Форс-мажор или воровство? С коррупцией в России можно бороться вечно
Фото с сайта 4vsar.ru
Счетная палата РФ доложила, что за 2018 год бюджет России потерял 772,7 миллиарда рублей в результате нарушений. Под «нарушениями» имеются в виду «растраты», «неустойки», «нецелевое использование средств» и прочее, и прочее, именуемое в народе просто как хищения.
А есть еще такая формулировка: «Общая сумма, потраченная без достижения социально-экономического результата». То есть вроде ничего не «нарушили», трудились без устали, но без толку, принося одни убытки. Например, в 2016 году «из 37 госпрограмм 19 показали низкую эффективность. В денежном выражении речь идет о сумме в 3,7 триллиона рублей». Это не считается хищением. И даже растратой. «Низкая эффективность».
Итоги 2018-го вроде должны радовать. «Всего» 772,7 миллиарда. Ведь в 2017-м «потеряли» аж 1,865 триллиона.Причем 40% от суммы приходится на святая святых народного сознания – космическую отрасль. Ведомство называется «Роскосмос».
Несмотря на «благополучные результаты» 2018 года, большинство экспертов утверждает, что меньше красть не стали – стали лучше прятать концы в воду. И они правы – статистика десяти лет показывает некую более или менее постоянную величину «нарушений».
10 лет назад президент РФ Дмитрий Медведев утвердил Национальный план противодействия коррупции. «Общее количество такого рода преступных деяний в десятки, в сотни раз больше того, что выявляется, - заявил он на заседании совета законодателей. - Это только вершина айсберга».
В коррупции нет ничего особо тайного. В самом начале антикоррупционных инициатив президента Медведева простой врач архангельской больницы Алексей Попов сел за компьютер, посмотрел открытые данные и пришел к выводу, что Россия покупает компьютерные томографы по цене, в два-три раза превышающей обычные. Рекорд был поставлен в городе Каменск-Уральский Свердловской области. Томограф стоимостью 22,7 миллиона рублей там купили за 122,5 миллиона! Пятикратная накрутка.
Томографическим расследованием занималось и Контрольное управление кремлевской администрации. И выяснило, что из выделенных на закупку медицинского оборудования 26,5 миллиарда рублей почти две трети (!) ушло «на коррупционную составляющую».
Президент Медведев отреагировал резко: «Это не коррупционная составляющая, а абсолютно циничное, хамское воровство государственных денег! Это терпеть больше нельзя. Это вызывает дикую ненависть наших людей и создает отрицательный авторитет нашей страны, роняет престиж государства... Я лично дам указание генеральному прокурору и руководителю Следственного комитета, чтобы все, кто к этому причастен, понесли суровое наказание».
Однако глава Национального антикоррупционного комитета Кирилл Кабанов был настроен скептически: «Это не война с коррупцией, а война с маленькими чиновниками. Крупных коррупционеров прокуратура вскрыть не может или не хочет... Коррупция - это вертикальный бизнес, который состоит из неприкосновенных людей».
Контрольное управление администрации президента в 2010 году доложило главе государства, что ежегодные хищения из бюджета только при госзакупках оцениваются в 1 триллион рублей. Не считая остальных видов «деятельности». Например, в систему ЖКХ было вложено 230 миллиардов (8 миллиардов долларов по тогдашнему курсу). Из них за 2 года (2009-2010) только в Центральном федеральном округе работники ЖКХ «вывели за пределы РФ 25 миллиардов рублей» (800 миллионов долларов). А Россия состоит из 8 федеральных округов. И в них, помимо работников ЖКХ, еще много, очень много других «работников».
Итак, в начале всегосударственной борьбы с коррупцией – 1 триллион хищений только при госзакупках. И надо отметить, уровень коррупции за минувшие десять лет сохранил солидную стабильность. Конечно, абсолютные цифры отличаются - 1 триллион в 2009-м и 1,9 триллиона в 2019-м – почти в два раза. Но ведь и коррупция делает поправку на инфляцию. А в долларовом эквиваленте – на одном уровне.
Так же наглядно – сопоставление с бюджетом РФ по расходам. Десять лет назад хищения из бюджета равнялись 10%. К 2018 году – те же 10% бюджета.
В начале антикоррупционной кампании всероссийского масштаба ее инициатор Дмитрий Медведев говорил, что за казнокрадство в некоторых странах положена смертная казнь. Однако достаточно просто сажать в тюрьму. «Другого выхода нет», - сказал он.
