Как украинцы русского царя казнили

130-ю годовщину гибели Александра II использовали в русофобско-пропагандистских целях

Ряды знаменитых украинцев продолжают шириться, а славные страницы украинской истории – множиться. Последним до недавнего времени крупным открытием в этом направлении стало выявление украинской сущности (в прямом и переносном смыслах слова) Льва Николаевича Толстого. Открытие было сделано газетой Министерства обороны Украины аккурат к столетию со дня смерти классика в ноябре прошлого года. В статье были приведены неопровержимые доказательства украинства Толстого: наличие в роду писателя такой фигуры, как Ульяна Скоропадская, дочь гетмана Скоропадского; живейшее участие Толстых в судьбе Тараса Шевченко и высокая оценка самим Львом Николаевичем творчества кобзаря; неприкрытая любовь классика к украинской мове и украинским песням, в чем Толстой, по свидетельству историка Яворницкого, признался ему в разговоре в московском пригородном поезде. Одним словом, улики слишком обильны и очевидны, чтобы их оспаривать.

И вот – новое откровение, приуроченное к другой печальной дате русской истории – трагической смерти императора Александра II. 130 лет назад, 1 марта (по юлианскому календарю) 1881 года в результате теракта, устроенного группой революционеров-народовольцев, император был смертельно ранен на набережной Екатерининского канала в Петербурге и спустя час с небольшим скончался в Зимнем дворце. Из статьи под названием «Украинская война с российским самодержавием: 1879-1981. К 130-летию казни Александра II народовольцами», опубликованной на днях во всеукраинской газете «День», выясняется, что «Народная воля» была, по сути, украинской революционной организацией, а теракт 1 марта – актом украинской национально-освободительной борьбы с москальским империализмом. Что, собственно, и декларируется уже в самом заголовке статьи. Для большей ясности и броскости иллюстрирующий статью портрет императора снабжен подписью: «Пользуясь репутацией «либерала», преследовал украинскую культуру более жестоко, чем любой другой российский монарх XIX века». Дабы, видимо, лишить читателей остатков жалости к казненному.

Слово «москаль», впрочем, в статье не употребляется ни разу. Возникает резонный вопрос: почему? Что удержало автора, члена Ассоциации украинских писателей Сергея Грабовского, от этого? Это слово и его производные выглядели бы в статье весьма уместными: ведь русские изображены в статье крайне непривлекательными людьми. Причем это касается не только государя-императора, не только его наймитов и клевретов (к примеру, министра внутренних дел Валуева), но и тех, кто боролся за освобождение народа от самодержавного гнета. Т. е. народников, русских по национальности. Классические русские народники, действовавшие на севере империи, как пишет автор, «всегда панически боялись политических свобод и желали благ только «угнетаемым классам», которые будут осчастливлены революционной властью (т. е. уже тогда они выступали предвестниками тоталитарного социализма)…».

Вот такие пугливые, забитые, скромные революционеры с рабской психологией «выступали предвестниками тоталитарного социализма». (Кого именно из идеологов русского народничества автор считает столь робкими существами – якобинца по убеждениям Ткачева или анархистов Бакунина и Кропоткина, – в статье не поясняется.) Народники, такие же забитые, как и русские крестьяне, ради которых они, собственно, и старались... В общем, убогий народец эти русские, какое сословие ни возьми. К такому выводу может прийти непосвященный читатель, ознакомившись с означенной публикацией в газете «День».

Другое дело – украинцы. Украинские крестьяне – не такие темные холопы, как «северяне», ибо украинское крестьянство «не знало долгих веков крепостничества». А украинские революционеры – так это просто орлы. Они, «воспитанные на произведениях Шевченко (освобожденного, к слову говоря, из солдат и ссылки вскоре после воцарения Александра II. – Прим. авт.), Костомарова, Антоновича, исходили из украинской и европейской политической традиции приоритета политических свобод». Украинская политическая традиция, думается, неспроста поставлена перед европейской: наверняка она появилась раньше. Одним словом, абсолютно закономерным в этой ситуации выглядит то обстоятельство, что «значительная часть тогдашней образованной украинской молодежи… стала основой созданной в 1879 году организации «Народная воля».

Украинскость народовольцев, в т. ч. «первомартовцев» (т. е. революционеров, организовавших и осуществивших теракт 1 марта), особо подчеркивается в статье, вследствие чего само убийство императора приобретает черты хоть и вынужденного, но абсолютно героического поступка, совершенного во имя интересов нации.

Вот, скажем, Андрей Желябов – член исполкома «Народной воли», один из организаторов убийства Александра II. «Желябов выбирает место, где должен быть взорван царский поезд (имеется в виду неудавшееся покушение на царя в ноябре 1879 года. – Прим. авт.), под Александровском (ныне Запорожье), близ Хортицы. Символика? Убежден, что да, – пишет автор статьи. – Ведь партийный псевдоним Желябова – «Тарас» (как можно ярче символически подчеркнуть свою украинскость, трудно сказать)».

