Весеннее действо

Португалия. 1963. 94 минуты.

Автор сценария Франсишку Вас ди Гимараиш (Francisco Vaz de Guimaraes)

Оператор Мануэл ди Оливейра (Manoel de Oliveira)

Оценка - 7,5 (из 10)

Религиозная притча

Ну, что с того, если фильм снят на натуре, в настоящей португальской деревне, с участием непрофессиональных актёров, разыгрывающих каждую весну словно некую средневековую мистерию о «страстях Христовых»?! Возможный неореалистический пафос улетучивается в тот момент, когда простая сельская девушка, отправившаяся к колодцу за водой, не позволяет напиться... Иисусу Христу, вернее, тому крестьянину, который уже успел облачиться в соответствующие одеяния. Сакральное действо начинается без всякого перехода, мгновенно и не так демонстративно остраняюще, как это будет позднее использовано Норманом Джуисоном в экранизации рок-оперы «Иисус Христос-суперзвезда». Можно было бы сопоставить ленту Мануэла ди Оливейры и с параллельными поисками Пьера Паоло Пазолини, иногда яростно отталкивавшегося от неореализма, например, в новелле «Овечий сыр» - словно трагикомическом, постмодернистском приквеле его же «Евангелия от Матфея». Или же следует искать переклички с картиной Анджея Вайды «Пилат и другие - Фильм на Страстную пятницу», в которой история с Голгофой подчас видится будто телевизионной хроникой с места событий, несмотря на условную лаконичность происходящего.

И всё же главное, что удивляет в работе португальского режиссёра, которую легко принять за эстетизируемую сельскую самодеятельность (в лучшем случае - за образец народного примитивизма), это непостижимый прорыв неумелых исполнителей и заурядных обывателей от своего полунищего быта к экзистенциальным, бытийным основам жизни всего человечества. Фальшивая мелодекламация библейских текстов устами простой деревенщины, конечно, мало похожа на трагически возвышенные и небесно прекрасные «Страсти по Матфею» Баха. Но, как и у того же Пазолини в «Аккаттоне» (в переводе с диалекта - «Нищий»), где музыка Баха придаёт новое измерение миру римских люмпенов, столь наивное и не осенённое культурой сознание обитателей дна жизни или людей земли порой парадоксально, на интуитивном уровне и с искренней верой способно глубже постичь суть Нового Завета, нежели разум больших интеллектуалов, подходящих ко всему по-книжному.