Кочевые народы Средней Азии по сведениям историков
сведениям историков
Курсовая работа
студента III курса
дневного отделения
Щеглова Д.А.
Научный руководитель:
доцент
Жестоканов С.М.
| Введение |
|
| Часть I. Среднеазиатские кочевники в составе армий персов и македонцев (в битвах при Гавгамелах и Гидаспе) |
|
| I. Битва при Гавгамелах |
|
| II. Битва при Гидаспе |
|
| Часть II. Среднеазиатские кочевники в событиях конфликта между македонскими завоевателями и “скифами из-за Танаиса” (329-327 гг. до н.э.) |
|
| I. Кочевники – союзники Бесса |
|
| II. Первый визит посольств кочевых народов к Александру |
|
| III. Проект скифского похода Александра |
|
| IV. Битва на Танаисе |
|
| V. Послы скифского царя после битвы на Танаисе |
|
| VI. Послы саков после битвы на Танаисе |
|
| VII. Второй визит посольств кочевых народов к Александру |
|
| VII. Экспедиция Александра против саков |
|
| Часть III. Участие среднеазиатских кочевников в согдийском восстании Спитамена (329-327 гг. до н.э.) |
|
| I. Первая экспедиция Спитамена |
|
| II. Действия отряда Кена против скифов |
|
| III. Вторая экспедиция Спитамена |
|
| IV. Третья экспедиция Спитамена |
|
| V. Последнее убежище Спитамена |
|
| VI. Реконструкция концепций восстания Спитамена в версиях Птолемея, Аристобула и Клитарха |
|
| VII. Анализ сведений о кочевниках |
|
| Часть IV. Упоминания среднеазиатских кочевников в речах у Курция Руфа и Арриана |
|
| Этногеографические концепции среднеазиатских кочевников у историков Александра |
|
| Заключение |
|
| Приложения |
|
| Список литературы |
|
| Список сокращений |
|
Данная работа посвящена источниковедческому анализу сведений историков Александра Македонского (Диодор, Помпей Трог, Курций Руф, Флавий Арриан, а также Страбон) о кочевых народах Средней Азии времени македонского завоевания и об их участии в связанных с ним событиях (331-327 гг. до н.э.)[1].
Целью работы является:
1. выявление первоисточника[2] каждого отдельного сообщения;
2. реконструкция версий событий первоисточников, объяснение возможных причин расхождений между этими версиями и выявление заимствований одним источником у другого;
3. предварительное комментирование сведений первоисточников и попытка реконструкции реальных событий.
Следует подчеркнуть, что данная работа по своему содержанию почти не имеет аналогов. Большинство историков, так или иначе затрагивавших тему походов Александра, специально не анализировали сведения о кочевых народах, а только констатировали их в иллюстративном порядке, результатом чего было поверхностное и зачастую неверное осмысление событий этого похода.
В данной теме мы можем опираться, по сути, только на разработки двух исследователей: И.В.Пьянкова[3] и Н.Г.Л.Хаммонда[4]. Таким образом, данная работа представляется очень важной, поскольку только через тщательный анализ источников можно по настоящему приблизиться к пониманию событий древности. Тем более что роль кочевников в событиях среднеазиатского похода Александра мне представляется намного более значительной, чем традиционно принято считать.
В своем анализе источников мы будем опираться на концепцию развития античной исторической традиции об Александре Македонском[5], разработанную Э.Швартцем[6] и принятую в ряде современных работ[7]. Суть этой концепции сводится к следующему.
В основе традиции об Александре лежат сочинения трех авторов: Клитарха, Птолемея и Аристобула (перечислены в предполагаемом порядке написания их произведений). При этом сочинения Клитарха и Птолемея предлагают две независимые версии событий: Клитарх – романтическую версию (так называемую «вульгату»), построенную на устных рассказах участников событий и на бытующих легендах и заимствующую из работ предшественников (Каллисфен, Поликлит, Онесикрит); Птолемей – апологетическую версию, основанную на официально принятой версии событий, подлинных документах и личных воспоминаниях. Третий важнейший источник, Аристобул, в основном компилирует сведения Клитарха и Птолемея, следуя главным образом Клитарху и добавляя свои оригинальные сведения.
Все более поздние историки Александра черпают материал главным образом у этих трёх авторов.
Диодор Сицилийский (Bibliotheca Historica, XVII) опирается в основном на Клитарха, значительно сокращая его.
Помпей Трог (Pompei Trogi Historiarum Philippicarum Epitoma, XI-XII) также использует в основном Клитарха, но в переложении Юстина его сочинение настолько сокращено, что смысл часто теряется.
Курций Руф (Historiae Alexandri Magni Macedonis) компилирует Клитарха и Аристобула, опираясь в основном на Клитарха и, дополняя его сведениями Аристобула, причем делает он это крайне грубо, часто чередуя их и нарушая логику повествования того и другого.
Флавий Арриан (Anabasis Alexandri) опирается на Птолемея и дополняет его сведениями Аристобула. При этом он компилирует их исключительно корректно, часто сравнивает их версии и дает прямые ссылки.
Кроме этого сведения Аристобула непосредственно использует Страбон (Geographia) и дает на него ссылки.
Иными словами, сведения общие для Диодора, Помпея Трога и Курция Руфа следует возводить в основном к Клитарху; сведения общие для Арриана Курция Руфа и Страбона восходят к Аристобулу; сведения Арриана, не имеющие аналога у остальных авторов принадлежат главным образом Птолемею.
Здесь также, как нам кажется, следует иметь в виду, что сведения Клитарха у Курция Руфа и Птолемея у Арриана могут приводиться в передаче Аристобула.
Безусловно, сведения о среднеазиатских кочевниках нельзя рассматривать в отрыве от общих проблем источниковедения походов Александра. Поэтому тему данной работы необходимо в дальнейшем расширять, подключая к ней более общие сюжеты, а выводы, сделанные нами сейчас, могут рассматриваться только как предварительные, пока не будет проведен более широкий анализ.
Работа состоит из пяти частей. Четыре части посвящены анализу и комментированию отдельных сообщений, касающихся среднеазиатских кочевников, по четырем тематическим группам:
1. среднеазиатские кочевники в составе армий персов и македонцев (в битвах при Гавгамелах и Гидаспе);
2. среднеазиатские кочевники в событиях конфликта между македонскими завоевателями и «скифами из-за Танаиса» (329-327 гг. до н.э.);
3. среднеазиатские кочевники в событиях согдийского восстания Спитамена (329-327 гг. до н.э.);
4. среднеазиатские кочевники в речах у Курция Руфа и Арриана.
Внутри каждой из этих групп сообщения анализируются в их хронологическом порядке.
Заключительная часть работы посвящена реконструкции этногеографических концепций среднеазиатских кочевников у Клитарха, Птолемея и Аристобула.
Следует также отметить, что в данной работе я не ставлю своей задачей подробное и систематическое изложение событий похода Александра, а буду обращаться к ним только по мере необходимости.
I. Битва при Гавгамелах.
Впервые за время похода Александра среднеазиатские кочевники фигурируют в составе персидской армии в битве при Гавгамелах в 331 г. до н.э. Сведения о них содержатся в версиях Клитарха, Птолемея и Аристобула.
1. Версия Клитарха (Diod., XVII, 57-61; Just., XI, 13-14, 6)[8]
(1) открывает сражение атакой персидских серпоносных колесниц, которая терпит неудачу (XVII, 58).
(2) Затем, после перестрелки персы начали атаку конницей на обоих флангах: на левом атакой «родственников», «носителей айвы», мардов и коссеев руководил Дарий; на правом крыле командир конницы Мазей руководил двумя тысячами кадусиев и тысячей скифов. Последняя группировка имела задание обойти левый фланг македонцев и захватить их лагерь. Они с успехом выполнили эту задачу и возвратились к Мазею. Также и всадникам Дария удалось обратить в бегство своих противников (XVII, 59).
(3) Тогда Александр со своей конницей бросается на самого Дария, который сражается на колеснице. Александр убивает его возницу, но его приближенным кажется, что убит сам царь, и они первые обращаются в бегство. Под покровом поднимающихся туч пыли персидская армия разбегается (XVII, 60).
(4) В это время ударная конная группа Мазея жестоко теснит левый фланг македонцев. Командующий Парменион несколько раз посылал к Александру гонцов за помощью, но те вернулись ни с чем, поскольку царь был уже далеко, преследуя Дария. Тогда, искусно маневрируя, Пармениону с трудом удалось отбить нападающих, испуганных бегством Дария (XVII, 60).
2. Версия Птолемея.
2.1. Сведения Арриана (Arr., III, 13-14). Хотя Арриан нигде точно не указывает источник своих сведений о битве, надо полагать, что в данном случае, как и во всех своих точных описаниях боевых действий, он заимствует у Птолемея.[9]
Версия Птолемея отличается от вышеизложенной в ряде существенных моментов.
(1) Битва начинается с того, что Александр, чтобы не допустить окружения своего правого фланга более протяженным левым крылом персов, стал передвигать свое войско вправо. Тогда Дарий, который сам стоит в центре войска вместе с «носителями айвы», индами, албанами, карийцами-выселенцами и лучниками-мардами (III, 13, 1), бросает ему на перерез конницу скифов и бактрийцев, находящуюся на левом крыле. Завязавшееся сражение идёт с попеременным успехом.
Александр посылает против скифов из числа прикрытия правого крыла сначала отряд Менида, который был отброшен с потерями, затем отряд Ареты, которому удалось отбить нападающих (III, 13, 1-4). В связи с этими событиями дается чрезвычайно важное для истории развития военного дела описание защитного вооружения скифов: «и сами скифы и их лошади были тщательнее [чем македонцы] закрыты защитным вооружением» (Põôïß ôå ïj Óêýèáé êár ïj lððïé Põôïsò PêñéâÝóåñïí dó öõëáêxí ðåöñáãìÝíïé ƒóáí).
(2) Только после этого последовала безрезультатная атака колесниц (III, 13, 5-6).
(3) После этих двух неудач Дарий выводит из резерва всю пехоту и посылает для обхода правого фланга македонцев персидскую конницу, в результате чего в его построении образуется разрыв (III, 14, 1-3).
(4) Именно в этот разрыв Александр бросает ударную группировку конницы, устремляясь на самого Дария, одновременно атакует и фаланга. После непродолжительного боя Дарий не выдерживает и первый обращается в бегство. Начинается повальное отступление персов, Александр преследует их (III, 14, 5-6).
(5) Тем временем на левом фланге македонцев положение было тяжелым: часть индов и персидская конница прорвали линию пехоты и захватили обоз, другой отряд конницы обошел левое крыло и напал (с тыла?) на воинов Пармениона. Индов и персов скоро выбили отряды второй линии пехоты (III, 14, 5-6).
Парменион же стал просить Александра о помощи, и тот был вынужден повернуть назад. Прорываясь к Пармениону, Александр столкнулся с отступающей конницей персов, индов и парфиеев. Здесь произошла самая отчаянная схватка, бегущим варварам все же удалось вырваться из окружения. Тут стало известно, что противник на левом фланге уже обращен в бегство и Александр продолжил погоню за Дарием (III, 15, 1-5).
2.2. Состав персидской армии по данным Арриана (III, 8, 3-6).
Арриан приводит список народов, приславших свои отряды на помощь Дарию перед битвой и сатрапов, предводительствовавших этими отрядами (табл. 1). В числе народов, пришедших с бактрийским сатрапом Бессом, помимо бактриев (ÂÜêôñéïé), согдианов (Óïãäéáíïß) и тех индов, которые граничат с бактриями (EÉíä§í∙ôå∙”óïé∙Âáêôñßïéò∙”ìïñïé) здесь упоминаются и саки: «следовали [вместе] с ними и саки (это скифский род (народ) из [числа] скифов, переселившихся в Азию), они [следовали] не [как] подчиненные Бессу, но согласно военному союзу с Дарием» (Ålðïíôï∙äc∙ášôïsò∙êár∙ÓÜêáé∙(Óêõèéê’í∙ôï™ôï∙ô’∙ãÝíïò∙ô§í∙ôxí∙EÁóßáí∙dðïéêïýíôùí∙Óêõè§í)∙ïš÷∙›ðÞêïïé∙ÂÞóóïõ,∙PëëN∙êáôN∙óõììá÷ßáí∙Äáñåßïõ; III, 8, 3).
Данный список с большой точностью воспроизводит административную структуру восточной части персидской державы, насколько она нам известна из дальнейших событий похода, поэтому можно предположить, что список восходит к некому подлинному персидскому документу, аналогичному тому, который приводит Геродот, описывая войско Ксеркса (VII, 61-95). Арриан не указывает источник этих сведений, но данный список имеет много общего по своему содержанию с приводимым Аррианом со ссылкой на Аристобула планом построения персидской армии при Гавгамелах (III, 11, 3-7; Curt., IV, 12, 5-13). Можно предположить, что и рассматриваемый список восходит к Аристобулу. В пользу этого указывают и в ряде случаев одинаковые сочетания народов (табл. 1) и то, что имена некоторых сатрапов, приводимых в рассматриваемом списке, упоминаются и в диспозиции персов у Курция, то есть – у Аристобула, хотя они связываются с разными народами и не упоминаются в диспозиции у Арриана[10].
Тем не менее, между этими списками имеются значительные расхождения, остающиеся необъяснимыми (народы меняются местами, одни исчезают, другие появляются). Кроме того, в рассматриваемом списке общая численность персидской армии оценивается в 1000000 пехоты и 40000 конницы, тогда как диспозиции, восходящей к Аристобулу фигурируют 200000 пехоты и 45000 конницы (Curt., IV, 12, 13; для сравнения: у Клитарха – 800000 пехоты и 200000 конницы; Diod., XVII, 53, 3). Я считаю наиболее вероятным, что данный список, хотя и использовался Аристобулом, восходит к Птолемею, что объясняет расхождения. Диспозиция персов Аристобула, возможно, является его собственной реконструкцией, а его ссылка на персидский документ изначально относилась к рассматриваемому списку (см. ниже).
3. Сопоставление версий Клитарха и Птолемея.
Обе версии излагают в общем одни и те же события, но при этом каждое отдельное событие описывают по-разному. Наиболее существенными являются три различия.
(1) Во-первых, у Клитарха отсутствует описание правофлангового манёвра македонцев и атаки левого крыла персов (то есть: скифов и бактрийцев). Собственно в его описании диспозиции персов правое крыло отсутствует вообще, а Дарий, находящийся согласно Птолемею в центре своего войска (что соответствует персидской практике; ср.: Xen. Anab., I, 24; Arr., II, 8, 11), сам оказывается на левом фланге (см. ниже). Возможно, сведения об этом сражении на правом фланге македонцев не дошли до Клитарха, поскольку оно происходило изолировано в стороне от главной битвы.
(2) Во-вторых, Клитарх приписывает захват обоза скифам и кадусиям, обошедшим левый фланг македонцев (пункт 2), а Птолемей – персидской коннице, индам и, видимо, парфиеям,[11] прорвавшим строй фаланги (пункт 5). Возможно, что в действительности лагерь захватили и те и другие, причем инды и персы были скоро отбиты, а скифы и кадусии ещё продолжали наседать (ср.: Diod., XVII, 60; Arr., III, 14, 5-6). Видимо, Птолемей акцентирует внимание на индах, персах и парфиеях, поскольку лично участвовал в схватке с ними[12].
(3) В-третьих, у Птолемея, в отличие от версии Клитарха, Александр возвращается на помощь Пармениону. Возможно, Птолемей особо выделил этот сюжет, поскольку он сам участвовал в столкновении между отступающей конницей персов и возвращающимся Александром (ср. выражение: «И произошла эта самая схватка – самая ожесточенная во всем [этом] деле»; Arr., III, 15, 2).
Остальные события находят свои соответствия в обеих версиях.
(1) Атака левофланговой конницы Дария у Клитарха (пункт 2) определенно соответствует в версии Клитарха маневру конницы персов (тоже стоящей на левом фланге согласно диспозиции Аристобула; III, 11, 3) для обхода правого крыла Александра после провала миссии скифов и бактрийцев (пункт 3).
(2) Набег конницы скифов и кадусиев Мазея на македонский лагерь по версии Клитарха (пункт 2) соответствуют в описании Птолемея атаке некого отряда конницы в обход левого фланга македонцев (пункт 5). Птолемей не указывает точно, о какой коннице здесь идет речь. Из сопоставления его данных с диспозицией Аристобула (табл. 1) можно предположить, что речь идёт о коннице армян и каппадокийцев, стоящих впереди правого фланга персов (III, 11, 7). Но можно и связать скифов Клитарха с саками диспозиции Аристобула, а кадусиев – с отрядом сакесинов и албанцев у Аристобула, также стоящими на правом крыле (III, 11, 4). Последнее представляется более вероятным.[13]
4. Версия Аристобула.
4.1. Сведения Курция Руфа (IV, 12, 5-13; 15, 12-13; 15, 18; 20-22). Курций Руф основную канву событий излагает по Клитарху, но часто перемежает его вставками из Аристобула, вырывая их из первоначального контекста и искусственно подстраивая под своё описание.
