понятие явно чуждо им применительно к своей стране, к ее внутренней организации, к общественным и экономическим отношениям.

Признание изначально вопиющей несправедливости проведенной два десятка лет назад на крови ельцинского переворота приватизации основных стратегических ресурсов страны никак не ведет, с их точки зрения, к необходимости ни восстановления тем или иным способом справедливости в распределении национального дохода, ни изгнания, наконец, с вершин политической и экономической власти тех, кто организовывал разграбление страны и лично наживался на нем.

Но какая может быть общественно ориентированная экономическая мобилизация под руководством тех, кто способен к, по большому счету, исключительно паразитической деятельности?

И здесь невольно обращаешь внимание на характер последовательности украинских восстаний, а также, не исключено, на одну из истинных причин возникшей, в конце концов, относительной лояльности Кремля новым киевским властям.

На первом этапе народ на Майдан собирали под антиолигархическими лозунгами, да и весь «европейский путь», вся «евроинтеграция» подавались как путь в цивилизацию, альтернативную господству и произволу олигархии. Но с этим, понятно, покончено: и губернаторами украинских областей сразу после проведенного при явной западной поддержке переворота расставили тех же олигархов, да и новым президентом Украины провели того же олигарха.

А вот в Донецкой и Луганской областях пока развиваются процессы, противоположные тому, чем завершился киевский переворот, тем более что тамошние олигархи, видимо, договорились с киевскими коллегами и попытались вернуть подконтрольные им территории под Киев. Революции на Юго-Востоке Украины на нынешнем этапе носят в том числе уже и антиолигархический характер. Но может ли в этом случае наш, российский, недвусмысленно олигархический режим быть последовательным сторонником, партнером и защитником этих революций?..

Для чего я об этом говорю? Вовсе не для того, чтобы раз и навсегда «пригвоздить» нашу нынешнюю власть. И, тем более, вовсе не для того, чтобы вставить ей палки в колеса в случае, если во всем происходящем есть и элемент сложного балансирования, выбора тактики для, в конце концов, оказания эффективной помощи нашим соотечественникам, ведущим сейчас неравную борьбу.

Был период активных действий наших властей в недвусмысленно выявившейся для всех ситуации глобального конфликта с Западом (вплоть до момента воссоединения с Россией Крыма), когда, с моей точки зрения, были необходимы общенациональный консенсус и поддержка действий властей. И тогда многие такие, как я, накладывали на себя некоторое добровольное самоограничение в критике власти – с тем, чтобы не помешать, буквально не подтолкнуть под руку.

Но, похоже, этот период заканчивается. Необходимы трезвое осознание и публичное озвучивание нашего понимания противоречивости ситуации, интересов и действий наших властей. Необходимо, конечно, не бесплодное противопоставление себя этой власти по мелким тактическим вопросам, но развитие общественного давления на власть.

Крым – прекрасно, но он один не может и не должен стать индульгенцией, мандатом на дальнейшее бездействие, в том числе на бездействие в части внутренней экономической политики.

Если власть не хочет, чтобы все ее нынешние пафосные «начинания» (вроде создания собственной внутренней платежной системы, хотя и здесь, похоже, уже идут на попятную…) стали в ближайшем будущем серьезным обвинением ей же – в том, что она не делала своевременно на протяжении прежних без малого полутора десятков лет, – то, очевидно, нужны не просто констатации и инициативы, но существенно более решительные действия, в том числе в части кадрового обновления. Тем более – в условиях стремительно развивающейся гражданской войны, которую мы никак не можем считать «чужой».