Возвращению ученых в Россию мешает бюрократия
К настоящему моменту ситуация по части удержания в стране научных кадров выглядит значительно лучше. Но смотреть на проблему нужно шире: есть ли шанс на то, чтобы вернуть уже уехавших ученых с мировым именем?
Здание Президиума РАН © KM.RU, Алексей Белкин
На последнем Всемирном фестивале молодежи и студентов в Сочи Владимир Путин анонсировал намерение вернуть в Россию состоявшихся учёных, которые по тем или иным причинам предпочитают работать в других странах.
Вопрос «утечки мозгов» за границу активно обсуждался на протяжении многих лет, но только в последние годы предпринимаются усилия для обращения этого процесса вспять. И некоторые успехи на этом пути действительно имеются.
В принципе, активная миграция ученых – это процесс естественный и в целом нормальный. Научное сообщество трансгранично и находится в непрерывном обмене идеями и технологиями.
При этом многие современные научные методы унифицированы и выполняются по типовым протоколам на основе общих баз данных. Это значительно упрощает трудовую миграцию научных сотрудников: если для юриста и экономиста переезд в другую страну предполагает переучивание и адаптацию под местные правила, то для молекулярного биолога нет критичной разницы, где ставить полимеразную цепную реакцию – в Саратове или в Бруклине.
А универсальный английский язык научной среды и способность к быстрому самообучению позволяют быстро адаптироваться к местной приборной базе и традициям лаборатории в новых условиях (привнося в них порой особый колорит).
Другое дело, что российская традиция в этом смысле более консервативна: большинство отечественных учёных значительную часть своей научной карьеры трудятся в одном и том же университете или НИИ. В то время как западная модель предполагает периодические смены лабораторий, зачастую – с перемещениями внутри страны и между странами.
Отдельная история – студенты и аспиранты. В их случае академическая мобильность в процессе выполнения своих исследовательских проектов всячески приветствуется по определению. Сейчас это особенно характерно для ряда азиатских стран, массово отправляющих свою молодёжь для обучения и стажировок в ведущие университеты мира – количество китайских и индийских студентов в них тому примером.
В том числе и поэтому одной из точек зрения на миграцию учёных является идея «циркуляции умов», когда интеллектуалы перемещаются по всему миру вслед за ресурсами и интересными проектами с большим бюджетом. Страны, способные подобные проекты порождать, стараются обеспечивать не только финансирование, но и дружественную среду для их участников, в конечном счете завлекая к себе всё больше научных специалистов с прорывными идеями и высокой квалификацией.
Помощник президента России Андрей Фурсенко в принципе считает, что в России нет «утечки мозгов», а есть «мобильность научных кадров». Но порой естественный процесс миграции учёных может принимать однонаправленный и масштабный характер – то, что называют «утечкой мозгов».
Россия познала это после 1991 года, когда «утечка» напоминала прорыв плотины. Тогда из НИИ уезжали целыми лабораториями, страна стремительно теряла целые сформировавшиеся направления и перспективные технологии вместе с их создателями.
По информации еще одного бывшего главы Минобрнауки физика-теоретика Дмитрия Ливанова, с 1989 по 2004 год из России уехали порядка 25 тысяч ученых, не считая еще большего количества тех, кто работал в других странах по временным контрактам.
Государства как Запада, так и набирающего мощь азиатского Юго-Востока логично проводили системную политику по «перекачке» интеллектуальных ресурсов из РФ – в конце концов, получить готового специалиста экономически гораздо выгодней, чем годами выращивать его самостоятельно.
В итоге за границами России сформировались полноценные русские научные диаспоры, фактически научные школы эмигрантов, успешно функционирующие по сию пору.
В этой связи существует условно оптимистическая точка зрения, согласно которой эмиграция ученых – это не потеря России, а её возможность сохранить их как специалистов, просто за рубежом, раз уж на родине в тот период шансов на их профессиональную реализацию практически не было.
В любом случае это не отменяло острой необходимости как-то решать проблему, и стабилизация экономической ситуации в стране позволила властям России предпринять некоторые системные шаги для возвращения хотя бы части выехавших специалистов – некоторые из них были готовы вернуться домой при условии возможностей для нормальной работы.
Широко известны как минимум три подобных шага – это инновационные центры «Сколково» в Москве, «Иннополис» в Татарстане, а также выдача специальных крупных грантов.
