Хулители русского языка тщетно пытаются извратить нашу культуру и историю

Язык мой — враг их. Это автор про тех, которые считают, что «великий и могучий» на самом деле «бедный и безобразный». В этом уверен, например, «лингвист» Вадим Ростов, опубликовавший «научный» труд с более чем выразительным заголовком — «Нерусский русский язык».

Что характерно: в своем опусе Ростов не спрашивает — утверждает. Вот  лишь некоторые, наиболее «вкусные» отрывки: «Начиная разговор о русском (российском) языке, следует прежде всего вспомнить, что Россия —  неславянская страна»; «Современный литературный русский язык является совершенно искусственным кабинетным изобретением, эдаким «эсперанто»; «Конечно, сегодня, ради имперских интересов завоевания славянских стран, Россия оказала огромное влияние на свою лингвистическую науку, ставя ей задачу придания языку России «славянского статуса»… Ну и т. д. Нет нужды цитировать все, чтобы понять, куда клонит Ростов.

Вместе с исследователем Виктором Поддубным разберем хотя бы вышеперечисленные тезисы и убедимся в мастерстве лингвистического «наперсточника».

Пункт 1: «Россия — неславянская страна». Если бы Ростов в качестве обоснования сказал, что ныне в России кроме русских проживает более 180 народностей, то еще можно было бы отчасти согласиться. Хотя, согласно критериям ООН, Россия является мононациональным государством, т. к. 80% (более двух третей) населения приходятся на одну национальность (в нашем случае это русские). Но Ростов решил доказать свой тезис тем, что, мол, некогда лишь на малой части нынешней России жили славянские племена. Остальные — «чудь, мурома, мордва, пермь, вятичи и прочие».

Национальный состав населения России, 2002 год

Видимо, Ростов подразумевает расселение племен к IX в. и при этом, равно как и вятичей, не желает причислять к славянам и ильменских словен. Хотя доказывать, что волыняне, поляне и древляне — это более «славянистые» славяне, чем ильменские словене или вятичи, представляется делом абсурдным. Приведем несколько цитат из «Повести временных лет»: «Когда волохи напали на славян дунайских, и поселились среди них, и притесняли их, то славяне эти пришли и сели на Висле и прозвались ляхами, а от тех ляхов пошли поляки». «Радимичи же и вятичи — от рода ляхов». «Те же славяне, которые сели около озера Ильменя, назывались своим именем — славянами, и построили город, и назвали его Новгородом»… И почему мы должны брать за основу именно IX в.? Ведь можно углубиться чуть дальше (V-VII вв.) и обнаружить, что на территориях нынешней Украины и Белоруссии, которые Ростов представляет почти эталоном славянизма, преобладали балтские и тюркские племена, не имеющие к славянам никакого отношения, в то время как ильменские словене уже заселили район будущего Великого Новгорода.

Пункт 2. Это как же литературный язык (хоть русский, хоть немецкий или японский) может быть «кабинетным изобретением»? Литературный язык формируется столетиями на основе литературных произведений. В то время как Ростов придерживается обратной точки зрения: сначала, мол, был «изобретен в кабинете» (интересно, кем?) литературный язык, а потом на его основании писались произведения... Судите сами о степени этого бреда. На Руси литературный язык, как считается, стал развиваться с тех пор, как появилась письменность. Поначалу это были церковные книги, затем — такие сочинения как «Повесть временных лет», «Слово о полку Игореве» и т. д., пока в ХIХ в. мы не получили тех русских классиков, которые развили литературный русский язык до достаточной степени совершенства.

Страница из «Повести временных лет» (dic.academic.ru)

Пункт 3. Дюже интересно, какие славянские страны Россия собирается завоевывать? И как в этом может помочь придание языку «славянского статуса»? И какой статус был у русского языка раньше? А если Россия захочет «завоевать» Прибалтику, то придаст русскому языку статус «балтийского»?