В число этих вставок входят следующие сюжеты, связанные с кочевниками:
(1) описание построения персидского войска, где на левом фланге помещается конная группировка под командованием Бесса, в которую в числе прочих входят 1000 дахов и 2000 массагетов (IV, 12, 5-13; см. ниже).
(2) приказ Дария Бессу, чтобы он велел всадникам-массагетам сбоку напасть на левое крыло Александра;
(3) неудачная атака отрядов Менида на скифов и кадусиев, захвативших македонский обоз, и повторная атака сариссофоров Ареты на скифов (IV, 15, 12-13);
(4) успех атаки Ареты и контрудар посланных Дарием бактрийцев, отбросивших македонцев (IV, 15, 18);
(5) уход бактрийцев для нападения на обоз приводит к тому, что правый фланг персов оказывается ослаблен; атака Александра на ослабевшие ряды; попытка персов на левом фланге окружить Александра терпит неудачу из-за контратаки агрианской конницы; бактрийцы, вернувшиеся после разграбления обоза, не могут найти свои места в строю; сумятица и рукопашная (IV, 15, 20-22).
В версии Аристобула, безусловно, речь шла о тех же событиях, разворачивающихся на правом крыле македонцев, о которых сообщает Птолемей. Однако Курций, которого, видимо, очень привлекал сюжет столкновения между македонцами и такими экзотическими народами, как скифы и бактрийцы, дополняет менее детализированную версию Клитарха отдельными подробностями из Аристобула, приспосабливая их к повествованию Клитарха и не заботясь тем, что эти два автора говорят о разных событиях. Так события атаки всадников-массагетов и бактрийцев Бесса на правое крыло Александра переносятся на левое крыло и отождествляются с набегом скифов и кадусиев на македонский лагерь у Клитарха. Сыграло роль, видимо, и то, что Курций стремился упомянуть обо всех событиях битвы, а описание атаки массагетов и ответных действий приводилось только Аристобулом и не имело аналогий у Клитарха.
Проанализировав эти заимствования Курция у Аристобула, можно уверенно сделать вывод, что битву при Гавгамелах Аристобул описывал по сведениям Птолемея. Во всяком случае, в рассказе Курция об этой битве нет никаких эпизодов, которые нельзя было бы возвести в конечном итоге к Клитарху и Птолемею, учитывая, что Курций передает сведения Клитарха подробнее, чем Диодор, и приукрашивает их собственной риторикой. Также в его описании не удается усмотреть следов передачи версии Клитарха Аристобулом.
4.2. Построение персидской армии по данным Арриана и Курция Руфа.
Арриан приводит подробный план построения персидской армии (табл. 1), ссылаясь на Аристобула, по словам которого этот план был составлен самим Дарием и впоследствии захвачен македонцами (III, 11, 3). В этой диспозиции на левом фланге рядом с бактрийцами упоминаются скифы и даи (ÄÜáé), а на правом фланге рядом с парфянами – саки.
Курций Руф описывает сходную диспозицию (IV, 12, 5-13; табл.1), которая, однако, совпадает с диспозицией Арриана только в отношении флангов, а весь её центр не находит аналогий с данными Арриана и, возможно, заимствован у Клитарха. В пользу этого свидетельствует фраза, сказанная Дарием в рассказе Помпея Трога (Just., XI, 13, 7) о том, что, «если разделить число его воинов на число македонцев, то на десять армян едва ли придется один неприятельский воин». Этот намек на многочисленность армянских воинов может быть связан с тем, что в диспозиции персов у Курция упоминаются одновременно два отряда армян: из Малой и из Великой Армений, что не находит соответствий в списке Аристобула.
В той части списка, которая восходит к Аристобулу, упоминаются на левом фланге рядом с бактрийцами 2000 массагетов и 1000 дахов. Массагеты, также фигурирующие у Курция в других его вставках из Аристобула (см. выше), безусловно, тождественны скифам, о которых сообщает Арриан по сведениям Птолемея и Аристобула.
Диодор по сведениям Клитарха не приводит описания построения персов, однако, замечает, что «Дарий расположил свое войско по отдельным народностям» (XVII, 58, 1), что дает основание предположить, что таковое описание Клитарх давал, но Диодор его опустил. Дополнительно в пользу этого предположения говорит и то, что Клитарх приводит подробную диспозицию македонцев, безусловно, независимую от Птолемея (Arr., III, 11, 8-12; 5) и не уступающую последнему по своей точности (Diod., XVII, 57), откуда следует, что и диспозиция персов в описании Клитарха, видимо, была достаточно точна. Во всяком случае, сообщение Курция (IV, 9, 2) о приходе к Дарию в Вавилон бактрийцев, скифов и индов определенно должно принадлежать Клитарху.
Уже по ходу описания битвы Клитарх упоминает о построении ударных группировок персов на флангах (Diod., XVII, 59, 2-5; см. табл. 1). Любопытно, что его описание правого крыла (XVII, 59, 2-4) во многом совпадает с описанием персидского центра у Аристобула (Arr., III, 13, 1), что дополнительно свидетельствует о достоверности подобных сведений Клитарха. Можно предположить, что именно с таким совпадением связанно то, что Курций описал центр персидского войска по Клитарху, а левый фланг – по Аристобулу. С другой стороны, Курцию, видимо, хотелось упомянуть о находящихся, согласно Аристобулу, на левом фланге массагетах и бактрийцах, которые в дальнейшем фигурируют в его рассказе.
Бросается в глаза то, как Курций характеризует парфиенов: «потом племя парфиенов, населявшее земли, которые нынче удерживают парфы, происходящие [из] Скифии, замыкало построение» (Parthienorum deinde gens, incolentium terras, quas nunc Parthi Scythia profecti tenent, claudabant agmen; IV, 12, 11). В данном случае мы, безусловно, имеем дело с одной из многих встречающихся у Курция интерполяций поздних сведений о парфянах из сочинения Помпея Трога[14]. Однако источник Курция должен был в этом месте подавать некий повод для подобной вставки. Возможно, этим поводом было то, что Аристобул (Arr., III, 11, 4) рядом с парфиеями упоминает и саков. Но вместе с тем Курций в составе правого фланга рядом с парфиенами упоминает и кадусиев (IV, 12, 12), которые не имеют соответствия в списке Аристобула, где кадусии стоят ближе к левому крылу (Arr., III, 11, 3), и, несомненно, тождественны кадусиям Клитарха нападающим на обоз македонцев. Это позволяет предположить, что и Клитарх упоминал скифов на правом фланге между парфянами и кадусиями.
Все эти соображения позволяют реконструировать диспозицию персов по Клитарху (табл. 1).
Возвращаясь к диспозиции Аристобула, мы сталкиваемся с серьезной проблемой. Непонятным остается, почему Птолемей не приводил диспозиции персидского войска, а именно такой вывод следует из ссылки Арриана на Аристобула. С другой стороны, мы видим, что диспозиция Аристобула органично связана с описанием боевых действий по Птолемею, в котором фигурируют многие народы, упоминаемые ранее в списке и именно на тех участках фронта, где они расположены у Аристобула[15].
Отсюда можно было бы предположить, что и все описание битвы у Арриана восходит к Аристобулу, если бы это не казалось абсурдным. Правдоподобнее выглядит обратное допущение, что никакого захваченного персидского плана не существовало, а диспозиция реконструирована самим Аристобулом по упоминаниям отдельных отрядов в описании самой битвы у Птолемея и по другому, достоверному перечню войск Дария, приводимому, видимо, Птолемеем. С этим может быть связана некоторая туманность списка Аристобула и несоответствие между списком и событиями битвы, в которых многие народы, упомянутые в списке, не фигурируют. Такое предположение согласуется с нашим выводом о том, что Аристобул целиком заимствует свое описание битвы у Птолемея. Хотя все-таки остается вероятность того, что персидский документ действительно существовал, и что и Птолемей и Аристобул использовали его независимо друг от друга, но только Аристобул дал на него прямую ссылку.
5. Анализ сведений о кочевниках.
В битве при Гавгамелах в числе персидских войск фигурируют отряды трех среднеазиатских кочевых народов: массагетов (2000), даев (1000) и саков (1000).
В версии Клитарха фигурирует только 1000 скифов, действующих на правом фланге персов, которые, как мы показали выше, тождественны сакам Птолемея и Аристобула. Этих же скифов он, возможно, упоминал и в своей диспозиции персидской армии.
В версии Птолемея действуют только скифы, стоящие на левом крыле, которые тождественны массагетам Аристобула. Кроме того, в списке войск Дария у Птолемея присутствуют и саки. Возможно, что рядом с этими саками Птолемей упоминал и даев, фигурирующих в диспозиции Аристобула, которые были пропущены Аррианом. Птолемей также приводит описание защитного вооружения скифов, которое, безусловно, следует отнести на счет массагетов[16].
В версии Аристобула, излагаемой им по Птолемею, определенно фигурировали левофланговые массагеты. Кроме того, в диспозиции войск Дария, он упоминает 2000 массагетов и 1000 даев на левом фланге, а также о саках – на правом. Также этот список содержит сведения о численности отдельных отрядов, которые в оригинале, видимо, были более подробными.
В отношении указанных кочевых народов важны следующие моменты:
(1) Аристобул сообщает о массагетах, следовательно, и Птолемей говорил о них же, в то время как Арриан, цитируя того и другого, называет массагетов скифами. Следовательно, Арриану свойственно абстрагировать этнонимы конкретных кочевых групп и обозначать их общим термином скифы;
(2) Птолемей называет саков: «скифский род (народ), из [числа] скифов, переселившихся в Азию» (Arr., III, 8, 3). Здесь он, безусловно, ссылается на известную цитату из поэмы Херила Самосского «Переход [Дария] через понтонный мост», которую также приводит Эфор:
«и пастухи [овец] саки, родом скифы, однако
населяли Азию хлебородную. Ведь были же они
переселенцы из кочевников, людей чтящих закон» (Strab., VII, 3, 9).
Представление о саках, как об азиатских скифах, встречается также у Геродота в списке войск Ксеркса (VII, 64), который, видимо, непосредственно был заимствован им у Гелланика[17] и восходил к официальному персидскому документу[18]. У Птолемея же этот пассаж, безусловно, является интерполяцией древних представлений в современные ему реалии. Возможно, изначально на месте этого пассажа сообщались какие-то современные ему сведения о кочевниках, например, здесь могли упоминаться даи, фигурирующие затем в диспозиции Аристобула. С аналогичной интерполяцией архаических представлений о среднеазиатских кочевниках мы встретимся у Птолемея и в дальнейшем.
(1) В связи с саками, важно также указание Птолемея на их политический статус: они были военными союзниками Дария. Видимо, аналогичный статус имели также и массагеты. и даи. Здесь мы наблюдаем определенные изменения в среднеазиатских владениях персов по сравнению с эпохой Дария I, когда и саки, и даи, и, видимо, часть массагетов (саки-тиграхауда[19]) непосредственно входили в состав империи[20]. Однако и в эпоху Александра, как мы видим, персы сохраняют свое влияние на большинство кочевых народов Средней Азии, хотя и в форме военного союза. Судя по всему, это изменение произошло уже ко времени Ктесия, то есть к концу V в. до н.э[21].
(2) Также в дальнейшем для нас будет важно, что в числе союзников персов упоминаются некие даи, без уточнения, что за даи подразумеваются.
(3) Остается подчеркнуть тот момент, который обычно недооценивается, что отряды кочевников в битве при Гавгамелах, наряду с бактрийцами, кадусиями и персидской гвардии играли роль ударных элитных подразделений и размещались на самых ответственных направлениях, и что именно эти отряды нанесли самый ощутимый урон армии Александра.
Содержащиеся в версиях Клитарха и Аристобула указания о численности ударных группировок персов (в сумме отряды двадцати народов составляют 22 тысячи человек, из которых только бактрийцев 8 тысяч, а большинство – по тысяче) позволяют оценить численность и структуру всей армии. Видимо, правы те ученые, которые не доверяют античным данным о численности персов, и оценивают их армию не более чем в 100 тысяч[22] (в общей сложности при Гавгамелах упоминаются отряды 38 разных народов, а как не сложно подсчитать средняя численность одного отряда чуть превышает две тысячи, хотя пехота могла быть более многочисленной). Отсюда следует, что персидская военная система опиралась на небольшие отряды профессиональных воинов, видимо, получавших за свою службу жалование и землю[23].
II. Битва при Гидаспе.
С темой присутствия союзных отрядов среднеазиатских кочевников в армии персов тесно связаны последующие указания на участие отрядов тех же кочевников в индийском походе Александра, точнее в битве при Гидаспе между кочевниками и индийским царем Пором. Сведения об этом содержатся только в версиях Птолемея и Аристобула. Поэтому мы, не анализируя подробно ход битвы, остановимся только на упоминаниях кочевников.
1. Версия Птолемея (Arr., V, 12-18, 2). Арриан даёт здесь точное указание, что описание битвы он заимствует у Птолемея (V, 14, 4; так же: 14, 16; 15,1). Птолемей сообщает, Александр переправился через Гидасп с ударной группой, в которую входили: агема гетайров, гиппархии Гефестиона, Пердикки и Деметрия, всадники бактров, согдианов и скифов, даев-гиппотоксотов[24] (dðéëåîáìåíïò <...>∙ôï˜ò∙dê∙ÂÜêôñùí∙êár∙Óïãäéáí§í∙êár∙ôï˜ò∙Óêýèáò∙jððÝáò∙êár∙ÄÜáò∙ôï˜ò∙jððïôïîüôáò), из фаланги – гипасписты и таксисы Клита и Кена, лучники и агриане (V, 12, 2). По ходу действий он добавляет, что пехоты было немногим меньше 6000, а конницы – до 5000 человек (V, 14, 1; 18, 3), из которой гиппотоксотов – около тысячи (V, 16, 4).
По ходу боя Птолемей не упоминает бактров, согдианов и скифов, однако неоднократно сообщает о гиппотоксотах: при переправе они шли впереди всей конницы (V, 13, 4); они были первые посланы против передового отряда индов (V, 15, 1); им была поручена ответственная миссия начать сражение и расстроить левое крыло индов (V, 16, 4); в бою они потеряли 10 всадников (V, 18, 3). Поскольку в перечне отрядов Александра не упоминаются никакие другие гиппотоксоты, кроме даев, во всех этих случаях должны подразумеваться именно они.
3. Версия Аристобула (Curt., VIII, 14, 5).
Курций Руф излагает события битвы почти целиком по Клитарху, но, как и в случае с Гавгамелами, интерполирует сведения Аристобула о кочевниках.
К Аристобулу явно восходит следующая фраза: «напротив, Александр с подвижным и легким войском с ходу атаковал (ср.: Arr., V, 15, 2: “îÝïò∙dðéðåóåsí Põôïsò). Скифы и дахи первыми напали на индов, затем [царь] выслал Пердикку с всадниками против правого фланга врагов».
Указание на то, что Александр с ходу напал на индов, безусловно, соответствует атаке на передовой отряд Пора в версии Птолемея (Arr., V, 15, 2). Последующие действия скифов и дахов и всадников Пердикки соотносятся уже с атакой Александром левого крыла армии Пора (V, 16, 4), где по Птолемею действовали гиппотоксоты и всадники-гетайры, в числе которых была и гиппархия Пердикки (V,12, 2). Как и в случае с Гавгамелами, Курций, следуя Клитарху, переносит эти события с левого фланга индов на правый. Судя по всему, Аристобул в описании этой битвы снова следует Птолемею. Следовательно, раз Аристобул в числе атакующих называет скифов и дахов, об этом же должен был сообщать и Птолемей, тем более что аналогичные сведения он приводил, описывая состав отряда Александра (V, 12, 2). Отсюда вытекает, что Арриан произвольно опустил упоминание о скифах, сообщая только о гиппотоксотах-даях.
3. Анализ сведений о кочевниках.
В индийском походе Александра принимали участие отряды двух кочевых народов: дахов и скифов.
Не до конца ясен остаётся вопрос, что за народ подразумевается под скифами. Исходя из характера употребления Аррианом этнонимов кочевников, можно предположить, что речь идёт либо о массагетах (скифы часто фигурируют у него как синоним массагеты) либо о европейских скифах (см. ниже). Исходя из употребления этнонимов у Курция, тоже можно заключить, что речь идет о европейских скифах (ему не свойственно как-то изменять этнонимы).
Однако логичнее предположить, что союзниками Александра здесь являются те же народы, которые ранее имели союзнические отношения с персами, то есть, присутствовали в армии Дария. Так даи-гиппотоксоты, безусловно, соответствуют даям в армии персов. Следовательно, скифы это, скорее всего, – массагеты. Тем более что европейские скифы не могли быть союзниками Александра, поскольку между ними после среднеазиатского похода сохранялось состояние войны (см. ниже). Саки тоже не могли быть союзниками, так как перед своим уходом из Согдианы Александр опустошил их область (см. ниже). Видимо, с этим и связано то, что союзнические отношения с Александром сохранили только два народа из трёх, бывших в союзе с персами.
