Национальная Россия и Ленин: необходимость синтеза

Направленная на очернение Ленина кампания не блещет ни интеллектуальными изысками, ни оригинальностью мысли. Нагнетание ненависти к Ленину ведётся на базе трёх идеологических догматов, навязываемых обществу с беспардонной безапелляционностью

Процесс глубинного переосмысления идейного наследия эпохи Горбачёва и Ельцина начался не вчера. Русское восстание на Украине в 2014 г. придало ему ускорение, вынудив (пусть непоследовательно и робко) встать на позиции государственного патриотизма федеральную власть. Начавшаяся в феврале 2022 г. СВО сделала идейную трансформацию постсоветской России необратимой. Главный внутренний враг русского поворота – российский прозападный либерализм – потерпел крах, ознаменовавшийся закрытием ряда некогда статусных общественных организаций и СМИ, отъездом значительной части политических деятелей либерального толка и рядовых либеральной массовки за границу, общим снижением степени воздействия либеральных идей на умы.

Но поражение либералов, разумеется, не означает прекращения в России идейной борьбы. Напротив, она только лишь разгорается. Разные группы широкого и пёстрого патриотического лагеря имеют разные (зачастую – диаметрально противоположные) представления о том, какой должна быть обновлённая и очищенная от гнили внутреннего предательства Россия.

Выпущенный телеканалом “Спас” при благословении РПЦ документальный фильм Андрея Афанасьева “Мумия” некоторые политологи сочли за презентационную акцию новой политической силы – позиционирующей себя консервативной, православной и непримиримо антисоветской одновременно. Главный посыл фильма: обоснование необходимости сноса Мавзолея и уничтожения памяти о Ленине – главном “демоне” русской истории, главном виновнике того, что Россия ещё более века назад пошла “не туда”.

Не стану сейчас тратить время на разбор конкретного содержания фильма Афанасьева. Такой разбор уже квалифицированно произвели историк Евгений Спицын и политолог Павел Расинский. Вопрос сегодня заключается не просто в том, чтобы дать отпор очередным воинствующим антикоммунистам и белогвардействующим реваншистам, подсовывающим нам в качестве исторического идеала романовскую империю конца XIX столетия, то есть ратующим на деле за откровенно архаизаторский, тянущий вниз обскурантистский проект.

Вопрос гораздо фундаментальнее и глубже: каким образом в формирующейся сейчас доктрине русского будущего совместить русский национализм (а он – основа здорового отношения к государствообразующему народу страны) с органичным принятием высшего пика русской цивилизации - советской эпохи, дверь в которую отворил вождь Октябрьской революции Владимир Ленин. В том, что подобный синтез необходим, сомнений нет. Подспудно этого хочет и народ. Вспомним, что первым из символов русского восстания в Донбассе в 2014 году стало соединение двух лент – георгиевской и красной, удачнее всего передающее дух “русской весны”.

Безусловно, фигура Ленина (хотя бы даже по причине её колоссального масштаба) вызывала и будет вызывать неоднозначные оценки. В том числе и в кругу тех, кто вполне находит общий язык по ряду иных острейших вопросов современности: демонтажу либерального наследия, противодействию замещающей миграции, поддержке СВО и т.д. Но вместе с тем фигура Ленина как главного организатора и вдохновителя красного проекта накрепко впаяна в историю страны, вознёсшую в XX веке русский народ к величайшим историческим триумфам. И выдирать из неё Ленина – всё равно, что выдирать из организма кусок живой плоти.

Русский народ своё глубинное отношение к Ленину после падения советской власти выразил вполне. И не только результатами соцопросов, регулярно фиксирующих, что ответы в духе: “Ленин сделал для страны больше хорошего, чем плохого” продолжают преобладать, несмотря на десятилетия разнузданной антиленинской пропаганды. Весной 2014 г. памятник Ленину в том же Донецке послужил “точкой сборки” для русских повстанцев, выступивших против майданного переворота. Всякий, кто находился в те исторические дни в Донецке, подтвердит: ДНР начиналась с добровольных дежурств у памятника Ленину, который отряды необандеровцев из захваченного хунтой Киева намеревались приехать сносить.

