Неприкасаемые: взгляд из "Курска"

- Извините, пожалуйста, можно нам пройти? Мы опоздали, - политкорректно гласит во время первой песни Гарика лощёный дядя, бережно протаскивающий сквозь третий ряд партера свою подругу. – Ох, спасибо, дорогие мои. Подберите же, пожалуйста, жир… Второй день презентации гариковского сольника «Поэтика» в чинной России. Пока всё спокойно и предсказуемо. Видели бы вы этих же вежливых дядечек во время песни «Моя бабушка курит трубку»!!

Позади сцены – голубой сермяжный круг с невпечатляющей надписью «p o e t i c a» (вот именно так – с разрядкой и мелкими буквами). Пока непонятно – для чего, но к середине концерта трюмы восприятия откроются. Гарик – в строжайших тонов полосатом костюме – предрекает «симпатично проведённый вечер», садится на стул и заводит грустнейшую «Страсть»:

Мы в аду, мой ангел, мы в аду,

Хоть мы называем его сладким раем…

Да, я всегда знал, что Гарик Сукачёв – один из самых безысходных рок-авторов. Как-то, от нечего делать, на скучной институтской лекции, я сочинил концептуальную схему «Семь кругов ада русского рока». В первом круге располагались самые безоблачные артисты, далее – по степени нарастания пессимизма. Гарик со Скляром заняли тогда почётный седьмой круг. Теперь я лишний раз убедился в своей правоте. Скрипка самого желанного специально приглашённого Феликса Лахути ставит на пропуске в ад окончательную душераздирающую печать.

Гарик, «Неприкасаемые» и полдюжины приглашённых музыкантов играют всю «Поэтику» в произвольном порядке. С долгими комментариями, остроумными подколками и настойчивым пиаром «БРАВирующего» барабанщика Павла Кузина («а это Паша, Паша, давай»). Самая московская песня диска «Ночной народец» сопровождается добротной «телегой»: «Я живу в районе Сретенки – и каждый вечер вижу этих разношёрстных людей. Это алкоголики, бомжи, проститутки – опустившиеся личности. Я брожу по ночным улицам, зная этих людей в лицо и заглядывая в их глаза. Эта песня – для них».

Подлинная разрядка – чуть-чуть не дотянувшая до заглавной песни диска «Человек-привычка». Гарик выводит облачённую в красное великолепную Лену Филиппову на передний план и сообщает: «А я ведь давно грозился Лене: напишу песню, в которой придётся петь и ей… И вот я такую песню всё же написал». Пара Гарик и Лена оказывается очень нескладной, но именно так, вероятно, и должны выглядеть герои этой семейной драмы из серии «Эрегированный» и «Трусики БОБО». Но здесь накал страстей сильно смягчён саундом в духе «золотых 60-ых» и обезоруживающим пением Лены. При этом с ролью своенравной жены она справляется отменно, вкладывая в обращённые к супругу слова «Просто ты – человек-привычка» крайнюю степень презрения. После этого приговора как-то с трудом веришь, что у этой пары действительно «всё отлично». Направленные в Ленину поддержку бэк-вокалы двух обстоятельно красивых девушек-вамп Майоровой и Марковой гнобят несчастного мужичка окончательно.

Визборовский «Ботик» запоминается сваленными в одну кучу «фотографиями Клавдии Шульженко, Аллы Пугачёвой и Нани Брегвадзе». Каким-то чудом Гарик умудрился вписать в ритм сложновысеченную фамилию «Гаприндашвили» - за что ему отдельный поклон.

На «Улице Майорова» окончательно проясняется цель невыразительного круга с надписью «p o e t i c a». Оказывается, это – ИЛЛЮМИНАТОР – сквозь который видны улочки Питера, фрагменты выступления Высоцкого, а также… и более страшные вещи. Наступает жуткое прозрение – все мы находимся в тонущей подлодке «Курск», из которой нет выхода. Отрадные виды осенних бульваров только оттягивают гибель, но не отменяют её: «Сейчас мы вам сыграем очень старую песню. Её написала в начале 60-ых годов 17-летняя москвичка - Ира… Левинзон (Гарик намеренно делает театральные паузы, чтобы посвящённые прониклись значимостью момента). Оказывается, она была вчера на нашем концерте, но мы, к сожалению, не знали об этом. Поэтому, пусть она услышит наш привет хотя бы сейчас». И звучит проникновенная «Осень», которую правильнее постигать не в пряных радиоэфирах, а бок о бок с остальными новинками Гарика.