Остаётся только гадать, на каком этапе передачи сведений массагеты превратились в скифов: уже у Птолемея (что маловероятно), или параллельно у Аристобула и Арриана (что предпочтительнее).
Вновь, как и в случае с Гавгамелами необходимо подчеркнуть огромную роль отрядов кочевников в битве при Гидаспе. Как мы указали выше, именно дахские и массагетские гиппотоксоты во всех эпизодах войны с Пором играли роль передовых ударных отрядов. Но это ещё не самое главное. По сути, весь план сражения Александра был построен на применении чисто скифской тактики.
Первая новация, которую мы встречаем в действиях Александра, это – раздельное применение конницы и пехоты и свободное манипулирование отрядами. Конница оказывается способной действовать совершенно независимо от пехоты, её отряды то вводятся в бой, то отходят, то перемещаются по фронту, сохраняя при этом порядок, чего ранее не было в стратегии Александра, но является обычным для военного дела кочевников.
Вторая новация связана с тем, как Александр планировал разгромить противника. Предполагалось сначала бросить гиппотоксотов против левого крыла индов, «чтобы привести в замешательство стоящих здесь врагов как плотностью стрельбы из лука, так и атакой коней » (©ò∙ôáñÜîáé∙ôï™ò∙ôáýôw∙döåóôçêüôáò∙ô§í∙ðïëåìéùí∙ô…∙ðõêíüôçôß∙ôå∙ô§í∙êár∙ô§í∙lðùí∙ô†∙ dðåëÜóåé; V, 16, 4) и тем самым вынудить индов спешно перебросить конницу правого фланга на левый. Во время выполнения ими этого манёвра предполагалось окружить превосходящими силами конницу индов и уничтожить её отдельно от остального войска, тем самым, лишив его прикрытия.
Таким образом, план Александра оказывается довольно сложным и рискованным. Весь исход боя в нём, по сути, ставился в зависимость от успешности атаки гиппотоксотов. В истории античного военного искусства мне больше не известны ситуации, когда полководец либо планировал вызвать своими действиями передислокацию конницы противника с одного фланга на другой, либо вызывал её. Также сложно представить, какими должны были быть эти действия, чтобы заставить противника пойти на такой рискованный манёвр. Тем не менее, Александр был уверен в успехе, и план его полностью оправдался.
Всё это указывает на то, сколь мощному влиянию военного искусства кочевников подвергся Александр за время своего пребывания в Средней Азии, сколь высоко он ценил своих дахских и массагеских союзников и сколь высокими были их боевые качества в действительности.
В событиях среднеазиатского похода Александра кочевые народы фигурируют в связи с двумя большими сюжетами: конфликтом между македонскими завоевателями и скифами из-за Танаиса и в связи с согдийским восстанием Спитамена. Рассмотрим первый сюжет.
I. Кочевники – союзники Бесса.
Впервые скифы из-за Танаиса упоминаются в качестве военных союзников бактрийского сатрапа Бесса. Бесс, как известно, возглавил заговор восточных сатрапов против Дария и после его убийства бежал со своими сторонниками в Бактрию, где пытался организовать антимакедонскую коалицию восточных областей империи. Сведения об этих скифах из-за Танаиса содержатся в версиях Птолемея и Аристобула.
1. Версия Птолемея (Arr., III, 25, 3; 28, 8-10). Арриан не даёт точных ссылок, но, судя по тому, что его описание не содержит возможных заимствований из Клитарха и имеет переклички с другими сюжетами, восходящими определённо к Птолемею (упоминания Наутаки и Оксиарта связаны с описанием покорения горных областей; IV, 18, 4-21, 10), источником здесь является Птолемей.
Версия Птолемея даёт два взаимосогласованных указания.
Во-первых, когда Александр пришёл в Арию, какие-то персы сообщили ему, что Бесс провозгласил себя царём Азии, и что «он имеет при себе и персов, бежавших в Бактры, и много самих бактрианов, ожидает же, что придут к нему скифы-союзники» ({êåéí∙Põô²∙êár∙Óêýèáò∙îõììÜ÷ïõò; III, 25, 3).
Во-вторых, когда Александр двинулся через Кавказ в Бактрию, Бесс имел при себе персов, участвовавших вместе с ним в аресте Дария, и самих бактриев до семи тысяч «и даев, живших (поселившихся) по эту сторону реки Танаиса»[25] (êár∙ÄÜáò∙ôï˜ò∙dðé∙ôÜäå∙ôï™∙ÔáíÜúäïó∙ðïôáìï™∙dðïéêï™íôáò; III, 28, 8). Когда Александр был уже близко, Бесс бежал в Согдиану, «следовали же за ним и люди Спитамена и Оксиарта, имевшие всадников согдианов, и даи с Танаиса» (III, 28, 10).
2. Версия Аристобула (Curt., VI, 6, 13; VII, 4 32) содержит два упоминания о скифах из-за Танаиса, полностью аналогичных упоминаниям Птолемея.
Во-первых, по дороге из Парфии в Бактрию сатрап Арии Сатибарзан сообщил Александру, что Бесс «приказал называть себя Артаксерксом и собирал скифов и других соседей Танаиса» (VI, 6, 13). Сообщение явно восходит к Аристобулу, поскольку в версии Клитарха Александр узнаёт о действиях Бесса только перед своим переходом через Кавказ (Diod., XVII, 83, 3; ср. 74, 1-2). Указание на то, что эти сведения передал Сатибарзан, возможно, введено в текст самим Курцием.
Во-вторых, во время стоянки в Бактрии Александру сообщают о трёх событиях. Кратко приводятся известия об отпадении лаконцев и всего Пелопоннеса, которое ещё не было усмирено, и о другой присутствующей в тот момент опасности, о том, что «подходят скифы, которые обитают по ту сторону Танаиса, неся помощь Бессу» (Scythas, qui ultra Tanaim amnem colunt, adventare,Besso ferentes opem; VII, 4, 32). Затем подробно излагаются известия о подавлении мятежа в Арии.
Последний эпизод определённо излагается по Клитарху (Diod., XVII, 89, 4-6)[26], сведения об отпадении Спарты сообщаются у него совсем в другом месте и иначе (Diod., XVII, 73, 5-6; Just., XII, 1, 6-11; Curt., VI, 1, 1-21), а скифов он вообще не упоминает. Видимо, эпизоды со скифами и лаконцами восходят к Аристобулу (хотя у Арриана восстание Спарты не упоминается), с чем связана их краткость[27]. Аристобул говорил и о «8000 вооружённых бактрийцев», которые покинули Бесса при появлении Александра (VII, 4, 20). Это сообщение Курций отделил от упоминания скифов вставкой из Клитарха[28].
В обоих сообщениях Аристобул следует Птолемею, хотя эпизод с восстанием лаконцев он мог добавить от себя.
3. Анализ сведений о кочевниках.
В версиях Птолемея и Аристобула речь идёт об одном и том же народе-союзнике Бесса.
Птолемей называет его то скифами-союзниками, то даями живущими (поселившимися) по эту сторону Танаиса, то даями с Танаиса.
Отметим, что Птолемей говорил именно о даях. В скифов они превратились, видимо, уже у Арриана (хотя это не однозначно) и у Аристобула, который привел конкретные сведения Птолемея в соответствие с абстрактной географической схемой Клитарха (где Дон и Сырдарья – это одна и та же река Танаис, отделяющая Европу от Азии и бактрийцев от скифов[29]).
Бросается в глаза следующее противоречие: Птолемей помещает этот народ «по эту сторону Танаиса», а Аристобул – «по ту сторону». Здесь возможны два объяснения. Птолемей мог говорить о даях с позиции наблюдателя, находящегося в Причерноморье, что мы встретим и у Клитарха, и тогда «этой» стороной для него будет северная сторона – та сторона для Аристобула. Однако непонятным остаётся, почему Аристобул в этой же ситуации не делает то же самое. Более вероятно, что Птолемей действительно сообщал, что даи населяли и северную и южную, «эту» сторону Танаиса (или недавно поселились там, что может подразумевать глагол dðïéêÝù). В пользу этого свидетельствует то, что в другом месте он говорит просто о даях с Танаиса (ср.: скифы и другие соседи Танаиса у Аристобула). Аристобул же, приводя эти данные в соответствие с концепцией Клитарха, помещает скифов только на «той» стороне. Возможно, именно в связи с этим он разделяет скифов и неких других соседей Танаиса, под которыми могут скрываться даи, живущие по эту сторону.
В целом можно заключить, что режим Бесса имел три реальные опоры: бактрийских всадников, согдийских всадников Спитамена и Оксиарта и даев. Показательно, что эти даи не покинули его во время бегства, как бактрийцы.
Можно было бы попытаться увидеть в этих даях даев-союзников Дария и Александра[30]. Однако, после своего ухода из Средней Азии Александр оставался в состоянии войны с даями из-за Танаиса, и в индийском походе, очевидно, принимали участие другие даи (см. ниже). Также и персы, видимо, находились в сложных взаимоотношениях с даями из-за Танаиса, и союзниками Дария могли быть только некие другие даи, видимо, те же самые, которые помогали Александру в Индии.
II. Первый визит посольств кочевых народов к Александру.
После пленения Бесса и занятия согдийской столицы Мараканды Александр направляется к берегам Танаиса (Сырдарьи), и по пути к нему приходят посольства от кочевых народов. Сведения об этом приводят версии Клитарха и Аристобула.
1. Версия Клитарха (Curt., VI, 2, 12-14; VII, 6, 11-12; 7, 2-4).
«11. Затем [после занятия Маракрнд] неожиданно прибывают послы скифов амбиев (Ambiorum), свободных с того [времени], как умер Кир, [с тем, чтобы] теперь стать подвластными [Александру]. Не подлежит сомнению, что [они являются] справедливейшими из варваров: они не брались за оружие, если их не задевали (на них не нападали); по опыту умеренной и равной свободы они самых простых [людей] сделали равными первым [людям].12. [Александр] радушно приветствовал этих послов; к тем скифам, которые населяют Европу, он послал из [числа] друзей некого Дерду[31] передать им, чтобы они без разрешения царя не переходили являющуюся границей реку Танаис. Ему же было поручено ознакомиться с характером областей и также посетить скифов, которые обитают выше Боспора (qui super Bosporon incolunt)» (VII, 6, 11-12).
«12. Оттуда он пришёл к парфиенам, тогда малоизвестному народу, теперь же [стоящему] во главе всех народов за реками Тигр и Евфрат, граничащих с Красным морем. 13. Равнинную и плодородную область [этой территории] захватили скифы, всё ещё опасные соседи. Они владеют землями и в Азии и в Европе: те, что живут выше Боспора причисляются к Азии, а те, что в Европе – удерживают область от левой границы Фракии до Борисфена и затем до другой реки – Танаиса. 14. Танаис протекает по середине между Европой и Азией. Нет сомнения, что скифы, от которых произошли парфы, пришли не от Боспора, но из области Европы» (VI, 2, 12-14).
«2. Танаис отделяет бактрианов от скифов, которых называют европейскими. Он же протекает как граница между Азией и Европой. 3. При этом, племя (gens) скифов, находясь недалеко от Фракии, распространяется от востока к северу, но не граничит с сарматами, как некоторые полагали, а составляет их часть. 4. Они занимают ещё и другую область, лежащую прямо за Истром; [и в то же время] соприкасаются с крайним пределом Азии, каковым является Бактрия. Они населяют [земли], находящиеся ближе к северу; далее следуют дремучие леса и обширные пустыни (solitudines); с другой стороны, [земли около] Танаиса и Бактрии выглядят одинаково возделанными» (VII, 7, 2-4).
Это сообщение определённо восходит к Клитарху, поскольку в нём отразилась принятая им географическая концепция[32].
2. Версия Аристобула (Arr., IV, 1, 1-2)[33].
«Несколько дней спустя к Александру пришли послы от скифов, называемых абиями (которых Гомер воспел в своей поэме, говоря, [что они являются] справедливейшими людьми; живут же они в Азии (ïkêï™óé∙äc∙dí∙ô†∙ÁóéZ) и они независимы – в значительной степени благодаря бедности и справедливости) и от скифов из Европы (ô§í∙dê∙ôyò∙Åšñþðçò∙Óêõè§í), они ведь самый большой народ, населяющий Европу. Вместе с ними Александр послал [кое-кого] из друзей под предлогом [заключения] дружественного соглашения, [настоящее] же назначение [этой] экспедиции было скорее [в том, чтобы] через это посольство выведать и природу земли скифов и их численность и обычаи и вооружение, с которым они выходят на войну».
Аристобул, видимо, излагает здесь целиком по Клитарху, поэтому можно допустить, что все его сведения, приводились уже Клитархом и частично были опущены Курцием.
3. Анализ сведений о кочевниках.
В версии Клитарха сообщается о посольствах к Александру двух кочевых народов: скифов-абиев и европейских скифов, а также об ответном посольстве к европейским скифам и к скифам выше Боспора и о его задачах.
Скифы-абии – это, безусловно, образ, взятый из архаической литературной традиции, засвидетельствованной ещё Гомером (Il., XIII, 1 сл.) но здесь они фигурируют как некий реальный народ, отождествлённый с этим легендарным племенем. Это отождествление могло быть проведено по сопоставлению описаний обоих племён[34]: независимости, бедности, равноправия и миролюбия[35]. Возможно, здесь также повлияли сведения о локализации тех и других. Страбон (VII, 3, 6-10) описывает ведшуюся его предшественниками полемику о локализации абиев Гомера: он сам и Посидоний, которому он следовал, помещали их в Северном Причерноморье, в то время как Эратосфен и Аполлодор отрицали знакомство Гомера с этим регионом и относили, по крайней мере, некоторые из народов, упоминаемых поэтом вместе с абиями, к Малой Азии вблизи от Трои (VII, 3, 10). В настоящее время можно считать доказанным, что Гомер действительно не был знаком с Северным Причерноморьем и описывал в указанном фрагменте народы Малой Азии, в числе которых упоминаемые абии, видимо, соответствуют киммерийцам, пришедшим туда в VIII в. до н.э.[36] Возможно, что некоторые античные авторы трактовали Гомера именно в таком духе и помещали его абиев в Азии[37], что давало повод отождествить их с неким среднеазиатским племенем, поскольку, согласно господствующим в эпоху Александра концепциям, Причерноморский и Среднеазиатский регионы совмещались[38].
Скорее всего, только три характеристики абиев Клитарха можно связать с реальной ситуацией: их локализацию в Азии (то есть на левом берегу Танаиса-Сырдарьи); их связь с гибелью Кира и желание подчиниться Александру. Указание на то, что абии свободны со времени смерти Кира, возможно, подразумевает существование некоей недошедшей до нас версии последнего похода Кира, в которой в качестве его противников фигурировали, видимо, абии[39]. Возможно, что именно с этой версией связаны сведения о постройке Киром города Кирополя недалеко от Танаиса (Curt., VII, 6, 16-21; Just., XI, 5, 12; Arr., IV, 2, 2-3,4 и др.). Если это действительно так, то данная версия должна была иметь некие истоки в местной среде, но в любом случае она представляется мне исторически достоверной[40].
Желание абиев подчиниться Александру не следует понимать буквально. Скорее всего, речь шла о заключении военного союза, подобного союзу между персами и саками, о котором упоминал Птолемей.
Абиев обычно считают одной из группировок массагетов[41]. В пользу этого указывают как их локализация, так и соотнесение их с противниками Кира, так и различные трактовки их этнонима (IÁâéïé-Óêýèáé= *apa-sakā = EÁðáóéÜêáé, одно их массагетских племен[42]; либо же IÁâéïé -- «неимущие». рассматривается как калька с иранского термина *drgu-ikā «бедные, нищие», которым персы, видимо, обозначали массагетов). Хотя ни один из этих доводов не бесспорен, в целом предположение представляется логичным.
Европейские скифы и считающиеся азиатскими скифы, живущие выше Боспора – это абстракции, порожденные описанной Клитархом географической концепцией эпохи Александра, восходящей в значительной степени ко Ктесию[43]. Согласно этой концепции, среднеазиатский и причерноморский регионы как бы совмещаются, Дон и Сырдарья сливаются в единую реку Танаис, которая течет в Меотиду с пересекающего всю Азию хребта Кавказ, огибая с севера Каспийское море (карта 1)[44]. Два упомянутых народа являются неотъемлемыми элементами этой схемы: европейские скифы населяют все по правую сторону Танаиса от Фракии до Бактрии, а скифы выше Боспора – все по левую сторону от Боспора Киммерийского тоже, видимо, до Бактрии. Выражение «super Bosporon» указывает на то, что эти скифы описываются с позиций наблюдателя, смотрящего на них с запада, со стороны Причерноморья и Греции[45].
Данная концепция, несмотря на свою зависимость от предшествующей традиции, оригинальна тем, что в ней впервые со всей отчетливостью противопоставляются европейские и азиатские скифы.