Запрос на антиленинизм либерального разлива постепенно сходит на нет, либеральные группы выдавливаются из политического поля. Но на смену ему заметно набирает мощь антиленинизм националистического и правоконсервативного толка, что создатели фильма “Мумия” и продемонстрировали. Не вижу смысла обсуждать мотивы статусных правых антиленинцев. Они достаточно тривиальны. Возникшая-таки к третьему десятилетию XXI в. протонациональная буржуазия (наиболее медийно раскрученным её представителем является Константин Малофеев), желая поворота России к национальным корням, вместе с тем желает и сохранения политэкономических основ постсоветского уклада, то есть незыблемости итогов приватизации, укрепления собственного социального статуса, неприкосновенности капиталов. Потому и Ленин, и Октябрьская революция, и Мавзолей, и любая добрая память о советской эпохе им – что кость в горле.

Но вместе с ними (а зачастую – бездумно повторяя вслед за ними) ряд положений антикоммунистической идеологии разделяют и люди в низах. Они поддерживают СВО, воюют на фронте, готовы отстаивать страну от внешних и внутренних врагов, но при этом жёстко критикуют Ленина с позиций русского патриотизма и национализма. Можно не сомневаться: антиленинская кампания, давно ведущаяся деятелями наподобие Корчевникова, Холмогорова, Антоновского и прочих, рассчитана в первую очередь на людей, никакой личной корысти от сохранения в России периферийного сырьевого капитализма не имеющих. Но именно их идеологи антикоммунизма хотят вовлечь в правореакционный обскурантистский проект. Именно в их лице хотят обрести социальную базу.

Упрощение и повторение – принцип всякой агрессивной пропаганды. Направленная на очернение Ленина кампания не блещет ни интеллектуальными изысками, ни оригинальностью мысли. Если обобщить, то нагнетание ненависти к Ленину отечественными “правыми” ведётся на базе трёх идеологических догматов, навязываемых обществу с беспардонной безапелляционностью, в тоне, заведомо исключающем какой-либо диалог.

Догмат первый: Ленин – национальный изменник

В вину Ленину, разумеется, ставят его принципиальную антивоенную позицию периода Первой мировой, пломбированный вагон и получение денег от Германии (которое, кстати, так доподлинно историками и не было доказано).

Да, агитация против участия России в мировой войне со стороны Ленина и РСДРП (б) имела место. Как имело место и выражение надежд, что в случае проигрыша царский режим пошатнётся и это откроет возможности для революционного обновления страны.

Подобная позиция, конечно, уязвима для критики. Особенно теперь, когда русский народ, утративший суверенную государственность в результате поражения в Холодной войне, переживший национальное разделение, знает, сколь страшной может быть цена внешней неудачи.

Однако автоматический перенос и наложение нынешних реалий на реалии 1914 года заведомо неправомерно. Обвиняющим Ленина в национальной измене следует понять: мировая война 1914–1918 гг. была именно что империалистической, а вовсе не национальной и уж тем более не национально-освободительной по своей сути, какой с первого дня сделалась Великая Отечественная война. Контроль над черноморскими проливами, несомненно, укрепил бы позиции России на мировой арене, но вот как национальная цель он русским народом не воспринимался.

Отношение народа к войне – лучший показатель её подлинного характера. После короткой вспышки патриотизма летом 1914 г. очень быстро наступило разочарование, сменившееся затем раздражением и недовольством. Развал армии и массовое дезертирство 1917 г. в русской военной истории вообще прецедентов не имеют. В первый и в последний раз русская армия в ходе военного конфликта попросту развалилась, отказавшись воевать. Хотя царское правительство и поспешило помпезно объявить войну второй отечественной, мобилизованные солдаты очень скоро стали разбегаться с неё толпами. Земельный вопрос был для них гораздо насущнее, чем вопрос проливов или положения балканских славян. Ребром земельный вопрос поставил перед ними не Ленин, а сама жизнь. Деградирующее самодержавие оказалось неспособным его разрешить, и тогда разрешать ринулась – чуть только забрезжила для того возможность! – солдатская масса вчерашних крестьян, враз забыв и о проливах, и о политическом доминировании на Балканах, и о данной когда-то присяге.

