Крематорий «Люди-невидимки»
Обложка диска. Предоставлено издателем
Зачарованность грехом и медленное таяние в сладких объятьях смерти... В проработке этих двух тем у «Крематория», пожалуй, нет равных. Герои Армена Григоряна подличают, пьют, сношаются, предают, но делают это как бы понарошку. Так же не всерьез они уходят и в небытие, будто исчезая за чертою плотно сомкнувшихся кулис.
«Крематорские» песни довольно театральны, однако акцентировать внимание поклонников на этой их особенности Григоряну удавалось редко. Костюмированные представления на концертах, как правило, бессюжетны, а альбомы то откровенно хаотичны («Текиловые сны»), то откровенно рассудочны, а поэтому не оставляют достаточного простора для широкого спектра трактовок («Кома»).
В «Людях-невидимках» все эти крайности преодолены. Лежащий во зле мир представлен в виде переполненного Колизея, жутковатые актеры которого приветствуют главного Зрителя — Цезаря, которым волен себя возомнить каждый слушатель. Вот почему для Григоряна так важен визуальный компонент оформления альбома, а к преждевременной утечке материала в сеть он отнесся крайне болезненно.
По соседству с текстами в красочном буклете мы созерцаем, например, на постановочных снимках расфуфыренную содержанку Свету, чопорную светскую львицу Текилу Бум, венценосную ведьму Брунхильду в художественно развевающихся белоснежных одеяниях... Все они в равной степени историчны и истеричны, современны и своевременны. Армен Григорян и здесь не изменяет своему отточенному годами творческого методу, находя в исторических персонажах черты своих знакомых, ну и, соответственно, наоборот.
Для каждого находится своя индивидуальная музыкальная краска. Например, злой волшебник Гудвин соотносит свой шаг с грозной поступью фанка, а устрашающая сновидческая Брунхильда сопровождается отрывистыми партиями «готического» органа и пронзительным женским вокалом, будто бы тайно записанным на какой-то дьявольской мессе. «Света» - задорный рок-н-ролл с уморительным диалогом в середине песни, а «Perpetuum Mobile. Pt. 1» - заразительное диско.
Изображаемое зло имеет довольно привлекательную обертку, но даже за яркими образами и фактурными аранжировками не скрыть его сосущую пустоту. Внешнее тут явно довлеет над внутренним, именно поэтому Григоряну важно четко обозначить декорации, будь то Колизей, Супермаркет, Город Греха («Гудвин»), злачные места Москвы («Текила-бум»), подпольный игорный клуб («Ричард III»), гибельное пространство всевозможных телешоу («Света») или даже мировая арена ожесточенной политической борьбы («Бенито Хуарес»). Итог известен: пока ты жив, тебя используют в своих корыстных целях, а после смерти тебя либо огульно хулят, либо неумеренно превозносят даже былые идеологические противники.
Духовно близкий Григоряну герой стремится к золотой середине, но терпит полный крах. Выход вроде бы намечен в песне «Жизнь» - прильнуть к желанной женщине и забыть о всех горестях. Идиллия, однако, оказывается недолгой: тут же в «Perpetuum Mobile. Pt. 2» ненаглядная предает героя, а в финале он погибает «от укуса любимой жены» и присоединяется к труппе «людей-невидимок», которые совсем недавно разыгрывали веселое представление для него же.
Рецепт один: бежать из Колизея, найти собственное поле боя и биться там в одиночку до конца. Только так можно преодолеть притяжение греха и инерцию смерти.