Европейские скифы, вместе с тем, здесь и далее явно фигурируют как некая конкретная группировка кочевников, господствующая над территориями, граничащими с Согдианой по среднему течению Сырдарьи. Скорее всего, это те же самые даи с Танаиса из версии Птолемея[46]. В этом случае становится понятно требование Александра, чтобы они не переходили пограничную реку Танаис без его разрешения. Ведь, как мы установили, по Птолемею даи не только обитали на «том берегу» Танаиса, но и поселились на «этом».
Скифы, живущие над Боспором также, видимо, являются неким конкретным кочевым народом. Исходя из того, что их локализация совпадает с ареалом расселения массагетов (по Гекатею[47], Геродоту[48], Гелланику[49], Птолемею /см. ниже/ и, видимо, Аполлодору Артемитскому (Strab., XI, 8, 2)[50] и другим авторам), этот народ отождествляется с массагетами, что представляется логичным[51].
Не совсем понятным остается происхождение термина «Scythae qui super Bosporon incolunt». Иногда предполагают, что под Боспором здесь скрывается туманные сведения об Аральском море. Если это и так, то эти сведения были полностью отнесены создателями данной географической концепции на счет Меотиды, и под Боспором здесь не подразумевалось ничего иного, кроме Боспора Киммерийского. Здесь важнее то, что в античной географической традиции о Причерноморье мы не встречаем аналогичных сведений ни о каких группах кочевников, которые бы описывались как живущие по ту сторону Боспора. Тем более что в нашем случае речь идет о скифах, тогда как пребывание скифов на левом «азиатском» берегу Танаиса-Дона относится к VII-VI вв. до н. э., позднее же, как и в эпоху Александра, эти территории занимали савроматы[52]. Может быть, именно с этим связано полемическое указание Курция на то, что скифы не граничат с сарматами, как некоторые полагали, а составляют их часть. Возможно, оно содержалось уже в концепции Клитарха, а не было интерполировано Курцием[53]. Все это свидетельствует, что понятие скифы выше Боспора сложилось на основе данных, полученных в Средней Азии во время похода Александра, видимо, именно в процессе обмена посольствами с кочевниками. Следовательно, за упоминанием Боспора здесь скрываются реальные сведения об Аральском море, а данную группу кочевников следует локализовать в Приаралье.
Таким образом, географическая концепция Клитарха, несмотря на свою абстрактность, выработана на основе оригинальных сведений о среднеазиатских кочевниках времени Александра.
III. Проект скифского похода Александра.
С рассказом о скифских посольствах теснейшим образом связаны сообщения о намерении Александра совершить поход против европейских скифов и о последующей за этим битве на Танаисе. Сообщения о плане скифского похода содержатся в версиях Клитарха и Аристобула.
1. Версия Клитарха (Diod., prol. (2), XVII, 21; Curt., VII, 6, 13; 7, 5).
«Как царь совершил поход против согдиан и скифов» (Diod.).
После визита посольств Александр «выбрал на берегу Танаиса место для основания города, [как бы] крепости (claustrum) для [удержания] как уже покорённых [земель], так и тех, в которые он решил вслед за тем проникнуть» (Curt., VII, 6, 13).
«Александр первый собирался непредвиденно (необдуманно) идти войной (non provisum bellum gesturos) на это племя, хотя на его виду разъезжали вражеские всадники, [а сам он] ещё не оправился от раны...» (Curt., VII, 7, 5).
2. Версия Аристобула (Arr., IV, 1, 3-4; Strab., XI, 11, 6).
«Сам же он задумал основать на реке Танаисе город и дать ему своё имя. Ему казалось, что и местность подходящая для города, который станет (должен) расти, и, что основан [он] будет в удобном месте для похода на скифов[54], если он когда-нибудь состоится, и для защиты от набегов живущих по ту сторону реки варваров. Он также полагал, что город станет большим как вследствие множества поселенцев, которых [он хотел] собрать здесь, так и из-за блеска его имени» (Arr., IV, 1, 3-4)[55].
«Народы же по направлению к восходу солнца от Гиркании вплоть до Согдианы были известны сначала и персам, по этой (внутренней) стороне Тавра, и затем македонцам и парфиеям. А то, что [народы], лежащие [за ними] по прямой линии скифские, можно заключить по их наружному сходству, походы же против них нам не известны так же, как и против самых северных кочевников (dðr∙ôï˜ò∙âïñåéïôáôï˜ò∙ô§í∙íïìÜäùí), на которых ведь Александр начал (пытался -- dðå÷åßñçóå) вести войско, когда преследовал Бесса и Спитамена, когда же Бесс был захвачен в плен и приведён назад, а Спитамен убит варварами, [царь] отказался от этого предприятия» (Strab., XI, 11, 6).
Сообщения обоих версий явно воспроизводят одни и те же сведения, скорее всего, восходящие к Клитарху (второй фрагмент Курция определённо принадлежит Клитарху; аналогичное описание постройки Александрии приводит Помпей Трог: Just., XII, 5, 12; Курций также широко использует идею готовящейся войны со скифами в своих риторических пассажах: VII, 7, 12-17; 8, 11-30).
Фрагмент Страбона не согласуется с географической концепцией Клитарха, поэтому можно предположить, что приводимые в нём сведения сообщались самим Аристобулом[56]. Но более вероятно, что в данном пассаже Страбон даёт некое, и весьма точное, summary событий среднеазиатского похода в версии Аристобула.
3. Анализ сведений о кочевниках.
В обеих версиях недвусмысленно сообщается о намерении Александра совершить поход против скифов из-за Танаиса или самых северных кочевников (то есть, безусловно -- даев с Танаиса версии Птолемея) и о начале реализации этого замысла. Мы не будем здесь подробно анализировать этот план Александра и только рассмотрим в его ключе предыдущее сообщение о скифских посольствах.
Как свидетельствует фрагмент Аристобула о посольствах, план войны со скифами имелся у него уже на момент их прибытия. О том, насколько серьёзными были приготовления к этой войне, говорит то, что Александр заблаговременно предпринимает всестороннею разведку скифской земли, а затем строит город в качестве плацдарма для вторжения[57]. Поводом для конфликта, видимо, послужили попытки скифов переходить через Танаис, формальную границу персидских владений. Также, безусловно, с этой надвигающейся войной должен был быть связан визит посольства скифов-абиев и их желание подчиниться Александру. Видимо, это следует понимать таким образом, что абии-массагеты заключили с Александром военный союз против даев из-за Танаиса.
IV. Битва на Танаисе.
После описанных событий происходит битва между македонцами и скифами из-за Танаиса. Описания всех событий битвы у Курция и Арриана слишком различаются, и поэтому их следует отнести к версиям Клитарха и Птолемея[58].
1. Версия Клитарха (Curt., VII, 7, 1; 8, 1-9; 9, 1-16).
«Царь скифов, держава которого простиралась по ту сторону Танаиса, считал, что город, основанный македонцами на берегу реки, является ярмом на его шее; он послал брата по имени Картасис с большим отрядом всадников разрушить [этот город] отогнать македонское войско далеко от реки». Далее описывается битва, которую выиграли македонцы.
2. Версия Птолемея (Arr., IV, 3, 6; 4, 2-9).
«В это время на берега реки Танаиса прибыло войско скифов из Азии; многие из них прослышали, что некоторые из варваров на другом берегу реки восстали против Александра, и замыслили и сами напасть на македонцев, если [восстание] окажется действительно серьёзным». Далее, по ходу описания боевых действий упоминается один из вождей скифов, Сатрак, попавший в плен.
3. Анализ сведений о кочевниках.
Важнейшие отличия версий заключаются в том, что Клитарх называет противников Александра европейскими скифами, а Птолемей – азиатскими; по Клитарху целью экспедиции скифов было уничтожение Александрии и руководил ею брат скифского царя, а по Птолемею скифы пришли на помощь восставшим против македонцев варварам, живущим у Танаиса, и их войско, видимо, имело нескольких вождей. Кроме того, Клитарх сообщает о посольстве скифов перед битвой, хотя, возможно, это событие было выдумано Курцием.
Удивление вызывает употреблённый Птолемеем термин азиатские скифы, тем более, что далее по тексту он явно противопоставляет их жителям Азии: скифы, по его словам, кричали, что, если Александр осмелится схватиться с ними, «ему придётся узнать, какая разница между скифами и азиатскими варварами» (IV, 30, 7-9).
Можно предположить, что европейские скифы, о которых, безусловно, здесь идёт речь, превратились в азиатских в результате ошибки Арриана, возможно, обусловленной его несогласием с концепцией Танаиса у Клитарха (III, 30, 7-9). И.В. Пьянков предполагает, что Птолемей, говоря об азиатских скифах, имеет в виду саков, которых он характеризует аналогичным образом в списке войск Дария (см. выше), и следует в этом древней традиции[59]. Однако, кочевники, с которыми сражался Александр на Танаисе, это – определённо, те же самые европейские скифы, приславшие к нему посольство, то есть – даи с Танаиса версии Птолемея, а ни коим образом не саки. Здесь мы сталкиваемся с укоренившимся научным мифом о том, что на Танаисе Александр сражался с саками[60]. Даже И.В. Пьянков, который признавал тождество европейских скифов с дахами, оказался под влиянием этого мифа.
Скорее всего, рассматриваемые азиатские скифы действительно упоминались Птолемеем и связывались им с саками из войска Дария. Обусловлено это было, конечно, не тем, что, по его мнению, Александр воевал с саками, а тем, что, как указывал Птолемей, даи владели и частью «азиатского» берега Танаиса, хотя в основном, видимо, обитали к северу от него, что дало ему повод назвать их таким образом.
Указание на то, что Танаис является не окраинным рубежом владений скифов, а одной из центральных и наиболее сакрализованых доминант их «космоса», содержится в рассказе Аристобула (Ps.-Plut., De fluv., XIV, 3; если это сообщение действительно восходит к Аристобулу Кассандрийскому, историку Александра) о процедуре избрания скифского царя, которая по традиции должна была совершаться на берегу этой реки[61]. Это говорит о том, что скифы полностью освоили оба берега Танаиса уже ко времени Александра.
Повторим, что представление о тождестве европейских скифов-противников Александра с саками, основанное на близости их локализаций, полностью противоречит сведениям историков Александра, недвусмысленно указывающих, что европейские скифы – это дахи.
V. Послы скифского царя после битвы на Танаисе.
Об этом посольстве сообщается только версией Птолемея (Arr., IV, 5, 1).
«Некоторое время спустя к Александру прибывают послы от скифов и от царя скифов, посланные для оправдания [того, что] было совершено; ведь [это] было сделано не общиной скифов (государством; народным собранием; ïšê∙Pð’∙ôï™∙êïéíï™), но [общиной] тех, кто [оказались] готовыми к разбойничьему грабежу, и ведь сам [царь] охотно исполнит то, что [Александр] ему прикажет. И Александр отвечает ему любезными словами (öéëÜíèñïðïí∙dðéóôÝëëåé), поскольку ему не казалось ни, что [будет] хорошо, не доверяя [скифскому царю], не объявить [ему] войну (выступить [против него] войною), ни, что в данный момент была подходящая ситуация для объявления войны (нападения)[62]».
Во-первых, из этого фрагмента видно, что в версии Птолемея тоже присутствует царь скифов, но в отличие от версии Клитарха, здесь он не является главным действующим лицом: ещё ранее войско скифов приходит не по его приказу, а потому, что многие скифы прослышали о восстании; теперь послы приходят одновременно и от скифов и от самого царя; войско скифов имеет нескольких предводителей. С такой ситуацией полностью согласуются слова послов о том, что действовало против македонцев не государство самих скифов, а некая община, промышляющая разбойничьими набегами, то есть некая кочевая группа, состоящая только в ограниченной зависимости от царя.
Во-вторых, данный фрагмент подтверждает сведения двух других версий о проекте скифского похода.
Более всего здесь любопытно, что скифы извиняются за происшедшее и сообщают о своей готовности выполнить любое приказание, и то, какой ответ даёт ему Александр. Видимо, поражение на Танаисе нанесло настолько ощутимый удар по положению скифов, что они были вынуждены любой ценой добиваться мира с Александром. Со своей стороны Александр, не смотря на свой любезный ответ, по сути, не предпринимает никаких шагов к примирению, и скифские послы уходят от него ни с чем. Такая ситуация исчерпывающе объясняется Птолемеем: Александр считает необходимым продолжать войну, но на тот момент не имеет возможности предпринять активные действия, и свои переговоры со скифами рассматривает только как временное перемирие. Таким образом, вследствие непреклонной позиции, занятой Александром, между его державой и скифами из-за Танаиса сохраняется состояние «холодной войны».
VI. Послы саков после битвы на Танаисе.
Об этом событии сообщает только версия Клитарха (Curt., VII, 9, 17-19).
«Этот поход благодаря молве о столь удачной победе привёл к усмирению значительной части Азии. [Её жители] верили в непобедимость скифов; их поражение заставило признать, что никакое племя (nullam gentem) не сможет противостоять оружию македонцев. В связи с этим саки направили послов с обещанием, что их племя будет соблюдать покорность [Александру] (gentem imperata facturum). Побудила их [это сделать] не столько великая доблесть царя, сколько снисходительность к побеждённым скифам: поскольку всех пленников [он] отпустил без выкупа, чтобы [этим] удостоверить, что с отважнейшим из племён он состязался в храбрости, а не в ярости. Итак, милостиво приняв послов саков, он дал им в спутники Эксципина, ещё совсем молодого человека, которого он приблизил к себе из-за его цветущей юности, напоминая Гефестиона телосложением, он не был равен ему в прелести, конечно не мужской».
В пользу принадлежности данного фрагмента Клитарху[63] указывают, как специфическая характеристика Александра (непобедимость и доблесть, но снисходительность), так и романтическое описание Эксципина и сюжет с посольством, аналогичный рассказу о посольстве к европейским скифам.
То обстоятельство, что Птолемей сообщает только о посольстве скифов из-за Танаиса сразу после битвы, а Клитарх – только о посольстве саков, даёт повод предположить, что они говорят об одном и том же событии и отождествить скифов и саков[64]. Однако описания этих событий в обеих версиях слишком различны, а Клитарх чётко различает скифов и саков, чтобы такое отождествление было оправдано. Видимо, здесь мы имеем дело с двумя разными событиями.
Из этого фрагмента следует, что саки помещались Клитархом в Азии, то есть к югу от Сырдарьи, где-то вблизи от Александрии-Ходжента, скорее всего – в Фергане, и что они находились под определённым влиянием скифов, и только после разгрома последних они смогли прислать посольство к Александру и тем самым как бы перейти под его покровительство.
VII. Второй визит посольств кочевых народов к Александру.
После подавления первого восстания согдийцев Александр, перезимовав в Бактрии, предпринимает весной 328 г. до н.э. новую попытку подчинения Согдианы и отправляется в Мараканды. Здесь к нему опять приходят посольства от кочевых народов вместе с отправленной им год назад дипломатической миссией. Сведения об этом содержатся в версиях Клитарха и Аристобула.
1. Версия Клитарха (Curt., VIII, 1, 7-10; Just., XII, 6, 17).
«7. Александр же, вновь покорив согдийцев, возвратился в Мараканды. Туда пришел [к нему] Дерда, которого он посылал к скифам, обитающим выше Боспора (ad Scythas super Bosporum colentes) с послами [этого] народа (gentis). 8. Фратаферн, который стоял во главе хорасмиев, граничащий с массагетами и дахами смежностью своих областей, также прислал [людей], которые обещали выполнить то, что будет приказано [Александром] (Phrataphernes quoqe, qui Chorasmiis praeerat, Massagetis et Dahis regionum confinio adjunctus, miserat, qui facturum imperata pollicerentur).[65] 9. Скифы просили (petebant) [Александра] взять в жены дочь их царя: если же он сочтёт недостойным [подобное] родство, то пусть позволит первым из македонцев вступить в брак со знатнейшими [женщинами] их народа; они обещали, что также и сам царь придёт к нему. 10. [Александр] благосклонно выслушал оба посольства, поджидая Гефестиона и Артабаза...» (Curt.).
(Через 4 дня после убийства Клита) «К Александру снова вернулась его воинственность, и он подчинил своей власти хорасмов и дахов» (Just.).
Данный фрагмент Курция является логическим продолжением рассказа о первом визите посольств и вместе с тем находит отражение в сочинении Помпея Трога, и по эти причинам он должен восходить к Клитарху[66].
2. Версия Аристобула (Arr., IV, 15, 1-6; Strab., XI, 8, 8).
Сведения Аристобула явно воспроизводят версию Клитарха, причём более подробно, чем Курций Руф.