Фраза эта прозвучала загадочно. А какой другой выход может быть при борьбе с казнокрадством?
Минувшие десять лет показали, что есть. Государство в основном лишь констатирует факт казнокрадства. Каждый год контрольные и правоохранительные органы сообщают, сколько и где потеряно, растрачено, украдено.
И на этом – все? Впрочем, не совсем. С наступлением нынешнего года, возможно, в честь 10-летнего юбилея, начали разрабатывать поправки о так называемых форс-мажорных обстоятельствах. По ним предусматривается освобождение чиновника «от ответственности в случае, если несоблюдение им ограничений и запретов, <...> установленных в целях противодействия коррупции, вызвано объективными обстоятельствами, сделавшими невозможным соблюдение вышеуказанных запретов, ограничений, требований и исполнение обязанностей».
Минюст пояснил: «Не всегда имеется объективная возможность принимать меры по предотвращению и урегулированию конфликта интересов в отношении лиц, на которых такая обязанность распространяется и которые осуществляют свою деятельность в моногородах, закрытых административно-территориальных образованиях, отдельных районах Крайнего Севера и других образованиях, характеризующихся отдаленностью, малочисленностью и тому подобное».
Как широко будут применяться «форс-мажорные обстоятельства» в нашей правоприменительной практике? Она и без того хорошо известна. По данным Генпрокуратуры, за последние восемь лет количество осужденных за получение взятки снизилось в два раза.
«У нас больше осуждают тех, кто дает взятки, - констатирует заместитель директора российского отделения Transparency International Илья Шуманов. - Соответственно, это люди, которые к органам государственной власти, как правило, отношения не имеют. А получающих взятки сажают меньше».
В среднем в 3 раза меньше.
Сообщения той же Счетной палаты вызывают ужас и – нездоровый смех. Ужас – от масштаба хищений, даже без учета подводной части «айсберга». Смех – потому что возникает ощущение, будто на этом действия грозного государства и заканчиваются. Ведь наказание должно быть неотвратимо и соразмерно масштабу преступления. А поскольку «нарушения» не прекращаются и не сокращаются, значит…
Значит, прав оказывается глава Национального антикоррупционного комитета, который десять лет назад предупреждал: «Это вертикальный бизнес, который состоит из неприкосновенных людей».
Отсюда - саркастическая реакция общества. Как на сообщения Роскомнадзора о недоброкачественном сыре. Например, в конце прошлого года Роскомнадзор и Минсельхоз рассказали нам и главе правительства, что от 20 до 62% продаваемой молочной продукции не соответствует установленным показателям, при этом от 8 до 12% - фальсификат.
Смешно ведь, правда? Получается, будто они нам жалуются: «Смотрите, люди добрые, что деется-то!..» А нам их жалобы не нужны: нам нужна информация, что отравителей народа посадили– на доброкачественный лагерный рацион питания.
Возможно, это трудный процесс. Контролирующее ведомство должно направить представление в прокуратуру или Следственный комитет, там – возбудить дело, передать его в суд.
Хотя иногда все делается молниеносно. Не прошло и месяца со дня принятия «закона о неуважении к власти», как в Малой Вишере Новгородской области уже поймали злоумышленника, который в интернете неуважительно написал о ком-то, чья фамилия совпадает с фамилией высокого руководителя. Быстро расследовали, быстро вынесли приговор. Прищучили голубчика. А вот казнокрадство в глобальных масштабах - другое дело…
И потому о борьбе с коррупцией надо писать оперу. Не в смысле докладной оперуполномоченному правоохранительных органов (это часто бесполезно), а музыкально-драматическое произведение.
В финале – две партии. Не политические, а оперные. Две группы по обе стороны сцены. Хорошо одетые граждане, некоторые с погонами. Одна группа изобличающе указывает перстами на другую и поет: «Воруете! Воруете! Воруете!»
Другая группа воздевает руки и выводит почти горестно: «Форс-мажор… Форс-мажор… Форс-мажор….»
Затем они соединяются на авансцене и звучит сводный хор: «Россия! Россия! Россия!»
С одной стороны, это будет и констатация факта, и вроде бы критика (боремся!, изобличаем!), а с другой – заключительная партия с оперной сцены всегда звучит патетически возвышенно, торжественно, утверждающе.
Высокое искусство.
Автор: Сергей Баймухаметов
