У Европы нет аргументов против превращения Украины в федерацию

Достаточно посмотреть на Испанию или Шотландию

Глава регионального правительства Страны Басков Иньиго Уркулью предложил преобразовать Испанию в конфедерацию. Именно такое государственное устройство, по его мнению, позволит лучше учесть интересы народов, населяющих Испанию.

Это предложение прозвучало в ситуации, когда центральное правительство страны и лично король Хуан Карлос пока противятся проведению референдума о независимости другого мятежного испанского региона – Каталонии. Референдум назначен на осень. Правительство Испании утверждает, что это решение неконституционно, а военные вслед за монархом намекают на применение силы.

Напомню, что в сентябре состоится также референдум о независимости Шотландии.

Короче говоря, в Европе начался процесс регионализации. Чем же он вызван?

1 ноября 2014 года окончательно вступает в силу Лиссабонский договор, в соответствии с которым Европейский союз становится похож на федерацию. В частности, при принятии решений в Европейском совете будет использована формула «двойного ключа». Чтобы решение считалось принятым, за него должны проголосовать 55% стран – членов ЕС, представляющих 65% населения. Это означает, что многие решения на европейском уровне смогут приниматься большинством голосов.

Подобная формула означает, что в ЕС будут доминировать крупные густонаселенные страны, прежде всего Германия и Франция. А им не нужны сильные соперники. Именно поэтому обостряется процесс распада Испании.

Испанский король Хуан Карлос и его правительство слишком хорошо управляют страной. В момент вступления монарха на престол население Испании составляло 35 миллионов человек. Но сейчас оно достигло уже 46 миллионов и продолжает расти. Если дело пойдет такими темпами, Испания может попытаться догнать по численности населения лидеров ЕС. Конечно, до Германии с ее 80 миллионами населения испанцам далеко. Но такие цели, как Франция (66 миллионов) и тем более Италия (59 миллионов), выглядят вполне достижимыми.

При этом ВВП Франции оценивается в 2,3 миллиарда долларов, Италии – 2 миллиарда, а Испании – в 1,5 миллиарда долларов. Короче говоря, есть возможность догнать грандов. Но только сильная Испания никому в ЕС не нужна, особенно лидерам. Поэтому испанцев пытаются ослабить, разделив. Ведь не секрет, что по отдельности ни Каталония, ни Страна Басков никакого политического веса иметь не могут.

Франция и Германия поощряют регионализацию своих конкурентов, но не допускают ее на своей территории. Например, Бавария, пойди мировая история по другому пути, вполне могла бы стать независимым государством. Да она и была им много лет. Королевство Бавария было крупнейшим государством Юга Германии, пока в 1871 году не вошло в состав Германской империи.

Поэтому европейцам трудно подыскивать аргументы против федерализации Украины: ведь аналогичные процессы вовсю идут во многих государствах ЕС. Можно вспомнить, например, сепаратистское движение «Лига Севера», которое долгое время требовало отделения Южной Италии от Северной, мотивируя это тем, что Север Италии экономически мощен и трудолюбив, в то время как Юг погряз в коррупции и безделье.

Аналогичные процессы развиваются и в Британии. Традиционно евроскептическое королевство имеет шанс получить серьезный удар под дых, если шотландцы примут решение отделиться от метрополии. Находящиеся у власти в Глазго шотландские националисты делают все, чтобы решение референдума было положительным.

Скорее всего, независимая Шотландия будет поддерживать более тесные связи с ЕС. И наверняка не будет чиниться, вводя евро. Правда, пока националисты обещают сохранить не только фунт стерлингов, но и старушку королеву в качестве главы государства. Но довольно очевидно, что Шотландия будет антианглийским государством на Британских островах. Так всегда было исторически. Если угодно, Шотландия – это британская Украина...

Иначе говоря, если Европейский союз будет развиваться в нынешнем направлении, то национальные государства на его территории будут дробиться. Это выгодно общеевропейскому центру, который поодиночке всегда может контролировать слабые страны вроде Каталонии и Страны Басков. Но ему трудно иметь дело со «слонами» или хотя бы с «зубрами» европейской политики, вроде той же Испании.

Правда, есть одно «но»: в большинстве стран Европы против регионализма готово противоядие. Это евроскептицизм. «Национальный фронт» Марин Ле Пен во Франции резко критикует ЕС и даже призывает Францию покинуть блок. «Лига Севера» в Италии также в последние годы работает в этой нише, то есть не против итальянского единства, а против европейского. Партия независимости Британии набирает силу в Соединенном Королевстве. Она настолько популярна, что Кэмерон вынужден заимствовать ее лозунги.

Наличие подобных партий, которые до недавнего времени считались крайне правыми и экстремистскими, парадоксальным образом скрепляет ЕС (евроскептицизм как идеология возможен только в рамках единой Европы), но укрепляет и национальные государства. Появляется идеология для сопротивления однозначному распаду, включению в ЕС в качестве маленького региона и сателлита.

Проблема Испании в том, что это чуть ли не единственная страна, в которой нет евроскептиков. Поэтому противостоять распаду государства на регионы некому. Если политическая элита Испании осознает эту проблему, она должна создать в Испании аналог «Национального фронта» Марин Ле Пен. Угроза выхода из ЕС способна притушить сепаратистские тенденции.

Пока же идеи создания испанской конфедерации будоражат умы в Мадриде. Король и армия пока обеспечивают сохранение государства, но насколько у них хватит сил – трудно сказать. Если в Испании не появится своя партия евроскептиков, ее могут и расчленить. А следом за ней – и другие государства ЕС.