«К Александру снова пришли послы скифов из Европы с [теми] послами, которых он сам направил к скифам. Случилось так, что [именно] тогда, когда эти [послы] были отправлены Александром, царь скифов уже умер; царём же стал его брат. 2. Цель же (¿∙íï™ò) [этого] посольства была в том, чтобы выразить готовность скифов исполнить всё, что будет приказано Александром; и дары они поднесли Александру от царя скифов, которые выше всего у них почитаются; [и передали], что [царь желает] выдать за Александра [свою] дочь ради упрочнения дружбы и военного союза с ним. 3. Если же Александр не удостоит царевну скифов своей руки, то [царь] готов выдать за самых верных людей Александра дочерей сатрапов скифской земли и других могущественных людей (ïj∙äõíáôüé) Скифии; [послы] заявляли, что [царь] и сам придёт, если [Александр] прикажет, чтобы от него самого услышать, что [тот] прикажет.
3. В то же время прибыл к Александру и Фарасман, царь хорасмиев с тысячью пятьюстами всадников. Фарасман рассказал, что живёт он по соседству с племенем колхов и с женщинами амазонками, и обещал, если Александр пожелает, напав на колхов и амазонок, подчинить народы, простирающиеся вплоть до Понта Эвксинского, стать проводником и заготовить всё необходимое для войска.
4. Пришедшим от скифов Александр ответил любезно и так, как было удобно при тех обстоятельствах; [однако] от скифских невест отказался; поблагодарив Фарасмана и заключив с ним дружбу и военный союз, [он] сказал ему, что сейчас не подходящее время для похода к Понту. Поручив Фарасмана персу Артабазу, которому он вверил Бактрию, и другим соседним с ним сатрапам, Александр отослал его на родину.
5. Мысли же его, говорил он в то время были заняты [землями] индов; ибо, покорив их, он овладеет уже всей Азией; владея Азией, он вернётся в Элладу, оттуда же через Геллеспонт и Пропонтиду он со всеми силами, и морскими, и пешими, ворвётся на Понт; и [он просил] Фарасмана отложить до этого времени то, что тот предлагал [сделать] сейчас».
3. Анализ сведений о кочевниках.
В обеих версиях сообщается о возвращении послов Александра, направленных им к кочевым народам, вместе с ответной миссией одного из этих народов, по Курцию – скифов выше Боспора, а по Арриану – европейских скифов. Кроме того, пришло посольство от хорасмиев, граничащих, согласно Курцию, с массагетами и дахами, а по Арриану – с колхами и амазонками.
Определённую проблему представляет время и место прибытия посольств. Как отмечалось исследователями[67], в этом вопросе правильные сведения сообщает Курций, связывающий это событие с пребыванием в Маракандах летом 328 г. до н.э. Арриан же сознательно нарушает последовательность описания и изложил более поздние события (убийство Клита, заговор пажей и процесс Каллисфена) сразу после зимовки в Бактрии, о чём он сам сообщает (IV, 8, 1; 14,4).
В вопросе о принадлежности посольства скифов прав Арриан, относя его к европейским скифам, что логично[68]. Туманную фразу Курция можно понять так, что он говорил о послах скифов выше Боспора, но очевидно это является результатом его небрежности при сокращении Клитарха[69]. Последний, видимо сообщал, что Дерду сопровождали послы европейских скифов, но прибыл он непосредственно после визита к скифам выше Боспора[70].
Исключительную важность для локализации кочевых народов представляет указание Клитарха на соседство хорасмиев с дахами и массагетами. О том, что это описание действительно восходит к Клитарху, свидетельствует то, что факт соседства хорасмиев и дахов нашел отражение у Помпея Трога[71], хотя Юстин, видимо, ошибочно приводит его в связи с более поздним свидетельством о намерении Александра совершить поход против дахов (см. ниже).
Сведения Клитарха дополняет сообщение Аристобула (Strab., XI, 8, 8). Эратосфен, через передачу которого очевидно дошло последнее, очевидно совместил указание Аристобула о хорасмиях и массагетах, живущих на запад от бактрийцев по течению Окса, с данными Мегасфена о соседстве массагетов и арахотов, причём последние подменили собою хорасмиев[72]. Это сообщение, безусловно, связано с визитом послов хорасмиев и, в целом, восходит к Клитарху, дополнительно подтверждая, что он упоминал массагетов в числе их соседей хорасмиев.
Для локализации дахов и массагетов необходимо иметь в виду, что хорасмии, видимо, занимали в эпоху Александра узкую и вытянутую полосу по берегам Амударьи, так что, скорее всего, эти два народа могли граничить с ними по противоположным берегам речной долины: один – со стороны Каракумов, другой – со стороны Кызылкумов. По данным Птолемея и, видимо, Аристобула (см. ниже) массагеты занимали в основном области Кызылкумов, граничащие с Согдианой (Arr., IV, 5, 4; 16, 3-4; 17, 1-2; 4; Curt., VIII, 2, 14), то есть – находящиеся к северу от хорасмиев. По логике, дахи в этом случае должны занимать территории к югу от них. Это полностью согласуется с тем, как их локализуют более поздние авторы: Демодам в первой четверти III века до н.э. (Mela, I, 2, 13; III, 42; Plin. N.H., VI, 50)[73] и Аполлодор (конец II в. до н.э.), описывающий ситуацию III-II вв. до н.э. (Strab., XI, 7, 1; 8, 2-3; 9, 2-3; Ptol. Geogr., VI, 10,2)[74], а также более поздние авторы (Oros., I, 2, 43). Возможно, что в этих районах некая группа дахов обитала ещё в середине VI в. до н.э., на что намекают Геродот (I, 125) и «антидэвовая» надпись Ксеркса[75].
Всё это заставляет пересмотреть традиционное представление о том, что переселение дахов в Прикаспий происходит только в первой четверти III в. до н.э[76]. Необходимо признать, что уже ко времени Александра в Прикаспии обитала некая достаточно крупная группировка дахов (см. также ниже), хотя основное ядро этого объединения находилось ещё в степях за Сырдарьёй.
В версии Аристобула в качестве соседей хорасмиев фигурируют колхи и амазонки. Безусловно, это связано с географическими представлениями эпохи Александра[77], а не является ни свидетельством реальных связей Хоресма с Причерноморьем[78], ни поздней заменой для дахов и массагетов[79]. С этим сообщением связана приводимая Клитархом и восходящая, видимо, к Поликлиту и Онесикриту история о визите к Александру царицы амазонок во время его пребывания в Гиркании (Strab., XI, 5, 4; Plut. Vit. Alex., 46; Diod., XVII, 77, 1-3; Curt., VI, 5, 24-37). Обычно этот эпизод либо считают недостоверным[80], либо вообще не упоминают[81], хотя, возможно, в таком фантастическом облике отразились восходящие к сочинениям первых историков Александра сведения о посольстве некого реального народа, который в данном случае фигурирует как предполагаемый противник Александра и хорасмиев.
Исправлением, внесённым в этот текст Аррианом, возможно является замена имени «Фратаферн» на «Фарасман», поскольку первое ему могло быть не знакомо, как и сами хорасмии, а второе имя он определённо упоминал для современного ему царя иберов (Per. Pont. Euxin., 15), чьи владения к тому же действительно соприкасались с теми областями, где, по традиции, обитали амазонки и жили колхи[82].
Задача, стоящая перед скифским посольством, как она изложена Аристобулом, полностью идентична задаче миссии, направленной ими к Александру сразу после битвы: любой ценой добиться мира. Эта идея отражена у Аристобула с ещё большей отчётливостью, чем у Птолемея. Александр, как и в первый раз, даёт им такой же неопределённый ответ и вновь категорически отвергает мирные предложения, что означает продолжение конфликта.
Любопытно указание о том, что скифский царь умер как раз, когда Александр отправлял к нему послов, и теперь царствует его брат – несомненно, упоминаемый Картасис[83]. Однако же, согласно Клитарху скифское войско было послано ещё первым царём, и что возглавлял его этот самый Картасис. Очевидно, что столь внезапная кончина правителя скифов и приход к власти его брата, радикально изменившего внешнюю политику по отношению к македонцам, были обусловлены внутренними осложнениями в скифской державе, вызванными катастрофическим поражением, однако сведения об этом остались в недошедшей части сочинения Клитарха[84].
Задача, стоящая перед миссией хорасмиев, прозрачна: это попытка заключения военного союза с Александром[85]. Согласно Аристобулу, хорасмии предлагали, ударив ни колхов и амазонок, подчинить народы, простирающиеся вплоть до Понта Эвксинского. Под этими последними, судя по тому, что Александр собирался совершить на них поход через Геллеспонт и Пропонтиду, подразумевались всё те же европейские скифы. Следовательно, хорасмии предлагали Александру совершить совместную экспедицию против скифов из-за Танаиса. Не совсем понятно, как географически и по смыслу с этим планом согласуется их намерение ударить на колхов и амазонок. Возможно, что эта деталь была добавлена от себя кем-то из авторов концепции причерноморско-среднеазиатского единства (Поликлит, Клитарх ?), как дополнительный аргумент в её пользу[86].
Точное определение задач посольства хорасмиев дополнительно обосновывает наше заключение о том, что и визит абиев к Александру имел целью заключение военного союза против европейских скифов. Это предположения отчасти объясняет, почему Аристобул причислял хорасмиев, как и апасиев, к массагетам (Strab., XI, 8, 8; см. ниже). Как мы отмечали, и скифы выше Боспора и скифы-абии, видимо, относятся к числу массагетских народов, а абии отождествляются с массагетским племенем апасиаков, то есть – с апасиями[87].
Не исключено, что и посольство к скифам выше Боспора было направленно Александром, чтобы привлечь их к союзу против скифов из-за Танаиса. Действительно, в то время как европейских скифов Клитарх достаточно ёмко характеризует как могущественнейшее кочевое объединение, и в описании реальных событий этот народ выступает именно в таком качестве, то о скифах выше Боспора нам по сути ничего не известно. Поэтому не совсем ясным остаётся, почему эти два народа связываются в единой географической модели. Возможно, что формирование искусственной географической концепции, в которой эти два народа противопоставляются друг другу, определялось различием их позиции по отношению к Александру: европейские скифы – враги, скифы выше Боспора -- союзники.
В результате вырисовываются контуры этнополитической ситуации во всей Средней Азии, сутью которой является противостояние местных массагетских и пришлых – дахских народов (европейских скифов). В такой ситуации хорасмии действовали за одно с массагетами и поэтому могли рассматриваться как их составная часть.
Как явствует из ответа Александра, он считал несвоевременным идти войной на скифов из-за Танаиса, поскольку был уже увлечён замыслом индийского похода, но не отказался полностью от намерения подчинить скифов, а только отложил его, передав до того времени хорасмиев под покровительство своих сатрапов. Судя по тому, что ещё незадолго до своей смерти Александр продолжал строить планы завоевания скифов (Arr., VII, 1, 3; ), к этому проекту он относился со всей серьёзностью. Временный отказ от идей скифского похода, видимо, связан как с результатами деятельности разведывательной миссии, так и со сложным положением в Согдиане, а также с планом похода в Индию, который предложили Александру послы царя Таксилы, также пришедшие к нему в Мараканды летом 328 г. до н.э. (Diod., XVII, 86, 4).
VIII. Экспедиция Александра против саков.
Это событие является последней военной акцией Александра в Средней Азии, после подчинения им горных областей Наутаки и Габазы и перед походом в Индию. Сведения о нём содержатся только в версии Клитарха (Curt., VIII, 4, 20).
«Царь, отблагодарив за услугу (благорасположение;), оказанную ему Сисимитром, приказал солдатам взять варёной провизии на шесть дней, собираясь напасть на саков. Опустошив всю эту страну, он дает в дар Сисмитру 30 тысяч голов скота».
Данный эпизод тесно связан с описаниями визита посольства саков и покорения Наутаки (сатрапом которой был Сисимитр; VIII, 4, 1-19) и поэтому восходит к Клитарху.
Надо полагать, что Клитарх давал более подробное описание этой акции, объясняя её причины и ход.
Большинство исследователей либо вообще игнорирует сведения об этой экспедиции[88], либо считают её второстепенным эпизодом похода[89]. Однако, Клитарх недвусмысленно указывает, что здесь мы имеем дело с заранее спланированным вторжением в собственно сакские земли, причём эта акция представляла собой крайнюю точку продвижения Александра в горные районы, после которой началось его возвращение в Бактрию. Судя по указанию, что македонской армии предстояло шесть дней идти по некой пустынной местности и в итоге прибыть в область, невероятно богатую скотом, можно реконструировать маршрут этой экспедиции[90]. Видимо, Александр поднялся вверх по течению Вахша, где местности действительно пустынные, и пришёл в Алайскую долину, которая во все эпохи славилась своими пастбищами[91], а в те времена определённо была занята саками[92].
Представляются загадочными причины этой экспедиции: с саками у Александра был заключён мир, никакие враждебные действия с их стороны не упоминаются и, судя по отсутствию у Курция сведений о сопротивлении саков и по объёму захваченной добычи, они, видимо, были застигнуты македонцами врасплох и полностью разгромлены.
Можно предположить, что причина этого похода была как-то связана с судьбою отправленного к сакам посла Эксципина. В начале Курций подробно останавливается на описании его привлекательной внешности, но затем он нигде не сообщает о его возвращении, в отличие от послов другой миссии, и это описание оказывается сюжетно ничем не оправданным. Возможно, что саки как-то оказались виновны в гибели Эксципина, о чём Курций не упомянул, и, что поход Александра был вызван именно этим.
Возможно, также, что этот поход являлся простой демонстрацией силы перед европейскими скифами, которые остались не покорены Александром наперекор его желанию, но в сферу влияния которых, как мы полагаем, входили саки. Не исключено, что послы скифского царя в версии Птолемея, перекладывая ответственность за битву на Танаисе на некую разбойничью общину, в действительности намекали на саков, чем спровоцировали Александра на вероломное нарушение мирного договора с этим народом.
Видимо, именно в связи с этим походом мы далее видим, что сакские воины не принимают участия в индийском походе Александра.
После ухода армии Александра к Танаису в Согдиане вспыхивает восстание, центральным событием которого, судя по списаниям Арриана и Курция Руфа, было выступление Спитамена, лидера согдийской знати. Одной из основных движущих сил этого восстания, наряду с местной знатью, были отряды союзных кочевых племён, участвующие во всех предприятиях Спитамена. Вся деятельность Спитамена против македонцев состоит из трёх экспедиций. Кроме того, важны сведения о действиях одного из македонских отрядов у границ союзных Спитамену кочевников, а также о последнем убежище Спитамена у этих кочевников и о плане Александра совершить против них поход. Рассмотрим эти сообщения.
I. Первая экспедиция Спитамена.
Это событие относится ко времени пребывания Александра на берегах Танаиса летом 329 г. до н.э. Сведения о нём содержатся во всех трёх версиях[93].
1. Версия Клитарха.
1.1. Сведения Курция Руфа (Curt., VII, 6, 24; 7, 30-39; 9, 20-22)[94].
После начала восстания перебежчик (transfuga) Спитамен, изгнав македонский гарнизон из Мараканд (ср.: VII, 6, 10), запирается в городе, хотя его жители и не одобряли восстания. Александр посылает против него Менедема с большим отрядом (VII, 6, 24). Спитамен с войском дахов идёт ему на встречу и устраивает засаду на лесной дороге. Отряд Менедема попадает в засаду и уничтожается.
Александр тщательно скрывает от войск известие об этой катастрофе, поскольку ему ещё предстояло выдержать войну со скифами (VII, 7, 30-39). Сразу после битвы на Танаисе он с подвижной частью войска устремляется на Спитамена, Кратер следует за ним с остальными. На четвёртый день он пребывает на место гибели отряда Менедема и предаёт земле павших воинов[95]. Спитамен, узнав о его приближении, бежит из Мараканды в Бактры. После соединения с Кратером Александр отдаёт приказ жечь сёла и убивать всех взрослых, так как ему донесли, что местные жители участвовали в нападении на Менедема (VII, 9, 20-22; ср.).
1.2. Сведения Диодора (Diod., XVII, prol. (2), 22-25).
«22. Как вожди (первенствующие) согдианов, ведомые на смерть, были спасены необыкновенным образом. 23. Как Александр победил отпавших согдиан и убил их больше двенадцати мириадов. 24. Как [он] наказал бактрианов и во второй раз подчинил согдианов и для наказания отпавших основал в удобных местах города. 25. Третье отпадение согдианов и пленение бежавших на Скалу».
2. Версия Птолемея (Arr., IV, 5, 2-8; 6, 3-9), повествует, что Спитамен со своими людьми напал на цитадель Мараканд, но оставленный там македонский гарнизон совершил успешную вылазку и отогнал его безо всяких для себя потерь. Александр послал против него отряд Андромаха и Карана под общим командованием Фарнуха. Спитамен, узнав об этом, оставил Мараканды и ушёл в область Басисты[96], но македонцы, торопившиеся изгнать его из страны, прогнали его и преследовали вплоть до границ Согдианы, где они необдуманно напали на кочевников-скифов (åkò∙ôï˜ò∙ÍïìÜäáò∙ôï˜ò∙Óêýèáò∙ïšäåír∙ëïãéóì²∙îõíåâÜëëõóéí). Спитамен, присоединив к своим войскам 600 скифских всадников, был ободрен союзом со скифами и стал поджидать подхода македонцев. Расположившись на равнинном месте около скифской пустыни (dí∙÷ïñßv∙¿ìáë²∙ðñ’ò∙ô†∙dñÞv∙ôyò∙Óêõèéêyò), он стал постоянными налётами изматывать противника. Македонцы с потерями отступили к Политимету (Зеравшан) и во время переправы через него из-за несогласованности действий Карана и Андромаха в войске начинается смятение. Воспользовавшись этим, скифы и люди Спитамена наносят македонцам решительное поражение.