К сожалению, подобных публикаций в настоящее время немало. Все они направлены на то, чтобы извратить нашу общую историю и культуру, стравливая простых людей, которые не всегда могут отличить ложь от правды. Эти «публикации» порой очень смешные и наивные и противоречат не только реальности, но и друг другу (часто противоречия заключаются в самих себе). Так, в другой «умной» заметке автор, не поддерживая теорию упомянутого Ростова о «финно-тюркском» происхождении русского языка, утверждал, что русский язык произошел… от украинского. Ну спасибо хоть за это, значит, наш язык — все-таки славянский. Причем методика доказательств вызывает откровенную улыбку. К примеру, там говорится, что русское слово «порабощение» — это синтез пяти украинских слов (именно слов!): пора-бо [потому что]-ще [еще]-нi [нет]-є [есть]. И т. д. в том же духе. Также, в зависимости от того, какое «происхождение» имеет русский язык — «финно-угорское» или «украинское», — топоним «Москва» может быть «финским» (Мокша) или украинским (Моква) — выбор зависит от степени «учености».

Впрочем, по поводу «учености» можно вообще не переживать. Некий Борис Мельц, ничтоже сумняшеся, объявил: «У русского языка нет будущего». Ибо (цитирую) «русский язык — попросту незадавшийся язык. Со своими дремучими корнями он неспособен освоить современную технику, выражаться кратко и точно. Забавно следить за его потугами, как он наворачивает на себя один суффикс, другой, лезет вон из кожи — а сказать того, что нужно, не может. Там, где англичанину достаточно сказать «user», русский беспомощно барахтается… Русский язык был хорош для средневекового, феодального общества... Отсюда — страшное словоблудие, извержение звуков без смыслу и толку… Английский язык весь направлен на смысл, у него нет лишних жировых отложений, он работает каждым мускулом, каждой буквой. А русский рас-тяг-ива-ет-ся безразмерно, как резина. Все эти суффиксы и падежные окончания по десять раз выражают одно и то же, а для понимания смысла они вовсе не нужны».

Самое примечательное, что Мельц, проживая в Нью-Йорке и утверждая, что «русский на порядок уступает английскому», пишет свое сочинение именно на русском... Что ж, ответим тем же. Итак, «Послание всем юзерам»:

Начнем, пожалуй! Наш герой
Живет в Нью-Йорке, где-то служит...
Он юзер, кажется, простой
И с Пушкиным давно не дружит.

В Америке — не как в Союзе,
Где мог и Пушкин дать почет,
А здесь обязан каждый юзер
Иметь машину, дом и счет.

Вокруг кружатся файлы, байты,
Мелькают баксы, стоки, сайты,
Несется «Насдак» в антраша.
О юзер, здесь увидел рай ты,
Здесь вознеслась твоя душа!

Наш юзер — самых честных правил;
Он — бизнесмен, он деловит,
Он уважать себя заставил
Весь напряженный Уолл-стрит!

Всего достиг, всего добился,
Все у него теперь о'кей!
Компьютером вооружился,
Выводит дога на Бродвей.

Горячий жар хот-дога колой
В «Макдональдс» мчится он залить,
А в уши продолжает бить
Наушник музыкой сверхновой…

По нраву эта жизнь ему,
Он — свой в Нью-Йорке. И при этом
Он, сам не зная почему,
Читает русскую газету.

Его пример — другим наука.
О чем еще ему мечтать?
Но есть одна, увы, докука,
Готова юзера достать.

И вот его раздался крик:
«Ты жив еще, родной язык!!!
Что за язык! Слова как долги!
А слова «юзер» вовсе нет!

И фразы тут длиннее Волги,
Пока поймешь — пройдет сто лет.
То гикнет что-то в нем, то гаркнет,
Застонет так, что бросит в дрожь...
С ним разве попадешь на маркет?
Скорей, на гарбич попадешь!

А падежи! Как неуклюжи!
От них мой файл трещит по швам,
Такой язык давно недужен,
И больше он не нужен нам!»

Так долго юзер говорил
И наш язык все хоронил...
И в похоронных сих мечтаньях
Он вдруг услышал за собой
Тяжело-звонкое скаканье
По потрясенной мостовой.

К нему, простерши руку с тростью,
Несется Пушкин на коне.
Сюртук расстегнутый со злостью
Колотит ветер по спине.

Вот он над юзером склонился:
«Кто это про меня орал?!»
Потом увидел, удивился,
Отбросил трость. Захохотал.

Потом сказал, и речь поэта,
Как приговор, была нага,
Проста, как выстрел пистолета:
— СУДИ НЕ СВЫШЕ САПОГА!

...Уж утро. День, как сайт, оформлен,
Прервав ночных кошмаров нить.
Компьютер цел, и насдак в норме,
Пора собаку выводить.