Живой труп

СССР-Германия. 1928. 82 минуты.

Авторы сценария Борис Гусман, Анатолий Мариенгоф

Режиссер Федор Оцеп

Оператор Анатолий Головня

Художники Владимир Симов, Сергей Козловский

В ролях: Всеволод Пудовкин, Нато Вачнадзе, Мария Якобини, Виола Гарден, Густав Диссль, Вера Марецкая, Борис Барнет, Порфирий Подобед, Петр Репнин.

Оценка - 9,5 (из 10).

Драма-экранизация.

Давний фильм Федора Оцепа, навсегда уехавшего после этой постановки за границу, может поразить спустя десятилетия и сам по себе. Но он дает также замечательную подсказку о психологической, даже психоаналитической сути "великого исхода" сначала из российской империи, а затем и из Страны Советов. "Серебряный век" русского искусства, возникший на рубеже XIX и ХХ столетий, закончился внутренним сломом еще до Октябрьского переворота, до Февральской революции и даже до первой мировой войны. Как раз "Живой труп" Льва Толстого во многом предвосхитил губительные процессы разложения российской интеллигенции. Есть поговорка "Мертвые хватают живых". Распространение "мертвечины" в российском самосознании начала ХХ века не могло не привести к общественным потрясениям, а главное - к искусственному стремлению стать де-юре "живыми трупами" еще до того, как это произойдет де-факто. И эмиграция из России - это желание сохранить внутреннюю культуру "живых трупов" именно в толстовском понимании.

А экранизация Оцепа принадлежит к тем редким международным проектам, которые оказались возможными на исходе нэпа в результате совместной деятельности московской студии "Межрабпомфильм" (самое название говорит за себя) и немецких кинопромышленников. В принципе, это действительно "закатная лента", знаменующая крах короткой по времени ситуации "новой экономической политики", которая была раздавлена после реализации сталинской "генеральной линии" по индустриализации и коллективизации страны, что параллельно осуществлялось и с процессом "закручивания гаек" в идеологической и просто человеческой сфере. Последние, кто хотел уехать из Советской России, успели уехать, другие же из желавших лишь посетить заграницу (например, Михаил Булгаков) так и не были выпущены. А находившиеся за пределами страны (в частности, не только Сергей Эйзенштейн, но и Максим Горький) всеми правдами и неправдами, угрозами и посулами возвращены на родину. Именно тогда, на рубеже 20-30-х годов, а не через 20 лет как раз и захлопнулся "железный занавес", отделивший от остального мира одиночную камеру для целого народа.

Конечно, можно оценивать картину "Живой труп" с точки зрения именно экранизации, соответствия толстовской прозе. Или же справедливо восхищаться уникальной игрой режиссера Всеволода Пудовкина, в котором без преувеличения погиб великий актер уровня Ивана Москвина или Михаила Чехова. Но смотря фильм через 70 лет после его создания, трудно отделаться от ощущения, что это - как бы интуитивно-подсознательное завещание, своеобразная фрейдистская проговорка или обмолвка, такой же эвфемизм, идиоматический оборот речи, как придуманный Львом Толстым "живой труп". Вроде бы адюльтерная история, участники которой сами со стыдом переживают ее пошлую неразрешимость. Частный случай из следственной практики, который можно сделать предметом для казуистических штудий серьезного юриста (такого, как Кони, к мнению которого прислушивался Толстой), но и превратить в скандальный анекдот для криминального сочинения на потребу публики.

Толстовская драма хороших людей, попавших, помимо воли, в неприятное положение, не случайно часто инсценируется и экранизируется - ведь в ней немало привлекательного (измена, мнимое самоубийство, суд, любовь цыганки...) для демонстрации "страстей человеческих". Однако лишь в версии Федора Оцепа неуловимо угадывается иносказательный пласт повествования, и оно (кроме того, что исподволь раскрывает своего рода "философию эмиграции") обнаруживает некую метафизическую сущность. Словно призрак с того света внушает оставшимся на этой земле, что "все прогнило в российской империи". Почти как в "Гамлете" Шекспира, почему-то недолюбливаемого другим гигантом мировой литературы.

Газета "Сегодня".