Наиболее жуткий блок, состоящий всего из двух песен – «Колечки» и «Гибель Курска». Мало кто обратил внимание на предпосланный им конферанс Гарика: «Да здравствует вечная молодость!» и на его мрачный оттенок: вечная молодость тех сгинувших в бесконечных конфликтах парней, которые уже никогда не вернутся домой и не смогут состариться. В иллюминаторном клипе «Колечки» демонстрируется целая казарма из этих уже не видимых миру воинов. Гарик предельно серьёзен – никаких иронических ухмылок и рискованных телодвижений, однако ж всё равно притягивает взоры. Человек, настолько сосредоточенно концентрирующий в себе безысходность не может не быть привлекательным.

«Гибель Курска» (с подводными кадрами) изрядно напоминает героические песни Высоцкого. Вплоть до аранжировки в духе оркестра Георгия Гараняна. Так Гарик очень аккуратно подходит к блоку каверов Владимира Семёновича: «Как известно, 2003-ий год официально объявлен годом Высоцкого, ему исполнилось бы в январе 65 лет. Мы с удовольствием отдадим дань этому человеку парой песен, им написанных». «Кони» в очередной раз заметно обновились – «Неприкасаемые» неустанно уточняют к ней аранжировку. В «Старых песнях о главном» центральную тему исполняла акустическая соло-гитара, чуть позже Рушан Аюпов заменил её на глубокие роялевидные клавишные, теперь же на этом месте звучит напряжённый дорзоподобный электроорган. И интонирует Гарик очень непривычно – раньше «или это колокольчик» пелось с максимальным надрывом – теперь же Гарик по максимуму играет на обертонах, заставляя слышать разнообразные печальные переливы этого самого колокольчика.

Вторая песня Высоцкого – презентованная на январском концерте памяти Мэтра «На нейтральной полосе цветы». Тут, конечно, всё гораздо веселее, непритязательнее и проще. Настолько, что к концу вещи Сукачёв легкомысленно вскрикивает: «Бамбарбия, кергуду!!!»

Блок приглашённых друзей-музыкантов начинается незаметно и проходит неназойливо. Сначала Гарик поминает уважаемого Петра Тодоровского и родившего очередного ребёнка Валерия Меладзе (вышел лишь Меладзе). А потом с помпой призывает Александра Ф. Скляра, но тот долгое время не прослеживается. На это Гарик только усмехается: «Саня хочет выйти красиво!!» И действительно – Скляр в отменно сидящем костюме и неправдоподобно крупным цветком за спиной картинными шагами двигался навстречу Гарику под аккомпанемент козинской «Здравствуй, здравствуй, друг мой дорогой». После окончательного вручения цветка спели дуэтом «Мишку-Одессита». На клавишах играл знатный «ва-банковец» Маэстро Белый Нос (жаль, что зажигал исключительно на Скляре, а не на протяжении всего действа). Сильно потешно Скляр спел «Брось, Мишка, брось» – раньше это была угроза, а теперь сплошное брезгливое ёрничество. Зал просто зашёлся от смеха на этих словах.

Ещё смешнее оказалась очередная инкарнация «Я милого узнаю по походке». Во втором куплете Гарик перестал уточнять место жительство Скляра (а раньше ведь пел «и на Октябрьское поле не вернётся»), а только расслабленно говорил: «Эх, ты приятель Саня»). А в третьем куплете оба, ни с того, ни с сего наперебой  начали докапываться до несчастного Рушана Аюпова:

Зачем, Рушан, вас, родненькый, узнала (эх, зачем, Рушан)?!

Зачем, Рушан, я полюбила вас??!!

«Ночной полёт» начинается в стиле «ночного подъездного эмбиента»: зыбкий бас, осторожные ударные и сквозящие по пустым лестничным клеткам клавиши. Сам Гарик - воплощённый полёт: сгибается под тяжестью неразрешимых проблем, потом приосанился, сев на стул по-турецки – и в итоге вырос к небу, делая на том же стуле опасную для жизни стойку.

Не задействованные на этом участке концерта «друзья», вышли на финальной «Полюби меня». Это были лихо отплясывающий Михаил Ефремов, степенный Сергей Галанин и разбитной Никита Высоцкий. Скляр очень внушительно подпевал, а добродушный Лахути суетился, бегал со скрипкой по всей сцене, но почему-то почти не играл. Гарик представляет музыкантов, самой лестной характеристики удостаивается искромётный Пётр Тихонов: «Труба, светлый костюм, чёрные очки и лысый череп». На посошок – подзабытая «Дорожная», спетая для того, «чтобы дорога домой была веселее».