Александр узнаёт об этом уже после битвы на Танаисе и сразу устремляется на Спитамена, который вновь осадил Мараканды. На рассвете четвёртого дня македонцы оказываются у стен города. Спитамен бежит, и Александр преследует его вплоть до места гибели отряда Фарнуха и дальше, вплоть до самой пустыни. Повернув оттуда обратно, он опустошает долину Политимета (IV, 6, 3-5).
3. Версия Аристобула.
3.1. Данные Арриана (IV, 3, 6.2-7; 6, 1-2). Аристобул явно компилирует версии Клитарха и Птолемея: македонцами у него командуют как Менедем, так и Каран, Андромах и Фарух; причинами поражения он называет и засаду, устроенную скифами в зарослях, и несогласованность действий военачальников[97]. Об осаде гарнизона Мараканды он, видимо, рассказывает по Птолемею.
3.2. Данные Страбона (XI, 8, 8)[98]: «К племени массагетов и скифов относятся также апасии и хорасмии, у которых скрылся из страны бактрийцев и согдийцев Спитамен, один из персов, подобно Бессу бежавший от Александра».
Судя по всему, эти сведения отражают оригинальную версию событий Аристобула (см. ниже).
4. Сопоставление версий Клитарха и Птолемея.
Версии различаются в ряде принципиальных моментов:
(1) битва происходит: по Клитарху – к востоку от Мараканды, в некой лесистой местности по пути к Танаису; по Птолемею – к западу, на границе со «скифской пустыней» вблизи от Политимета[99];
(2) кочевники: по Клитарху присутствуют в войске Спитамена изначально; по Птолемею – они присоединяются к нему в последний момент из-за необдуманной провокации македонцев; Клитарх называет их дахами[100], Птолемей – скифами-кочевниками;
(3) причина поражения: по Клитарху – лесная засада; по Птолемею – несогласованность действий македонцев;
(4) Спитамен бежит: по Клитарху – в Бактры; по Птолемею – в скифскую пустыню (по Аристобулу – к апасиям и хорасмиям).
В оглавлении сочинения Диодора ничего не говорится о Спитамене и его действиях, как впрочем, не говорится о нём и в самом его сочинении в связи с выдачей Бесса Александру (Diod., XVII, 83, 8; выдавшие его лица названы здесь), однако сообщает о трёх восстаниях согдийцев. Вероятно, изначально эти три восстания должны были как-то синхронизироваться с экспедициями Спитамена.
Так уничтожение 120 тысяч согдийцев во время первого восстания, согласно Диодору, соответствует сообщению Курция о приказе Александра убивать всех взрослых, что определённо было связано с их участием в действиях Спитамена. Аналогичным образом, по Аристобулу, который здесь следует Клитарху, отпадение неких областей в Бактрии связывалось с действиями дахов во второй экспедиции Спитамена (см. ниже).
II. Действия отряда Кена против скифов.
Это событие относится ко второму походу Александра в Согдиану в 328 г. до н.э. Сведения о нём содержатся в версиях Птолемея и Аристобула.
1. Версия Птолемея (Arr., IV, 16, 1-3).
Отправляясь в Согдиану, Александр разделил бывшее с ним войско на пять частей, и, лично возглавив одну из них, двинулся на Мараканды.
«Остальные, каждый по отдельности, также продвигались вперёд, силой покоряя собравшихся по укреплениям (ôN∙dñýìáôá) и принимая сдающихся им по [обоюдному] соглашению. Когда все его вооружённые силы, пройдя большую часть Согдианы, прибыли к Маракандам, он послал Гефестиона вновь заселить в Согдиане города, Кена же и Артабаза [послал] к скифам, так как ему донесли, что Спитамен бежал (êáôáðåöåõãÝíáé) [к ним и в данный момент находится там], сам же с остальным войском, пройдя по [той части] Cогдианы, которая ещё удерживалась восставшими, без труда покорил её».
2. Версия Аристобула (Curt., VIII, 1, 1-2; 10).
«Александр, приобретя возвращением скалы под свою власть скорее известность, чем славу, разделил войско на три части, чтобы разослать отряды [для отпора] бродившим врагам. Начальником одной [части] он сделал Гефестиона, начальником другой – Кена, сам встал во главе остальных. 2. Но среди варваров не было единодушия. Одни были покорены силой оружия, большинство подчинились [Александру], не доводя дела до сражения; он приказал отдать им города и земли (urbes agrosque) тех, кто упорствовал в непокорности. <...>10. [После визита скифских посольств Александр] стал лагерем, поджидая Гефестиона и Артабаза».
Данные сведения Аристобула определённо восходят к Аристобулу и целиком заимствованы им у Птолемея. Указание на взятие Александром скалы относится к версии Клитарха (ср.: Diod., XVII, (2), prol. 25). Не совсем ясно, кто скомпилировал здесь данные Клитарха и Птолемея: Аристобул или Курций. Определённая искусственность и краткость вставки из версии Птолемея делают более вероятным второе предположение.
3. Анализ сведений Птолемея и Аристобула.
Как явствует из версии Птолемея, македонские войска после соединения в Маракандах как бы повторили свои действия в кампанию прошлого года. Гефестион должен был повторить поход Александра к Танаису и восстановить семь городов около этой реки, разрушенных македонцами при подавлении восстания 329 г. до н.э. (ни о каких иных городах, которые мог бы в данном контексте восстанавливать Гефестион больше не сообщается)[101]. Кен и Артабаз (сатрап Бактрии) копировали действия Фарнуха и самого Александра против Спитамена, то есть они направились к границам той самой скифской пустыни, около которой были разгромлены македонцы, и куда бежал Спитамен. Александр должен был действовать по обстоятельствам и, судя по версии Клитарха (Curt., VII, 9, 1.1-29; Diod., XVII, (2), prol. 25), он совершил экспедицию в горные районы, где македонцы действительно ещё не появлялись, и подчинил там «скалу Аримаза».
Курций описывает по версии Аристобула только действия македонцев после Мараканды[102], поскольку о действиях до Мараканды он сообщает по Клитарху (Curt., VII, 10, 15-11, 1.1; Diod., XVII, (2), prol. 24). Аналогичным образом Курций не указывает цели миссий Гефестиона и Кена, поскольку и о постройке городов и о действиях против скифов он сообщает по Клитарху (Curt., VII, 10, 15-16; VIII, 2, 14-19, через передачу Аристобула; см. ниже)[103].
III. Вторая экспедиция Спитамена.
Это событие относится ко времени второго похода Александра в Согдиану в 328 г. до н.э. Сведения о ней дошли в версиях Птолемея и Аристобула.
1. Версия Птолемея (Arr., IV, 16, 4- 17, 2) сообщает, что Cпитамен и бывшие с ним люди из числа беглецов (изгнанников) согдианов (ôå∙êár∙ó˜í∙ášô²∙ô§í∙Óïãäéáí§í∙ôéíåò∙öõãÜäùí), бежав в землю скифов, называемых массагетами, набрали 600 всадников массагетов и, разорив какую-то македонскую крепостицу (öñïýñéïí) в Бактриане, подошли к Зариаспам (одному из крупнейших городов), но, не решившись напасть на него, ушли с богатой добычей.
Македонцы из гарнизона Зариасп бросились в погоню за ними и, напав на ничего не подозревавших массагетов, они отбили у них всю добычу, но на обратном пути сами попали в устроенную Спитаменом и скифами засаду.
Кратер[104], узнав об этом, устремился на массагетов, которые бросились бежать в пустыню, но были настигнуты вблизи от неё вместе с ещё одним отрядом свыше 1000 массагетов. В завязавшейся битве верх одержали македонцы, скифы, потеряв 150 всадников, укрылись в пустыне.
Данное сообщение по целому ряду описательных моментов согласуется с версией Птолемея о первой экспедиции:
(1) в обоих случаях сходно описываются манёвры противников – неспособность Спитамена захватить большой город, активные действия македонского гарнизона, отступление Спитамена в пустыню при появлении крупных частей македонцев;
(2) аналогично описывается и этногеографическая ситуация – основные действия разворачиваются на границе скифской пустыни, за которой лежит страна массагетов, союзников Спитамена;
(3) 600 скифов-массагетов, с которыми Спитамен пришел в Бактрию, определённо тождественны 600 кочевникам-скифам, присоединившимся к нему для разгрома Фарнуха.
2. Версия Аристобула (Curt., VIII, 1, 3-6)[105].
«Между тем (однако, at), изгнанники-бактрийцы (exules Bactriani) с 800 массагетами опустошали ближайшие сёла (proximos vicos). Чтобы обуздать их, префект этой области Аттин выступил с 3000 всадников, не подозревая о готовящейся засаде». Отряд Аттина попал в устроенную в лесу засаду и был полностью уничтожен. «Молва об этом поражении скоро была донесена до Кратера, который внезапно пришёл со своей конницей. Но те самые массагеты уже ускакали (refugerant), [зато] были разгромлены дахи, [числом около] тысячи (Dahae mille oppressi sunt), поражение которых явилось концом сопротивления всех [этих] областей».
Судя по отсутствию в данном фрагменте основных элементов, маркирующих версию Клитарха, которые мы видели в предыдущем эпизоде (ср. сведения Курция о последнем убежище) – упоминаний Спитамена и дахов как основных действующих лиц (роль дахов здесь низведена до второстепенного эпизода), эти сведения восходят не к нему.
Упоминание о бактрийских изгнанниках, как об основной действующей силе тесно перекликается с описанием начала восстания, принадлежащим Аристобулу[106] (Curt., VII, 6, 13-15; Arr., IV, 1, 5):
«Но [выполнение этого] плана (постройки Александрии) было отложено из-за известия об отпадении согдианов, которое также увлекло бактрианов. 14. Виновниками [отпадения] были 7000 всадников, остальные последовали [за ними]. Александр велел призвать Спитамена и Катена, выдавших ему Бесса, не сомневаясь, что своим старанием они смогут вернуть к покорности [тех], кто совершил переворот (qui novaverant res).Но те, будучи виновниками восстания, усмирить которое они были призваны, уже прежде распространили слух, что царь призывает [к себе] всех бактрийских всадников (Bactrianos equites), чтобы [их] перебить, но, что они не нашли в себе сил выполнить [данное] им поручение, чтобы не совершить неискупимого преступления в отношении своих соотечественников <...>. Итак, они без труда побудили взяться за оружие [людей], которые уже самим были к этому подвигнуты страхом наказания».
Также, в пользу принадлежности рассказа о второй экспедиции Спитамена Аристобулу указывает то, что он, как и в версии Птолемея следует сразу за описанием второго покорения Согдианы, заимствованным, как мы установили выше, у Аристобула.
И действительно, данный рассказ содержит целый ряд моментов, сближающих его с версией Птолемея:
(1) наличие двух отрядов кочевников;
(2) указание на численность обоих отрядов (800<=600 и 1000 всадников) и, возможно, всё сообщение об отряде массагетов;
(3) рассказ о действиях Кратера и бегстве массагетов.
В то же время рассказ имеет аналогии с описанием первой экспедиции у Клитарха и детали, восходящие определённо не к Птолемею:
(1) лесная засада;
(2) участие дахов, определённо – тех же самых, что присутствовали ранее в войске Спитамена, их связь с отпадением данной области и их поражение; причём, судя по тому, что этот сюжет изложен у Курция крайне скомкано, не имеет логической связи с предыдущим описанием действий массагетов, близким Птолемею, и первоначальный смысл его явно утрачен, он целиком должен восходить к Клитарху; возможно, Клитарх сообщал и об отряде массагетов, которые определённо были ему известны (ср. VI, 3, 9; VIII, 8, 8);
(3) действия местного префекта Аттина против бактрийских изгнанников.
О том, что в версии Клитарха определённо содержался рассказ о действиях Спитамена в Бактрии в 328 г. до н.э. свидетельствует фраза, приводимая Курцием, что Спитамен из Мараканды бежал в Бактры (см. выше).
Показательно, что Курций не даёт точной локализации описываемых событий. Судя по тому, что непосредственно перед этим речь шла о действиях Александра в Согдиане, единственное его указание, что мятежники опустошали «ближайшие сёла» можно было бы истолковать, что он относил данные события именно к территории этой страны. Видимо, такая неопределённость создалась в результате сокращения его повествования Курцием. Также возможно, что здесь отразился факт наличия у Клитарха логической связи между вторичным покорением Согдианы и экспедицией Спитамена.
IV. Третья экспедиция Спитамена.
Событие относится к началу зимы 328/327 гг. до н.э. О нём сообщают версии Птолемея и Аристобула.
1. Версия Птолемея (Arr., IV, 17, 3-7).
Отправляясь на зимние квартиры, Александр «оставил Кена на старом месте с его таксисом и таксисом Мелеагра, сотнями четырьмя всадников гетайров, со всеми конными дротометатлями, с теми из бактриев и согдианов, которые были прикомандированы к Аминте, приказав им всем подчиняться Кену и остаться на зимовку на том же месте в Согдиане, чтобы следить за страной и охранять её и, чтобы, если окажется, что зимой где-то бродит Спитамен, то устроить ему засаду и захватить его.
«4. Спитамен же и его люди, видя, что все местности заняты гарнизонами македонцев, и, что, как оказалось, бежать им некуда, обратились против Кена и его войска, полагая, что тут, как раз, могут оказаться победителями. Прибыв в Баги, укреплённое место Согдианы, основанное на границе между землёй согдианов и землёй массагетов скифов, они без труда убеждают около трёх тысяч всадников скифов вторгнуться вместе с ними в Согдиану. 5. Скифы же эти жили в крайней бедности и, поскольку у них не было ни городов, ни осёдлого жилья, чтобы испытывать страх за дорогое им, склонить их на любую войну ничего не стоило. Кен же и его люди, узнав о приближении всадников, бывших со Спитаменом, и сами выступили навстречу вместе с войском». В жестоком сражении победили македонцы, варвары потеряли больше 800 человек.
Итак, и согдиане, ещё остающиеся со Спитаменом, и многие из бактриев покинули Спитамена во время бегства и, придя к Кену, сдались ему. Скифы же массагеты, оказавшиеся в тяжёлом положении, разграбили обоз бактриев и согдианов, воевавших вместе с ними, сами же вместе со Спитаменом бежали в пустыню».
Сообщение имеет ряд параллелей с предыдущим повествованием Птолемея:
(1) массагеты, как главная движущая сила восстания;
(2) скифская пустыня, около которой разворачиваются события, и лежащая за ней земля массагетов;
(3) гарнизоны македонцев;
(4) миссия Кена, который, как и в предыдущем фрагменте прикрывает Согдиану со стороны скифской пустыни[107].
2. Версия Аристобула (Curt., VIII, 2, 14-19.1).
После убийства Клита «провинцию, которая предназначалась Клиту, [Александр] отдал Аминте. Сам же прибыл в Ксениппу (Xenippa). Эта область погранична Скифии и полна многочисленными и густо расположенными сёлами, так как плодородие почвы не только привязывает коренных жителей, но и привлекает пришельцев. [Там] было убежище бактрийских изгнанников (Bactrianorum exulum), отпавших от Александра. Но, когда стало известно, что прибыл сам царь, они были изгнаны местными жителями (pulsi ab incolis), и собралось [их] почти 2500 [человек]. 16. Все [они] были всадниками, привыкшими к разбою даже в мирное время; теперь же их по природе необузданный характер ожесточился ещё более не только войною, но и потерей надежды на прощение. Итак, они неожиданно напали на Аминту, наместника Александра, и долго вели безрезультатный бой. 17. Наконец, потеряв 700 своих [человек], из которых 300 попало в плен к врагу, они обратились в бегство.<...> Всё же и после второго мятежа (alterum defectio) они получили прощение. 19. Приняв их в своё подданство, царь прибыл со всем войском в область, которую называют Наутака».
Судя по тому, что здесь мы вновь не встречаем упоминаний ни о Спитамене ни о дахах, а главным действующим лицом являются бактрийские изгнанники (причём указывается их численность; ср. Аристобул: Curt., VII, 6, 14), этот фрагмент принадлежит Аристобулу[108].
Здесь практически нет элементов, общих с версией Птолемея, хотя упоминаемая область Ксениппа, граничащая со Скифией, определённо соответствует Багам, а войско Аминты тождественно объединённым силам Кена (ср. Arr., IV, 17, 3) у Птолемея, также присутствует указание на безвыходное положение бактрийцев. Кроме того, в этом сообщении явно говорилось и о союзных кочевниках, о чём свидетельствует и упоминание скифии, и фраза о том, что земля Ксениппы привлекает к себе пришельцев, и, возможно, само название этой области. Видимо упоминание о скифах было сокращено Курцием, и само его такое отношение указывает, что он черпал эти сведения у Аристобула.
