Страшилка про «лихие девяностые» выходит из моды

Оказывается, и в нулевые у нас не все было ладно. И только Путин, как всегда, ни при чем

Забудь о «лихих девяностых», дорогой читатель. В недрах Администрации Президента уже давно созрела концепция «лихих нулевых», которые по своей лихости еще и фору дадут тем годам «становления новой России». Во всяком случае, на этом настаивают «Ведомости» в своей свежей редакционной статье. Для нас же это прекрасный повод обратиться к набирающей модность теме «нового Путина».

Действительно, до недавних пор это была одна из больших загадок: под каким соусом будут внедряться в наше сознание эти совсем недавние времена – нулевые. Сознание как-то невольно склонялось к, казалось бы, единственно верной версии: разумеется, для Кремля период нулевых является несомненным имиджевым капиталом, этаким «стабфондом» пропаганды, выравнивающим качающуюся лодочку государства. Но – лишь казалось: консолидированная позиция относительно того, какими следует считать нулевые, не выработалась. Тут и правда есть над чем голову поломать. С одной стороны (мы сейчас и ниже оцениваем с точки зрения провластной пропаганды), есть «собирание» чуть было не распавшейся страны (к слову, этот риск не так уж и преувеличен: сепаратистские настроения к концу 90-х действительно прочно «вошли в тренд»), как бы ушли в прошлое «разборки» на всех уровнях, а предкризисные годы принято и вовсе считать сытыми.

Но вот в 2008-м грянул тот самый кризис и невольно раскрыл нам всем глаза на детали формирования всего того благолепия. В них-то и скрылся дьявол. Оказалось, что всей докризисной сытости мы обязаны не грамотной экономической политике власти, а дорогой нефти. Вскрылись фантастические факты сугубой зависимости нашей страны от каких-то там котировок с баррелями и прочей ерунды, о которой на сытый желудок как-то не думалось. Причем почему-то не думалось не только обывателям, но и политикам, поскольку теперь уже совсем очевидно, что необходимость в диверсифицированной экономике возникла не тогда, а много раньше. Пусть это и не спасло бы от кризиса, но и реанимация обошлась бы меньшей кровью.

И на излете нулевых же стало все яснее приходить понимание, что к символам доживаемого десятилетия можно отнести отнюдь не только восстановленный город Грозный, но и разгул коррупции, перерождение ларечного рэкета в более «цивилизованные» формы. Обобщенные «солнцевские» не остались в 90-х: они пересели в большие кабинеты и надели погоны, что стало смотреться, конечно, гламурнее. Гламурнее стало и в армии: туда пришел тонкий ценитель новизны и концептуальности во всем без разбору г-н Сердюков, а с ним на ключевые должности в ведомстве пришли дамы. Эта компания венчала нулевые и перетекла в «десятые», где Кремль спохватился, что ключевое ведомство превращается в какой-то филиал «Мулен Руж» с интригами и дорогими понтами. Но отвечать за все это добро теперь «лихим нулевым»...

Все это несложно провернуть в плоскости современных пиар-технологий. Им и не такое под силу. Кроме одного: пока и правда неясно (и тут с «Ведомостями» не поспоришь), куда же девать Владимира Путина из тех самых нулевых? Это ведь только в информационных технологиях вторая версия продукта заставляет забыть о первой. Но не в политике.

В беседе с обозревателем KM.RU известный публицист, автор бестселлера «Почему Россия не Америка» Андрей Паршев поделился своими соображениями о предпосылках «обновления» Владимира Путина и корректировки внутренней политики в направлении «демонизации» нулевых:

– Надо четко себе представлять, что у нас все же не самодержавие, и когда мы говорим о политике Путина, то под этим подразумевается политика правящего класса. И сейчас явно наблюдается процесс некоторой чистки рядов элиты, есть такая попытка ликвидировать беспокоящие общество явления и факты, при этом ряды чистятся «профилактически». Тому пример – недавняя сдача думских мандатов двумя депутатами «за компанию» с Пехтиным. Их еще и покритиковать-то толком не успели, а они уже ушли «по собственному желанию». То есть некая определенная серьезная кадровая работа в Администрации Президента ведется.

Деятельность эта по определению не может вестись на виду, но, уверяю вас, она есть, причем кадровые чистки проводились и в те же 90-е, когда на уровне кадровых служб Администрации Президента какие-то наиболее вопиющие моменты купировались еще прежде, чем они могли бы стать достоянием журналистской общественности. Та острота, с которой чистки ведутся сейчас, позволяет робко надеяться на то, что удастся вернуть некоторое доверие к нашей законодательной власти, которое было сильно утрачено в ходе событий последних двух лет.

Я вижу здесь попытку несколько консолидировать правящий класс, отсекая от него откровенно или потенциально прозападные элементы. Речь, разумеется, о госчиновниках, связанных с Западом определенными деловыми, а может быть, и личными интересами. Вся эта деятельность власти по борьбе с заграничными активами госслужащих имеет под собой абсолютно реальную основу и совершенно реальные следствия для последних: чиновникам действительно приходится теперь доказывать, что они – не верблюды, что лично у них нет за границей счетов и недвижимости, тем более роскошной.

В этом есть, как мне видится, очень серьезный предупреждающий эффект: власть дает понять каждому представителю элиты – политической или деловой, – что прекрасно знает цену его лояльности, пока у него имеются активы за рубежом. Власть понимает все риски при таком раскладе, когда госслужащий становится прекрасной мишенью для шантажа со стороны зарубежных спецслужб, и дает понять, что не готова это терпеть, предлагая уже самому чиновнику определиться с выбором, оставаться ли ему на должности или уходить в бизнес.

– То есть можно сказать, что в данном случае власть руководствуется прежде всего принципами безопасности – как непосредственно собственной, так и государства?

– Скорее это практический вопрос управляемости. Есть такой древний принцип, еще от Древнего Рима, что солдату платит император и больше никто. То есть уже тогда было понимание, что госслужащий не может находиться одновременно в нескольких «вертикалях власти». Слуга двух господ – этот персонаж хорошо смотрится в комедии, но не в практике государственного управления.