Годы застоя. Холодная зима. В московских газетах появляется сообщение, что завтра с утра в «Елисеевском» гастрономе будет свободно продаваться чёрная икра.
Народ с вечера выстроился в очередь. Стоит, мёрзнет, рисует номерки на руке, устраивает переклички.
Утром открывается магазин. Выходит продавец и объявляет, что евреям икра продаваться не будет. Очередь заметно редеет.
Проходит ещё пара часов. Продавать, или, как тогда говорили, давать икру так и не начали. Снова выходит сотрудник магазина и объявляет, что икра не будет продаваться армянам. Очередь снова поредела.
К обеду выяснилось, что продавать будут только коммунистам по предъявлению партбилета с отметкой об уплате взносов за последний месяц. Снова поредела толпа. А давать икру так и не начали.
Ближе к закрытию объявили, что икра продаётся только ветеранам Великой Отечественной войны. Снова толпа редеет. А икру так и не дают.
Перед самым закрытием очередное объявление: икра только для ветеранов Отечественной войны 1812 года.
Люди, вздыхая и матерясь, разошлись. Остаётся только один совсем древний и окоченевший дед.
К нему выходит лично директор гастронома. Провожает в свой кабинет, наливает горячего чаю, дорогого коньяка, достаёт бутерброды с красной икрой из личного фонда на закуску. Выпили по рюмке. Директор спрашивает деда:
— Товарищ, вы коммунист?
— Да, конечно.
— Понимаете, товарищ, никакой икры, к сожалению, нет. Просто нужно было показать западным клеветникам, что она у нас есть и любой советский человек может запросто её купить...
— Да я-то всё понимаю, товарищ. Кроме одного — почему вы опять первыми отпустили евреев и армян.