Можно ли представить подобную картину в 1812 году или в 19141-1942-м, в период самых тяжёлых и самых страшных наших фронтовых неудач?! Даже в годы непопулярной в обществе первой чеченской войны, в условиях крайней слабости федеральной власти, частичной дисфункции государственного аппарата и массированной пропаганды пораженчества по всем каналам центрального ТВ феномена массового дезертирства среди русских солдат не наблюдалось. Так что не Ленин, а прежде всего сам русский народ сформулировал своё глубинное отношение к Первой мировой войне, оставшейся в его сознании войной за чуждые ему интересы, войной не национальной и не народной, а империалистической, чужой.

Стоит, кстати, напомнить, что оставаясь последовательным сторонником классового подхода, Ленин свою позицию по отношению к войне сразу после взятия власти изменил. “С 25 октября мы - оборонцы”, – провозгласил он, едва буржуазное Временное правительство пало. Казуистическая формула “Ни мира, ни войны”, затягивание переговоров в Бресте – всё это были уловки, направленные на минимизацию ущерба, который грозил стране, лишившейся боеспособной армии, но не вышедшей из войны официально. И в конечном счёте пагубные последствия Брестского мира удалось преодолеть: интуиция Ленина не подвела, Германия и её союзники Первую мировую войну действительно вскоре проиграли.

Догмат второй: Ленин – русофоб

В качестве подтверждения, как правило, приводятся разнообразные примеры ленинских высказываний дореволюционного периода, в которых тот действительно в оскорбительном ключе отзывался о русском народе или ратовал за самостоятельность Украины.

Хотя в 90-е годы Ленину (как и Троцкому, кстати) приписали ряд ложных цитат, не лезущих, что называется, ни в какие ворота, но и подлинных достаточно, чтобы всерьёз задаться вопросом об истинном отношении Ленина к русскому народу.

Да, русским националистом Ленин не был. Мыслил он категориями классовой, а не национальной борьбы, и для интеллектуалов его эпохи такое мышление не было исключением. Исторические условия России начала XX в. благоволили бурному развитию именно левой, социальной мысли.

Да, резкие выпады в адрес русского народа Ленин себе позволял. Видимо, его сознание, отчасти деформированное образом жизни профессионального революционера и ненавистью к царскому строю, не всегда было способно удержаться в рамках объективного восприятия. Черносотенное движение – опора строя в низах – Ленину было ненавистно. Как и черносотенцам с их архаичной картиной мира были ненавистны любые революционеры, а уж левые революционеры, борющиеся за лучшую жизнь для простонародья, – тем более.

Но исторического деятеля следует судить не по надёрганным из разных источников высказываниям, а по совокупности деяний. Как раз по совокупности исторических деяний Ленин никаким русофобом не был. Наоборот, благодаря политике Ленина огромные массы именно русских социальных низов (составлявших на начало XX в. абсолютное большинство населения) впервые за всю историю страны получили реальный шанс на лучшую жизнь. И эта лучшая жизнь после Октябрьской революции (пусть и не сразу) для них действительно наступила, став следствием реализации плана ГОЭЛРО, курса на индустриальное развитие, создания системы “социальных лифтов”.

Сытенькие, достаточно образованные, не ведающие лишений, избавленные от необходимости тяжкого физического труда, потихоньку обмещанивающиеся поколения горожан 60–80-х – один из закономерных результатов революции Ленина, прорубившей для подавляющего большинства русских людей окно в мир городских квартир, университетов, профессиональных карьер, достатка, бытовых удобств. Разве этот итоговый результат не перевесит на весах истории абзацы в публицистических статьях, написанные порой в пылу полемики, в эмоциональном запале? И разве не к этому ли самому – обеспеченной жизни в условиях государственной защищённости и личного комфорта – призывают самые антиленински настроенные русские националисты?

Догмат третий: Ленин – расчленитель России

Третий антиленинский догмат, как правило, идёт в тесной сцепке со вторым. Ненавистники Ленина справа ставят ему в вину создание национальных автономий, “заложивших мину” под государственное единство.

