Чавес умер. Да здравствует …?

Смена режима в Венесуэле необязательно плоха для экономики России - многое будет зависеть от гибкости Москвы

В биографии президента Венесуэлы Уго Рафаэля Чавеса Фриаса появилась вторая дата, отмеряющая земной путь человека, – день смерти. Вопрос о том, какую роль он сыграл в истории своей страны, оставим в стороне, а копание в обстоятельствах его кончины уступим тем, кого это страстно волнует.

Уход Чавеса ставит знак вопроса над его персоналистским режимом и теми связями, которые он установил с 1999 года. Не в последнюю очередь это экономические контакты Каракаса с Москвой, перспективы которых интересно и важно рассмотреть.

В этой области трудно ждать землетрясения, если чависты останутся у власти, – а такой вариант более чем возможен. Через месяц – выборы, которые вполне может выиграть вице-президент Николас Мадуро, политик еще более левый, чем Уго Чавес. Он известен как «бледная копия Чавеса», однако мертвый «команданте» в некотором смысле чавистам полезнее живого: теперь у «боливарианского социализма» появилась икона, которая может сплотить страну.

Мадуро будет противостоять сильный кандидат от оппозиции Энрике Каприлес. Осенью он проиграл Чавесу всего 9%, и это притом, что выборы (тому масса свидетельств) были хорошенько «заряжены». Теперь Каприлес получил шанс на реванш, и в случае победы он начнет разворачивать страну на 180 градусов. Подумаем, чем это чревато для экономики России.

Без бинокля и микроскопа видно, что экономическое сотрудничество Кремля и дворца Мирафлорес строилось на трех китах: нефть, оружие, антиамериканизм. О таких проектах, как сборка «Лады» в Венесуэле и застройка Каракаса московскими компаниями, всерьез можно не говорить. На фоне вышеназванных китов все это попадает в графу «и др.».

Надо ли говорить, что в плане антиамериканизма Москва не найдет общий язык с «буржуазным» Каприлесом? Конечно, антиамериканизм – штука экономически мало осязаемая, тем более что тут случаются обострения и ремиссии. Вместе с тем именно к братской дружбе против США во многом привязаны остальные два кита российско-венесуэльских торговых отношений.

В первую очередь это продажа вооружений. По прогнозам, через два года Венесуэла должна была стать вторым после Индии импортером русского оружия, доведя закупки до $3,2 млрд. Продавая Чавесу бронетехнику, самолеты, вертолеты и автоматы Калашникова, Москва получала скорее союзника, чем солидного клиента: так, 100 Т-72 Каракас в 2009 году приобрел на наш же кредит в $2,2 млрд.

Придя к власти, Энрике Каприлес определенно сократит закупки оружия. Ему не надо ни пугать «блицкригом в джунглях» соседнюю Колумбию, ни снабжать гранатометами колумбийских боевиков, ни угождать военным, с которыми он, в отличие от полковника Чавеса, не связан. Но бояться полной потери этого рынка России не стоит. Армия – это система с огромной инерцией. Перевооружать ее после каждого политического кульбита невозможно и непомерно дорого, а уже купленную технику кому-то нужно обслуживать. Российское оружие венесуэльцам нравится, да и покупает его вся Латинская Америка – и друзья, и недруги Чавеса.

На фоне оружия энергетические связи Москвы и Каракаса «звучат» в гораздо более рыночном ключе. За годы боливарианского социализма российские компании заняли доминирующие позиции на нефтегазовом рынке Венесуэлы, потеснив западных гигантов. Россию представляет «Национальный нефтяной консорциум» (ННК), «дочка» «Роснефти», куда помимо этой компании влились «Газпром нефть», ЛУКОЙЛ, «Сургутнефтегаз» и ТНК-ВР. Одна только «Роснефть» подписала с Венесуэлой контрактов на $40 млрд – на добычу газа, и на производство и переработку местной высоковязкой нефти.

Многое здесь будет зависеть уже не от Чавеса, а от конъюнктуры. «Тяжелая» нефть имеет высокую себестоимость и окупается лишь при нынешних высоких ценах на сырье. Но и Уго Чавеса нефтяникам будет не хватать. Во-первых, в обстановке коррупции и волокиты, свойственной автократиям, дела обычно спорятся при личном вмешательстве вождя, который периодически лупит кулаком по столу. Когда этот ресурс в дефиците, случается то, что случилось с компанией «ЛУКОЙЛ», которая в 2011 году сдала лицензию на блок «Хунин-3», устав продираться через бюрократические препоны.

Во-вторых, если до сих пор гарантией получения нефтяных контрактов была большая политика, победа на выборах Каприлеса может ознаменовать переворот в энергетическом секторе. «У маршала, сынок, свои дети есть». Победившая оппозиция, конечно, может поступить в духе Уго Чавеса, который одним махом выгнал либо экспроприировал иностранные нефтяные компании.

Этот сценарий наиболее неприятен для ННК, но и наиболее маловероятен. У Чавеса были резервы – он принял относительно благополучную страну, а сейчас в Венесуэле тотальный дефицит и почти полностью нефтяной бюджет: 94% доходов – прибыль от продажи сырья. Вероятно, Каприлес не станет разом ломать систему, для которой нет быстрых альтернатив, особенно при смене власти, которая будет выглядеть как «бархатная революция». Или «оранжевая», кому как нравится...

Чтобы размонтировать нефтяного монополиста PDVSA, вернуть в Венесуэлу западные компании и вежливо указать русским на дверь, потребуется несколько лет, в течение которых ННК может закрепиться на не самом конкурентном рынке. Попытаться, во всяком случае, стоит, тем более что этот рынок достался России без большой крови. Многомиллиардные потери при этом будут неизбежны, но «кто пытается защитить все, не защитит ничего».

Вспомним: последние контракты с PDVSA о разработке месторождения Petrovictoria и инвестициях в сумме $2,6 млрд глава «Роснефти» Игорь Сечин подписал с Каракасом менее месяца назад, когда все догадывались (а Сечин наверняка точно знал), что Чавес дышит на ладан. Тем не менее ударили по рукам. Если это – не стратегическая слепота, значит, у ННК есть гарантии на долгие-долгие годы.

Резюмируем. Несмотря на серьезные потери, у России будут шансы развивать венесуэльские проекты, кто бы ни въехал во дворец Мирафлорес, хоть пока это и не очевидно. Едва Чавеса не стало, хлынула лавина прогнозов в духе «для нас там все кончено». Характерно, что России при этом отводится пассивная роль, как будто она ничего не сможет сделать для защиты своих экономических интересов.

Так оно и будет, если Москва продолжит действовать как в Африке и арабском мире, поддерживая обреченные диктатуры Хусейна, Каддафи и Асада-юниора ровно до той точки, которая исключает будущее сотрудничество с новой властью. В Москве часто забывают, что режимы приходят и уходят, а национальные интересы остаются. Если нам нужны нефть Венесуэлы и ее оружейный рынок, а не очередной «друг за деньги», придется искать подходы к новой власти.

Беда отечественной внешней политики, если таковая вообще существует как система продуманных на перспективу шагов, – чудовищная негибкость и инерция. Не потому ли, что интересы страны ставятся в ней ниже кремлевских причуд? Как бы то ни было, сложные и постоянно меняющиеся «вводные данные» венесуэльского кризиса станут хорошей проверкой на профпригодность и обитателей высотки на Смоленской площади, и топов российских нефтяных гигантов.