Любопытно указание, что бактрийские всадники были прощены после своего второго отпадения. Возможно, оно принадлежит Курцию, который использовал сообщения только о двух акциях бактрийских всадников, но более вероятно, что уже Аристобул говорил только о двух их выступлениях, а первую экспедицию Спитамена описывал в основном по Клитарху, не упоминая всадников (см. Arr., IV, 6, 1-2).
Трудно выделить в этом рассказе и элементы, принадлежащие Клитарху. Однако он определённо сообщал ещё о каких-то действиях Спитамена, иначе было бы непонятно намерение Александра совершить против него поход (см. ниже). Возможно, что, по аналогии с действовавшим против мятежников местным префектом Аттином, можно отнести к версии Клитарха указание на то, что бактрийских всадников изгнали местные жители, а не македонские гарнизоны, как у Птолемея. Возможно, что дахи, отсутствующие в данном сообщении Аристобула, не фигурировали в описании третьей экспедиции уже у Клитарха, что было связано с их разгромом в предыдущем походе.
Не до конца ясным остаётся сообщение о походе Александра в Ксениппу, о котором ничего не говорится у Птолемея, и то, что после него бактрийцы нападают не на него, а на Аминту, но при этом прощает их всё же Александр. Вряд ли его стоит относить к версии Птолемея, связывая с указанием, что Александр после занятия Мараканды в 328 г. до н.э. покорил ещё удерживаемую восставшими часть Согдианы (Arr., IV, 16, 3), и полагая, что Арриан таким образом сократил это подробное описание[109]. Судя по тому, что Аристобул (Curt., VIII, 1, 1-2) воспроизвёл данный отрывок Птолемея почти в той же форме вряд ли в нём содержались какие-то дополнительные детали, и совсем сомнительно, чтобы они были изложены Аристобулом. Вряд ли также обоснованно отрицать наличие Аминты в повествовании Клитарха и считать сообщение о передаче ему бактрийской сатрапии после гибели Клита попыткой согласовать версии Клитарха, где говорилось о Клите, и Птолемея, где присутствуют Артабаз и Аминта[110]. Судя по тому, что Аристобул считал командующим данным отрядом Кена, представление об Аминте, как о командующем, должно восходить к Клитарху. Возможно, что всё сообщение о походе Александра в Ксениппу тоже принадлежит ему.
В дополнение следует отметить, что, судя по тождественности Ксениппы с Багами Птолемея, эту область следует локализовать, видимо, где-то в низовьях Зеравшана[111], в непосредственной близи от скифской пустыни, и не столь обоснована её традиционная локализация в низовьях Кашкадарьи[112].
V. Последнее убежище Спитамена.
Сведения об этом содержатся во всех трёх версиях.
1. Версия Клитарха.
1.1. Данные Курция Руфа (VIII, 3, 1-16)[113].
После покорения Наутаки «[Александр] решил идти войной на дахов, ибо он знал, что там находится Спитамен. Но никогда не устававшая помогать ему фортуна и в этот раз, как и во многие другие, осуществила его замысел даже без его участия». Далее излагается романтическая история об убийстве Спитамена его любимой женой. «16. Дахи, узнав об убийстве Спитамена, выдают Александру связанного Датаферна, участника его восстания, и сами сдаются».
Судя по упоминанию Спитамена и дахов, присутствию неправдоподобной романтической истории и идеи фортуны Александра, этот эпизод, безусловно, принадлежит Клитарху.
1.2. Данные Помпея Трога (Just., XII, 6, 17).
Вскоре после убийства Клита «к Александру вернулась его воинственность, и он подчинил своей власти хорасмов и дахов». Далее следует эпизод с Каллисфеном и заговором пажей.
Судя по контексту, это сообщение соответствует именно событиям, связанным с гибелью Спитамена и приходом посольства дахов[114], но, как мы указывали, представление о соседстве хорасмов и дахов попало сюда из описания второго визита послов кочевников.
2. Версия Птолемея (Arr., IV, 17, 7.2).
«Когда им (массагетам) стало известно, что Александр уже движется (желает; dí∙¿ñì†), [чтобы] вторгнуться в пустыню, они, отрезав Спитамену голову, посылают её Александру, чтобы этим поступком отвратить его от [нападения на] них».
3. Версия Аристобула (Strab., XI, 8, 8; 11, 6).
«К племени массагетов и скифов относятся также апасии и хорасмии, у которых скрылся из страны бактрийцев и согдийцев Спитамен, один из персов, подобно Бессу бежавший от Александра» (XI, 8, 8).
«...Александр начал (пытался – dðå÷åßñçóå) вести войско (против самых северных кочевников), когда преследовал Бесса и Спитамена, когда же Бесс был захвачен в плен и приведён назад, а Спитамен убит варварами, [царь] отказался от этого предприятия» (XI, 11, 6).
Как явствует из этого краткого сообщения, Аристобул описывает гибель Спитамена ближе к версии Птолемея. Как мы показали выше, в данном фрагменте речь идёт о походе Александра против скифов из-за Танаиса, а не против дахов, как иногда полагают[115]. Аристобул, сообщая о бегстве Спитамена к хорасмиям и апасиям, определённо никак не связывал это с их враждебностью к македонцам и планами Александра совершить против них поход (ср. Arr., IV, 15, 1-6). Судя по тому, что, по Аристобулу, Спитамен принимал участие только в первой экспедиции мятежников, он был убит сразу после неё, видимо теми же хорасмиями [116](см. ниже).
Примирение Александра с дахами, описанное Клитархом, видимо, причинно связано с фактом участия последних в индийском походе, что подтверждает достоверность сведений Клитарха о роли дахов в восстании Спитамена, и указывает на тождество дахов, союзников Александра и Дария, с дахами Прикаспия.
VI. Реконструкция концепций восстания Спитамена в версиях Птолемея Аристобула и Клитарха.
1. Версия Птолемея является единственной дошедшей до нас целиком благодаря сочинению Арриана. Вкратце, её можно свести к следующим основным положениям (при этом мы не будем затрагивать сведения о восстании семи городов близь Танаиса, которое происходило, в целом, независимо от рассматриваемого).
(1) Зачинщиками восстания являлись согдийские вельможи, ранее арестовавшие Бесса (то есть: Спитамен и Датаферн), присоединившиеся к восстанию семи городов (Arr., IV, 1, 5).
(2) Они подняли на это восстание многих согдиан,
(3) Так что нашлись и некоторые из бактрийцев, которых они (то есть: арестовавшие Бесса)[117]склонили к отпадению,
(4) Называя в качестве предлога распоряжение Александра собраться всем начальникам этой страны (ôï™ò∙›ðÜñ÷ïõò∙ôyò∙÷þñáò∙dêåsíçò)[118] на общий съезд (dò∙fíá∙îýëëïãïí)в Зариаспы, самый большой город (в Бактрии), утверждая, что ничего хорошего этот приказ не предвещает (ср. у Курция: что собравшиеся на этот съезд будут убиты;). Любопытно, что впоследствии это собрание действительно состоялось (Arr., IV, 7, 3): разумеется никто на нём не был убит, зато после него в македонской армии появляются отряды согдийских и бактрийских всадников (Arr., IV, 17, 3).
(5) Видимо, во всех трёх экспедиций Спитамена основное ядро его войско составляют согдийские и бактрийские всадники (см. о третьей экспедиции: Arr., IV, 17, 3-7), которые покидают его только после окончательного поражения.
(6) В качестве военных союзников к восставшим присоединяются отряды массагетов, чья поддержка становится незаменимым фундаментом для всех их предприятий. Массагеты также остаются со Спитаменом до последнего, но в конце предают и убивают его.
(7) На территории Согдианы действия Спитамена, видимо, пользовались достаточной поддержкой (ср. IV, 6, 5; 15, 7; 16, 2-3), тогда как для Бактрии подобных сведений у нас нет, как и сведений о сколь ни будь серьёзном сопротивлении македонцам в этой области (ср. IV, 16, 1).
2. Версия Аристобула восстанавливается по фрагментам у Курция Руфа, Арриана и Страбона. Её характеризуют следующие моменты.
(1) Зачинщиками восстания и, в дальнейшем, его главной действующей силой являются «бактрийские всадники» (Bactriani equites). Попытаемся разобраться, о ком здесь идёт речь.
До начала восстания бактрийские всадники фигурируют дважды:
1. в армии Дария находятся два отряда «бактрийских всадников» – 1000 и 8000 человек (Curt., IV, 12, 6; Arr., III, 11, 3); 2. в армии Бесса в Бактрии было 8000 вооружённых бактрианов, которые, узнав о приближении Александра, расходятся по своим сёлам (Curt., VII, 4, 20). Эти «вооружённые бактрианы» определённо соответствуют 7000 бактриев в версии Птолемея, которых он также называет «всадниками бактриев»; они тоже расходятся по домам, узнав, что Бесс решил бежать (Arr., III, 28, 8-10).
Наконец, Аристобул, определённо заимствуя у Птолемея, сообщает и о том, что Александр призывает к себе всех «всадников бактрианов», которые соответствуют у него «начальникам этой страны» (Curt., VII, 6, 14; Arr., IV, 1, 5).
Безусловно, 7000 всадников, бывших зачинщиками восстания, тоже, по мнению Аристобула, являются «всадниками бактрианами» (Curt., VII, 6, 14), хотя он этого и не уточняет, и отождествляются им с 7000-8000 тысячами бактрийских всадников из войск Бесса.
Таким образом, мы наблюдаем у Аристобула устойчивое представление о существовании некой стабильной, имеющей постоянную численность, социальной группировки бактрийского общества, которую он считает центральным элементом всех политических событий, связанных со Средней Азией. Отчасти эта его концепция является искусственной, так как он определённо подстраивает под неё некоторые сведения, заимствованные у Птолемея (так, видимо, о бактрийцах в войске Бесса и о собрании «начальников страны»). С другой стороны, на Аристобула могло повлиять через Клитарха (Curt., VII, 4, 30; ср. VIII, 5, 1; Diod., XVII, 108, 1; Arr., VII, 6, 1) очень древнее представление, засвидетельствованное ещё Эсхилом (Pers., 315), и в данном случае, видимо, восходящее к Поликлиту[119], о том, что Бактрия поставляет персидской армии 30000 всадников. Однако, в целом концепция Аристобула, безусловно, оригинальна и, видимо, базируется на его собственных сведениях.
Дальнейшие события Аристобул также излагает, компилируя сведения Клитарха и Птолемея, но строго следуя при этом своей концепции.
(2) Аристобул приводит сообщение Птолемея о Спитамене, как о виновнике мятежа, и о слухах, которые он распространял относительно собрания бактрийских всадников (VII, 6, 14-15; ср. VII, 7, 31). Однако в его описании явно прослеживается попытка приспособить это указание к собственной концепции. Так сначала он прямо говорит, что восстание подняли всадники, и, что Александр призвал к себе Спитамена и Катена, полагая, что они смогут его усмирить, а потом указывает по Птолемею, что вроде бы эти двое ещё раньше подстрекали к восстанию и теперь оказались не в силах выполнить приказ Александра. Надо полагать, что сюжет с призванием Спитамена и Катена и их отказом содействовать Александру заимствован из другого источника, то есть – у Клитарха (см. ниже).
(3) Также, заимствуя у Птолемея, Аристобул сообщает, что восставшие согдийцы увлекли за собой часть бактрийцев, хотя это плохо согласуется с его общей концепцией.
(4) Мятежники также совершают у Аристобула три экспедиции, которые в целом соответствуют событиям, описываемым Клитархом и Птолемеем. Впервой экспедиции у него действует Спитамен и скифы, и не фигурируют «бактрийские всадники». Во второй и третьей уже действуют только бактрийцы, которые называются «изгнанниками» (exules), а Спитамен исчезает. Возможно, это связано с тем, что у Аристобула Спитамена убивают уже после первой экспедиции, когда он пытался найти убежище у хорасмиев и апасиев, которые, видимо, предпочли таким образом установить союзные отношения с Александром (на это намекает Страбон: XI, 8, 8; 11, 6).
То обстоятельство, что бактрийцы здесь почему-то называются «изгнанниками», можно было бы объяснить тем, что они принимали участие в действиях Спитамена в 329 г. до н.э. и были вместе с ним «изгнаны» Александром. Однако этому противоречит то, что ни одна версия (включая самого Аристобула) не сообщает об участии «бактрийских всадников» в первой экспедиции Спитамена. Можно предположить, что определение «бактрийские» здесь употреблено в расширительном значении, как то бывает у Клитарха, то есть с включением в состав Бактрии и согдийцев, которые конкретно здесь и подразумеваются. Однако, хотя в общих географических вопросах Клитарх действительно придерживался этой расширительной концепции, заимствованной им у Ктесия[120], при описании реальных событий и Клитарх и Птолемей применяли термины «согдийцы» и «бактрийцы» только в узкоэтническом смысле. В пользу того, что здесь речь идет о бактрийцах именно в узком смысле прямо указывает установленное нами тождество этих «бактрийских всадников» с бактрийцами армии Бесса и «начальниками этой земли», которые, несомненно, противопоставлялись согдийцам и связывались только с территорией Бактрии.
Таким образом, и восстание «бактрийских всадников» и их «изгнание» должны быть локализованы в Бактрии, из чего следует, что эти события могли иметь место только после возвращения туда Александра. К сожалению, в описании Курция, связанном с этим событием, сведения о восстании «всадников» не приводится, видимо, опущенные им. Можно только предположить, что «всадники», которым было приказано явиться на съезд в Зариаспы, действительно собрались там и подняли мятеж против Александра (у Курция действительно приводится глухое упоминание о неком мятеже в Бактрии; VII, 10, 13), но были вслед за тем «изгнаны» македонцами после их возвращения из Согдианы осенью 329 г. до н.э., после чего уже они, а не Спитамен, становятся главной движущей силой восстания.
(5) Аристобул также сообщал и об участии кочевников во всех трёх экспедициях, и, хотя трудно определить сколь большую роль они играли в его изложении, видимо, он не придавал им решающего значения. То же самое можно сказать и о поддержке восстания местным населением в его версии.
3. Версия Клитарха.
И.В. Пьянков на основании того, что в изложении Диодора отсутствуют какие-либо упоминания о Спитамене, высказывал предположение, что Клитарх вообще не упоминал этой фигуры и, что все сведения Курция Руфа о Спитамене и «бактрийских всадниках» в связи с восстанием восходят к некому «источнику Спитамена», тесно смешанному с повествованием Клитарха, и через него – к Птолемею[121]. Мы не можем согласиться с этой теорией. Как показано выше, сведения о «бактрийских всадниках» восходят к Аристобулу, чья версия реконструируется с достаточной полнотой, а ряд других фрагментов, определённо, принадлежат Клитарху, что не отрицалось впрочем, и И.В. Пьянковым[122]. Всё это позволяет попытаться реконструировать и версию Клитарха.
(1) Судя по тому, что Клитарх определённо сообщал о трёх восстаниях согдийцев, эти последние и являлись у него зачинщиками восстания.
(2) К Клитарху должно восходить сообщение Курция о приказе Александра Спитамену и Катену усмирить этот мятеж и об их отказе. Видимо, с этим связано принадлежащее Клитарху представление о Спитамене, как о «перебежчике» (transfuga). Возможная попытка объяснить такую характеристику Спитамена тем, что он «перебежал» от Бесса к Александру, не убедительна. Скорее всего, Клитарх связывал её с тем, что Спитамен и Катен присоединились к восстанию уже после его начала, то есть – «перебежали».
(3) Спитамен выступает у Клитарха как некий «вождь» дахов. Дахи присутствуют в его войске изначально, участвуют во всех экспедициях (в первых двух – несомненно), и, предоставив ему убежище, в отличие от массагетов Птолемея, видимо, не собирались выдавать его Александру. Во второй экспедиции, возможно, участвовали и массагеты. При этом Клитарх, вроде бы нигде не сообщает о присутствии в отряде Спитамена бактрийцев и согдийцев.
(4) Спитамен тоже совершает три экспедиции, которые были напрямую связаны с тремя восстаниями согдийцев. Целиком нам известно только описание первой экспедиции в Согдиане и, частично, второй – в Бактрии. В обоих случаях действия Спитамена, видимо, пользовались широкой поддержкой населения, которое напрямую зависело от его успехов.
(5) Тем не менее, основная роль в восстании, судя по Диодору, отводилась Клитархом народным массам Согдианы. Бактрия, напротив, оказалась почти не вовлечена в восстание.
Что касается степени достоверности всех трех версий, то более всего следует доверять Птолемею и Клитарху (в равной степени), Аристобулу же – менее, поскольку он в значительной степени перерабатывает сведения первых двух. Исключение здесь составляют, видимо, некоторые представления Аристобула о «бактрийских всадниках», являющиеся, несомненно, оригинальными.