Что ж, финальный итог политики в области национально-территориального устройства, основы которой действительно заложил Ленин, мы, обременённые трагическим опытом современности, действительно вправе критиковать. Наверное, не существуй в 1991 году такого количества союзных республик, русский народ не оказался бы столь страшным образом разделён. Но опять-таки, чтобы понять логику действий Ленина периода окончания Гражданской войны, требуется понимание реалий его эпохи, которые современные ниспровергатели Ленина норовят подменить разными фантастическими построениями или же просто откровенной ложью.

Национальный вопрос (наряду с земельным) был ещё одним острейшим вопросом в империи поздних Романовых. Многие находящиеся под её властью народы упорно вели борьбу за самостоятельность, и ни устранить поводы к их борьбе, ни подавить её до конца царское правительство не могло. Окраины империи то и дело сотрясали восстания: поляков, среднеазиатов, горцев Дагестана и Чечни.

После свержения Николая II джинны окончательно вырвались из бутылки. В 1918–1920 гг. на территории бывшей Российской империи как грибы после дождя плодились национальные государства: всё та же Польша, Финляндия, Латвия, Эстония, Литва, Азербайджан, Армения, Грузия, Украина. В Средней Азии заявил о полном восстановлении независимости Бухарский эмират. Обширные территории Туркестана контролировались повстанцами-басмачами. На Северном Кавказе вновь, как и в период Кавказской войны, объявлялись имамы, проповедовавшие газават. Стоит ли говорить, что в основе всех этих национальных или религиозных проектов лежала ненависть к исторической России, стремление навсегда вырваться из её орбиты и обустроить собственный дом, без любых русских – хоть красных, хоть белых, хоть православных, хоть атеистов.

Возвращение отпавших национальных окраин через учреждение советских национальных образований для перетягивания на свою сторону инородческих социальных низов и затем через дальнейшую борьбу в союзе с этими низами против национальных верхушек (в современной терминологии – национальных элит) был единственный на тот момент реальный путь к восстановлению контроля над территориями. Пасту в тюбик затолкать обратно было невозможно. Стихийное размежевание бывшей Российской империи по национальным границам шло с Февральской революции. Большевики ценой неимоверных усилий сумели направить этот процесс в наименее деструктивное русло. Мечты о “единой и неделимой” остались уделом мечтателей. А вот Россия в формате СССР (с закреплением позже в государственном гимне формулы: “Сплотила навеки великая Русь”) существование продолжила, пройдя затем тяжёлые испытания коллективизацией, индустриализацией и Отечественной войной.

Безусловно, определение Лениным и его последователями границ союзных и автономных республик – болезненная сегодня тема. Невозможно отрицать, что присоединение, скажем, к Украине областей исторической Новороссии и Войска Донского, а к Казахстану – земель уральского казачества и Южной Сибири привели со временем к дерусификации этих территорий и их отрыву в 1991 году от “большой России”. Но важно понимать и другое: Ленин, включая в то или иное национальное образование населённые русскими области, стремился, во-первых, устранить таким способом угрозу потенциального сепаратизма со стороны именно национальных меньшинств (сполна проявившегося в ходе революции и Гражданской войны), а во-вторых, подтянуть экономический и культурный уровень национальных окраин до уровня России, которая что тогда, что сейчас оказывалась более развита, нежели Украина, Средняя Азия или Кавказ.

Будучи убеждённым марксистом, Ленин воспроизводил на практике и откровенно ошибочные положения марксизма, в частности – в национальном вопросе. Природу национальных конфликтов большевики действительно понимали однобоко и слабо. Ленин и его соратники искренне считали, что истоки национальной вражды лежат исключительно в сфере экономических отношений, что стоит свергнуть “эксплуататорский строй” и дать отсталым окраинам возможность развиваться – и враждовавшие некогда народы заживут в гармонии, проникаясь взаимоуважением и крепя дружбу. Жизнь со временем опровергла эти откровенно утопические представления коммунистов.