Софья Перовская – правнучка гетмана Кирилла Разумовского. «Насколько они осознавали себя украинцами?» – задается вопросом Сергей Грабовский. И отвечает: «К примеру, Софья Перовская. Родилась в Петербурге. Почти не бывала на собственно украинских землях. Но полицейские ориентировки свидетельствуют: говорила «с отчетливым малорусским акцентом». Не из петербургского же высшего света, в котором она – графиня! – росла, взялся этот акцент (это, видимо, адресовано тем читателям, которым вышеприведенного факта родства Перовской с гетманом Разумовским показалось недостаточно. – Прим. авт.)... Шляхтич Валерьян Осинский. Этот, несмотря на элементарные правила конспирации, как свидетельствует полиция, «демонстративно разговаривает по-малорусски». А одессит Григорий Гольденберг…». Думаете, украинскость Григория Гольденберга трудно будет обосновать? Напрасно вы так думаете. Сказано же: «одессит». Но это еще не все. «А одессит Григорий Гольденберг по этническому происхождению – совсем не украинец. Но может при необходимости выдавать себя за малороссиянина и, как свидетельствует полицейская ориентировка, «особенно любит петь малорусские песни...». Так-то. Гольденберг, оказывается, как и Лев Толстой, любил украинские песни. Шила в мешке не утаишь.

«Отмечу, что фамилии на «-ов» среди лидеров «Народной воли» вовсе не означают, что это были этнические русские, – убежден автор статьи. – Пример: Семен Баранников и Александр Михайлов, которые были родом из Путивля…». Я, со своей стороны, отмечу, что если фамилии известных людей вдруг оканчиваются на «-оглы», «-штерн», «-янц», «-швили», «-цзы» или начинаются на «О» с апострофом, как у ирландцев, вероятность того, что эти люди – на самом деле украинцы, весьма высока. Сам факт того, что эти люди известны, уже должен наводить на подобную мысль. Ведь Петр Ющенко, брат экс-президента Украины, еще в 2008 году, открывая выставку с портретами выдающихся личностей, в чьих жилах течет украинская кровь, заявил: «Украинцы оплодотворили весь мир». По свидетельству Ющенко-старшего, украинцами были очень многие полководцы, писатели, нобелевские лауреаты, русские цари, английские королевы и даже индейские вожди. Поэтому точнее будет сказать так: вероятность того, что какой-либо известный человек не имеет украинских корней, весьма невысока.

Грабовский в своей статье, впрочем, уточняет: «Смотреть надо на политико-культурные установки деятелей, а не на их фамилии или на форму носов. А в этом смысле народовольцы подтверждали, что их связь с Украиной – нечто куда более значительное, чем этническое происхождение». Т. е. даже если бесстрашный тираноборец – не украинец с этнической точки зрения, то с политическо-культурной – наверняка. В этой связи понятно, что украинцами среди народовольцев, помимо вышеупомянутых, были не только люди с фамилиями на «-ов», но и с другими фамилиями. Степан Халтурин, например, осуществивший теракт в Зимнем дворце в феврале 1880 года (погибли 11 военнослужащих-караульных, Александр II не пострадал). В 1882 году Халтурин участвовал в Одессе в убийстве прокурора Стрельникова. Был задержан и казнен там же, в Одессе. Или Геся Гельфман, одна из «первомартовцев». В юности работала на швейной фабрике в Киеве, где сблизилась с революционными кружками... Ну? Понятно же все.

Правда, Игнатий Гриневицкий, который бросил под ноги Александру II бомбу, в результате чего взрывом были смертельно ранены император и сам террорист, был поляком, рожденным в Минской губернии. С Николаем Рысаковым в этом смысле тоже сложно (Рысаков 1 марта бросил первую бомбу, убившую прохожих, в т. ч. ребенка, повредившую царскую карету, но не причинившую вреда самому императору). Дело не в том, что он родом из Вологодской губернии, а в том, что после ареста Рысаков, стремясь избежать смертной казни, начал, выражаясь современным языком, активно сотрудничать со следствием и выдал многих своих товарищей. Смертной казни в итоге так и не избежал. Другие приговоренные к смерти народовольцы отказались проститься с Рысаковым из-за его предательства... В общем, с какой стороны ни глянь, фигура малосимпатичная, и в герои украинского национально-освободительного движения не годится. В отличие от других народовольцев, казнивших русского царя-злодея. Более того, автор статьи даже террористами этих людей не считает.

«Сегодня мы привыкли почти автоматически осуждать террор во всех его проявлениях. Наверное, это правильно («наверное»? – Прим. авт.), – пишет г-н Грабовский. – Ведь ХХІ век имеет в своем арсенале не только сугубо силовые, вооруженные, но и более эффективные средства решения политических проблем. В ряде современных политических методов террор, т. е. насильственные действия против невооруженных, гражданских, неагрессивных людей, является чем-то диким. Но всегда ли слово «террор» означало то же самое, что и сейчас? Более того, о терроре ли идет речь? Можно ли вооруженные действия против представителей деспотического или тоталитарного режима оценивать с точки зрения дня сегодняшнего, будто речь идет о парламентариях или министрах демократического правительства? В конце концов, имели ли право люди взять оружие в руки, оказывая сопротивление тем, кто уничтожал их только за то, что они хотели жить более свободной жизнью, а еще дать своему народу элементарные основы цивилизации? Очевидно, все же преступления со стороны власти не могут оставаться безнаказанными. И если мирно, гуманно настроенная образованная молодежь берется за оружие, это что-то таки да значит».

По всей видимости, это «что-то таки да значит», когда речь идет о борьбе против «российского империализма». Здесь можно и теракт оправдать, и, отбросив элементарный стыд и уважение к памяти мертвых, использовать в пропагандистских целях годовщину гибели в т. ч. невинных людей. Здесь, видимо, все средства хороши. Как и при попытках поссорить и оторвать друг от друга два братских народа, для чего сегодня используются и пропагандистские «бомбы» с «исторической» начинкой.