VII. Анализ сведений о кочевниках.
Кочевники фигурируют во всех трёх версиях восстания Спитамена, являясь, по сути, основной опорой этого движения. Ни одно предприятие Спитамена не могло обойтись без поддержки кочевников. Складывается впечатление, что Спитамен и поддерживающая его группа согдийской и бактрийской знати были в значительно большей степени связаны с кочевым миром, нежели с коренным населением своих собственных стран.
Разные версии описывают участие кочевников в восстании каждая по-своему.
Клитарх сообщает о дахах (возможно – о 1000 дахов), которые, видимо, были изначально как-то связаны со Спитаменом, приняли участие, по крайней мере, в двух его экспедициях и сохраняли ему верность до конца, и, возможно, о массагетах.
Эти дахи, несомненно, тождественны прикаспийским дахам, соседям хорасмиев, поскольку никакие другие дахи Клитарху не известны. С даями с Танаиса эти дахи не могут быть отождествлены ни по своему названию (Клитарху эти даи были известны только как европейские скифы) ни по логике событий (дахи и даи-европейские скифы во всех версиях действуют независимо друг от друга, явно как разные народы).
Также массагеты Спитамена тождествены массагетам, соседям хорасмиев.
Птолемей говорит о трёх отрядах массагетов. Первый отряд из 600 всадников примкнул к Спитамену в ответ на враждебные действия македонцев и принял участие в первых двух экспедициях. Во второй экспедиции также участвовал ещё один отряд из 1000 массагетов. Видимо после своего поражения Спитамен лишился поддержки этих двух отрядов, и для своего третьего похода ему пришлось, по сути, нанять ещё 3000 массагетов. Возможно, таким же путём он привлёк к себе и второй отряд. После поражения массагеты сначала предали своих союзников согдийцев и бактрийцев, а потом убили и самого Спитамена.
Таким образом, Птолемей даёт совершенно иной образ кочевых союзников Спитамена, и механизма их участия в восстании, нежели Клитарх. Массагеты у него – это множество относительно малочисленных группировок профессиональных воинов наёмников, готовых легко примкнуть к любому удачливому вождю, но с такой же легкостью предающих его.
Птолемей, описывая массагетов, придерживается целостной географической концепции, согласно которой Согдиана и Бактрия на широких пространствах граничит о «скифской пустыней», а по другую её сторону лежит «земля массагетов». Все события в его изложении разворачиваются вблизи от этой пустыни, поскольку кочевники боялись заходить вглубь населённой территории и предпочитали совершать набеги.
Арриан называет союзников Спитамена в его первой экспедиции просто кочевниками-скифами, и, только исходя из общей концепции Птолемея, можно заключить, что речь идёт о массагетах. Для Арриана вообще на протяжении всего описания действий Спитамена, как и в остальных частях его произведения, скифы выступают как синонимы массагетов (см.: III, 11, 6, Curt., IV, 12, 6; III, 13, 2-3, Curt., IV, 15, 2; III, 25, 3, 28, 8; 27, 4; IV, 5, 3-8; 6, 1; 11, 9; 16, 3- 17, 2; 17, 4-7; V, 4, 5; 12, 2).
Аристобул заимствовал свои сведения у Клитарха и Птолемея и, возможно, не придавал им столь важного значения. Так, согласно Арриану, он говорил о неких скифах в первой экспедиции, и поэтому трудно сказать, кого он имел в виду: дахов или массагетов. Скорее всего, эти скифы являются результатом передачи Арриана, хотя нельзя исключить и того, что уже Аристобул называл их так.
Во второй экспедиции сведения Аристобула о дахах, определённо, восходят к Клитарху, а о массагетах – как к Клитарху, так и к Птолемею.
В третьей экспедиции он определённо говорил о неких скифах, и, судя по тому, что его описание Ксениппы вообще дублирует сведения Птолемея о Багах, речь так же, как и у этого последнего, должна была идти о массагетах. Возможно, здесь мы сталкиваемся с одним из примеров, когда Аристобул «обезличивает» свои сведения о кочевниках. Судя по описанию Ксениппы, Аристобул так же, как и Птолемей, сообщал о том, что массагеты граничат с Согдианой.
Кроме того, Аристобул сообщает о хорасмиях и апасиях, причисляя их к массагетам, как о народах, у которых пытался укрыться Спитамен. Возможно, что именно им он приписывал его убийство.
Неизбежно встаёт вопрос, почему Клитарх называл союзников Спитамена преимущественно дахами, а Птолемей – только массагетами. Прежде всего, отметим, что оба автора приводят в равной степени самостоятельные и непротиворечивые версии событий, и поэтому с методологической точки зрения недопустимо отдавать предпочтение сведениям только одной из них, например Птолемея, как это традиционно делается. Обе версии следует изначально признать равноправными.
Вопреки этому традиционному подходу мы видим, что Клитарх, несомненно, прав, говоря об участии дахов в восстании. Это подтверждается его собственным указанием и указаниями более поздних авторов на присутствие дахов в Прикаспии. Возможно, что и Птолемей знал о существовании этих дахов: он упоминает об их участии в битвах при Гидаспе и, что не исключено, при Гавгамелах; также упоминание им даев с Танаиса позволяет предположить, что ему были известны некие другие даи – «не с Танаиса».
Возможно, что, в то время как Клитарх различал дахов и массагетов, Птолемей всех кочевников к западу от Согдианы и Бактрии считал массагетами. В любом случае, отсутствие дахов у Птолемея свидетельствует об относительно меньшей степени достоверности его сведений о кочевниках.
Не исключён также и тот вариант, что Птолемей говорил о даях, но эти его сведения были опущены Аррианом. Как мы отмечали, Арриан вообще очень небрежно обращался с этнонимами кочевников: для него «номады» – это почти то же, что и скифы, а скифы – почти то же, что массагеты[123]. Для Арриана не составило бы труда назвать даев скифами и включить их в число массагетов.
Более того, у Арриана были определённые причины для антипатии к даям и симпатии к массагетам. Известно, что его перу принадлежат сочинения по истории Парфии и аланов[124]. В первом из них, говоря о возникновении парфянской державы, он отказывается от наиболее распространённой и достоверной версии Аполлодора о том, что его основатель Аршак был вождём даев (Strab., XI, 9, 2-3; и др.)[125], и излагает некую официальную парфянскую легенду о воцарении Аршака[126], наподобие той, какую приводит Геродот о воцарении Дария (III, 70-88). Хотя Арриан и сообщает о происхождении парфян от кочевников, он называет этих последних просто скифами и относит этот событие к эпохе мифического царя Сезостриса, никак не связывая с ними Аршака. В сочинении же об аланах, с которыми он лично воевал в Армении, он называет их потомками массагетов.
Всё это могло привести к тому, что и в изложении событий далёкого прошлого Арриан старался бы подчеркнуть значение массагетов и умолчать о роли даев.
Участие дахов в восстании Спитамена, как основной его движущей силы представляется тем более логичным и более значительным для нас, что, как мы установили, главным противником Александра в Средней Азии были скифы из-за Танаиса – тоже дахи, которые оказывали поддержку восстанию семи городов точно так же, как эти – восстанию Спитамена. Складывается впечатление о глубокой взаимосвязанности событий противостояния на Танаисе и восстания Спитамена, где в обоих случаях в качестве решающей силы выступают группировки дахов. Это вновь сигнализирует то, какое огромное влияние имели кочевники, а именно – дахи, на власть имущие слои согдийского общества. Согдиана, по сути, оказывается зоной дахского влияния. Эти наблюдения требуют решительного пересмотра традиционных представлений о причинах и характере движения Спитамена и обо всей этнополитической ситуации в Средней Азии того времени, применительно к проблеме осёдло-кочевнического диалога между населяющими её народами.
Упоминания кочевников встречаются в приводимых Курцием Руфом речах главных действующих лиц: Александра, Бесса, Пармениона и других, а также в некоторых отрывках сочинений этих авторов, излагающих их собственные мысли. В большей степени всё это свойственно для Курция Руфа.[127]
Надо полагать, что у этого автора во всех подобных случаях действует один простой принцип: упоминаются только те народы, которые либо уже фигурировали, либо ещё будут фигурировать, в описании событий похода в его источниках. При этом сохраняется тот же контекст, в котором упоминаемый народ фигурировал в описании событий.
1. Так, сообщая о том, что к Дарию в Вавилон в числе других народов пришли бактрийцы «среди этих племён самые воинственные и суровые, по своим нравам совсем не похожи на изнеженных персов; они жили недалеко от весьма воинственного племени скифов, привыкли к грабежам и всегда бродили с оружием в руках» (IV, 6, 3), Курций заимствует это описание из рассказа Аристобула о «бактрийских всадниках» и Ксениппе (VIII, 2, 14-16).
2. Фраза из речи Пармениона перед битвой при Гавгамелах о том, что, если нападение будет совершено днём, то воинов испугают «страшные лиц скифов и бактрийцев, их косматые бороды и нестриженые волосы, ещё и огромный рост и мощные тела» (IV, 13, 5) связана с сообщением Клитарха о том, что к Дарию прибыли бактрийцы, скифы и инды (IV, 9, 2).
3. Слова Александра перед этой же битвой о том, что для решения спора на войне ничего н значит «кого называть скифами, а кого кадусиями» (IV, 14, 3) связана с тем, что в описании Клитарха одними из опаснейших противников в последующей битве будут отряды именно этих двух народов (Diod., XVII, 59, 5-8; Curt., IV, 15, 5-13).
4. Слова Набарзана Дарию о том, что «Бактрия ещё не тронута, инды и саки ещё в твоей власти» намекает на поход Александра сначала на саков и затем – в Индию (VIII, 4 , 20; 5, 1).
5. Фраза Александра из его речи, произнесённой на войсковом собрании в Гиркании, о том, «что Набарзан захватил Гирканию, цареубийца Бесс не только владеет Бактрией, но и угрожает нам; согдийцы, дахи, массагеты, саки и инды ещё независимы» (VI, 3, 9)[128] целиком построена из намёков на последующие события, которые при этом следуют строго в хронологическом порядке этих событий: капитуляция Набарзана (VI, 4, 8-14; 5, 22-23); известие о приготовлениях Бесса к войне (VI, 6, 13-по Аристобулу); поход в Согдиану и её восстание (Diod., XVII, (2), prol. 21; Curt., VII, 5, 1; 6, 13); действия дахов, а затем и массагетов в восстании Спитамена (VII, 7, 32; VIII, 1, 3-6); поход на саков (VIII, 4, 20) и в Индию (Diod., XVII, (2), prol. 21; Curt., VIII, 5, 1).
6. Сообщение о том, что на помощь Бессу «придут хорасмии и дахи, саки и инды, а также обитающие за рекой Танаис скифы, среди которых есть столь высокого роста, что их плечи приходятся на уровне макушек македонцев» (VII, 4, 6) связано с описанием посольства хорасмиев, граничащих с дахами (VIII, 8, 7) и скифов из-за Танаиса (VII, 8, 8 -9, 1; ср. указание на то, что скифы привыкли судить о силе духа по росту человека, и Александр показался им невзрачным в этом отношении), а также вновь на поход против саков и индов.
7. Упрёк мага Кобара Бессу, что, пусть тот «будет собирать войско с берегов Танаиса» (VII, 4, 6), это всё равно не спасёт его от Александра, намекает на сведения Аристобула о соответствующих действиях Бесса (VII, 4, 32).
8. Многочисленные аргументы в пользу похода против скифов из речи Александра перед битвой на Танаисе (VII, 7, 12-18) и контраргументы скифских послов (VII, 8, 12-30) связаны с сообщением Клитарха о соответствующем плане Александра (VII, 7, 5) и сопутствующими географическими представлениями (VI, 2, 13-14; VII, 7, 2). Фраза скифских послов о том, что, пока Александр «покорял бактрийцев, начали войну согдийцы» (VII, 8, 21), видимо отражает только последовательность покорения этих областей и никак не связана с событиями восстания.
9. Слова из речи Александра около Гифасиса о том, что теперь за нами «следуют скифы, помощь оказывают бактрийцы, среди нас сражаются дахи и согдийцы» (IX, 2, 24) и, что, если македонцы его покинут, с ним останутся скифы и бактрийцы (IX, 2, 33), связаны с участием отрядов этих народов в битве при Гидаспе, согласно Птолемею и Аристобулу (Arr., V, 12, 2; Curt., VIII, 14, 5).
Сообщение Арриана о том, что к Дарию в Экбатаны должны подойти союзники скифы и кадусии (III, 19, 3-4), восходит через Аристобула к сведениям Клитарха об участии отрядов этих народов в битве при Гавгамелах.
Слова из речи Александра во время бунта в Описе о том, что он «победил персов, мидян, бактрийцев и саков; 6. Покорил уксиев, арахотов и дрангов, завоёвывая парфиеев, хорасмиев и гирканиев до Каспийского моря, перешёл через Кавказ за Каспийскими воротами» (VII, 20, 5-6) не имеют соответствий среди реальных событий похода, как их излагает Арриан, в тех моментах, которые касаются упоминаемых здесь саков и хорасмиев. Возможно, что эти детали были заимствованы Аррианом из некого общегеографического описания, не связанного с походом Александра, и через Эратосфена восходящего к ранним источникам (Гекатею?)[129]. Но, судя по тому, что здесь все народы перечисляются явно в контексте событий похода, упоминание саков и хорасмиев указывает на то, что в сочинении Птолемея (?)[130] присутствовали некие связанные с ними эпизоды, видимо, аналогичные изложенным у Клитарха – посольство хорасмиев и поход против саков[131], которые были опущены Аррианом.
Подводя итоги, суммируем наши выводы относительно представлений историков Александра о расселении кочевых народов Средней Азии.
Серьёзная попытка сформулировать концепцию расселения народов эпохи Александра предпринималась только И.В. Пьянковым[132]. Согласно его гипотезе, Клитарх (и за ним Аристобул) и Птолемей являются авторами двух принципиально разных этногеографических концепций: у Клитарха (и Аристобула) все народы фигурировали исключительно под их условными «географическими» обозначениями (европейские скифы, азиатские скифы, скифы выше Боспора), а у Птолемея – только под их собственными именами (даи, массагеты, саки)[133]. Смешение элементов этих двух систем происходит уже в результате контаминации данных Клитарха и Птолемея последующими авторами, что, видимо, связано с гипотезой И.В. Пьянкова об «источнике Спитамена», через который все сведения Курция о Спитамене и союзных с ним кочевниках восходит к Птолемею. При сопоставлении обеих этих концепций, по мнению И.В. Пьянкова, оказывается, что европейские скифы тождественны даям, азиатские скифы – либо сакам, либо массагетам, а скифы выше Боспора – массагетам.
Нам представляется, что этногеографические концепции Клитарха и Птолемея были значительно сложнее и разнообразнее, и что как «реальные» этнонимы, так и условные «географические» определения равным образом содержались в сочинениях обоих названных авторов.
Так, Клитарх, несомненно, говорил о трёх следующих народах: дахах (первая и вторая экспедиции Спитамена, его последнее убежище, посольство хорасмиев), массагетах (вторая экспедиция и посольство хорасмиев) и саках (их посольство и поход против них).
И.В. Пьянков также высказывал предположение, что упоминания дахов у Курция вызваны влиянием некого позднего автора[134]. Надо полагать, что имелись в виду восходящие к Аполлодору сведения о даях-основателях парфянской державы, приводимые Помпеем Трогом, сочинение которого широко использовал Курций[135]. Однако в тех фрагментах, которые определённо восходят к Помпею Трогу, ничего не говорится о даях, а основатели Парфии названы просто скифами. В то же время, несомненно, по данным Клитарха «неукротимых дахов» упоминает Вергилий (Aen., VIII, 724-728). Да и общая целостность и гармоничность сведений Курция о дахах не даёт повода для сомнений в том, что о них упоминал уже Клитарх. При этом дахи Клитарха, определённо, никак не были связаны с европейскими скифами, а обитали на территории Прикаспия к югу от хорасмиев.
Массагетов Клитарх помещал, вероятно, на северной границе хорасмиев и согдийцев, а саков – в Фергане, к югу от Сырдарьи и к востоку от Ходжента, и в Алайской долине. Саки, видимо, воспринимались Клитархом как азиатский народ, однако он ни разу не применял к ним термин азиатские скифы. Что касается массагетов, то Клитарх вообще не связывал их локализацию с Азией или Европой. Использование «географической» системы этнонимов засвидетельствовано у Клитарха только в отношении европейских скифов и скифов выше Боспора (последние характеризуются им как «азиатские» всего один раз, и то в качестве пояснения), в основном же он оперировал «реальными» этнонимами, что исключает предположение о неком исключительном значении для него «географической» системы.
Птолемей сообщал об азиатских скифах, которые, однако, никак не были связаны с саками, а соответствовали им же упоминаемым даям с Танаиса и европейским скифам Клитарха. Также не исключено, что Птолемей сообщал и о саках и о даях «не с Танаиса», но это было опущено Аррианом.
Таким образом, рассматриваемые авторы упоминали следующие кочевые народы:
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
|