Что в союзных, что в автономных республиках вместо прежних национальных элит быстро возникали новые, чем дальше – тем сильнее начинавшие мечтать о собственных национальных государствах. А русское население присоединённых в своё время административными решениям областей медленно, но верно превращалось в национальное меньшинство, с годами всё более дискриминируемое, третируемое и выдавливаемое прочь.

Да, Ленин и его соратники не предвидели, не предвосхитили этот печальный процесс. Видимо, в реалиях первой половины XX в. сама мысль о том, что кто-то в пределах советской страны способен угнетать и дискриминировать могучий и многочисленный русский народ, представлялась абсурдной. Однако главную и конечную вину за расчленение русского народа в конце XX в. следует возлагать не на Ленина. Ленин-то как раз Россию в границах, близких к историческим, успешно пересобрал, вернув в том числе и Украину. Вина за русскую катастрофу лежит, во-первых, на слабовольных и близоруких руководителях позднего СССР, после смерти Сталина махнувших рукой на развитие теории социализма, не распознавших и не подавивших вовремя по-настоящему опасных процессов ползучей сепарации окраин, а во-вторых, на руководителях постсоветской РФ, которые, пытаясь выстраивать отношения с главами государств СНГ в формате чуть ли не личных уний, десятилетиями плевать хотели на участь русского меньшинства в каждом из них.

Поэтому стоит задуматься, ради выгораживания чего и кого конкретно затеяна сегодня эта антиленинская истерия. Чьи провалы и чью глухоту к бедственному положению соотечественников она призвана прикрыть.

Ленин, разумеется, не священная корова. Ошибки он совершал. Но что реально сделали для их исправления руководители постсоветской России, официальная идеология которых уже более тридцати лет густо замешана на антикоммунизме, а поношения Ленина – хороший тон в устах высших лиц?

Как мы сполна убедились на практике, антикоммунизм и ненависть к Ленину сами по себе оказались скверными ингредиентами для национальной идеи, способной вывеси Россию на верную траекторию.

Так может пора национально мыслящему слою пересмотреть своё отношение к Ленину и Октябрю, отказаться от вульгарных и примитивных, заводящих в тупик установок?

Логика, интуиция и практический опыт подсказывают, что одно из ключевых условий для формирования дееспособной идеологии возрождения русской государственности лежит в плоскости синтеза национального начала и советского культурно-ценностного пласта.

Русский народ – государствообразующий народ России. Он нуждается как в территориальной реабилитации (в возвращении отторгнутых в 1991 г. исторически русских земель), так и в реабилитации политической, должной прекратить умаление его значимости для существования и сохранения целостности страны.

Доминирующие в советскую эпоху ценности развития и прогресса должны быть взяты на вооружение русским интеллектуальным авангардом. Одним из страшных последствий обвала 90-х стал разгром ведущих производительных сил России, устранение с исторической арены целых социальных групп, обеспечивавших стране подлинно высокий уровень образования, неуклонный научно-технический прогресс, развитие сложных и наукоёмких производств, технологический суверенитет.

Сегодня, в ходе острого противостояния с внешним врагом, мы сполна можем почувствовать, сколь высокой может быть плата за примитивную сырьевую экономику и техническую зависимость от других стран. Октябрьская революция придала России мощнейший импульс именно к развитию и прогрессу. Без возвращения на этот путь Россия сколько-нибудь осязаемых шансов в борьбе с технически развитыми внешними врагами не имеет.

Октябрьская революция нуждается в реабилитации так же, как и русский народ. В конце концов, наши новые союзники и партнёры на Востоке – Китай, КНДР, Вьетнам – сумели нащупать нужную формулу для соединения национального и красного начал. Их формула оказалась работающей. И Китай, и КНДР, и Вьетнам успешно развиваются, шагают в ногу со временем, жёстко отстаивают национальный интерес, но никому в них не приходит в голову устраивать беснования по поводу мавзолеев усопшим вождям и требовать выбросить из них Мао Цзедуна, Ким Ир Сена или Хо Ши Мина на том основании, что они были коммунистами или принимали участие в работе Коминтерна.

Так неужели русские глупее китайцев, корейцев или вьетнамцев? Не верю!