Проекты постройки двух наукоградов с нуля бесспорно амбициозны, но в случае со Сколково вызвали бурную дискуссию: не лучше ли было, например, вложить эти средства в уже имеющиеся наукограды с известными научными школами? На это авторы проекта отвечали, что важен экосистемный подход, когда для ученых созданы не только финансовые условия, но и удобная среда для проживания, общения, воспитания детей.
Насколько эффективно поставленные задачи были осуществлены, пока сказать сложно. C одной стороны, строится инфраструктура, работает и пользуется определенной популярностью университет Сколтех, имеется информация о двух сотнях компаний, которые уже вышли со своими технологиями на глобальные рынки.
С другой, наукоград не раз фигурировал в финансовых скандалах и пока еще не стал признанным центром концентрации научной мысли, как, например, Саров (Арзамас-16) у физиков-ядерщиков или Пущино-на-Оке у биологов. Возможно, всё еще впереди.
Привлечение ученых через гранты – решение в принципе бесспорное. В 2010 году планировалось выделение до 150 (в дальнейшем – по 30) миллионов рублей на проект с лабораторией и командой под руководством вернувшегося учёного с мировым именем.
Знаменитый химик-кристаллограф Артём Оганов (собственно, именно он поднял данную тему в беседе с Путиным в Сочи) в своё время отнесся к идее таких мегагрантов восторженно, тем более что он сам из когорты вернувшихся в РФ и в настоящее время руководит лабораторией компьютерного дизайна материалов Московского физико-технического института и является профессором Сколковского института науки и технологий (тот самый Сколтех).
Другим известным примером успешного возвращения (и получения мегагранта на одном из этапов работы) стал биолог Константин Северинов. Между прочим, автор предельно точного высказывания о сути проблемы: «Когда слышу, что российскую науку надо чуть ли не воскрешать, я не согласен. Она не умерла, а переехала за границу, но русской быть не перестала. Нашу науку надо не воскрешать, а возвращать. Именно в этом и должна быть суть ее реформирования».
Северинов – специалист в области молекулярной биологии, профессор Сколтеха, профессор Ратгерского университета (США), заведующий лабораториями в Институте молекулярной генетики РАН и Институте биологии гена РАН. Его бурная активность и способность одновременно эффективно работать по обе стороны океана – отличный пример и даже вызов многим коллегам по цеху.
Со своей стороны, государство делает, что может: начиная с 2000 года финансирование гражданской науки из федерального бюджета выросло почти в 24 раза (по данным уже цитировавшегося выше Фурсенко).
В бюджете на 2018–2020 годы также заложен небольшой рост финансирования фундаментальных исследований. Однако необходимо понимать, что финансовый вопрос – не единственная составляющая проблемы. Ученых, в принципе готовых вернуться на родину, также тормозит крайняя забюрократизированность многих процедур в РФ.
Закон есть закон, но исследовательский процесс – это не выпуск гаек на конвейере, где можно на год вперед рассчитать расход стали и человеко-часов. В поисковой науке подобное планирование зачастую невозможно, как невозможно запланировать открытие.
А с учётом российских бюджетных реалий любая закупка даже несложного оборудования и реактивов превращается в суровый квест, способный отобрать у научного сотрудника значительные объёмы времени. Подчас люди неделями оформляют бумаги на относительно небольшие суммы вместо того, чтобы заниматься экспериментальной работой.
Особенно непростой оказалась жизнь университетских ученых: интереснейшая задача по обучению студентов и включению их в научные проекты дополняется «бонусом» в виде большого массива сопроводительной документации. Её детализированное ведение несомненно правильно с административной точки зрения, но не оставляет времени для творческого поиска.
Имеется шанс растерять характерный для лучших университетов педагогический подход – живой, оперативно реагирующий на научный прогресс. Взамен ему придет сугубо формалистичный, пусть бы строго соответствующий букве новых требований Минобрнауки.
Верные идее работы в России учёные неизменно стоически переносят и это, и многие другие факторы, но в конечном счете бюрократическая махина может нивелировать позитивный эффект от финансовой стимуляции исследователей, привлекаемых из-за рубежа.
Пока что вернуть удалось не столь многих. Гораздо больше успехов в области замены выбывших теми, кого «уговорили» остаться. По крайней мере, количество молодых учёных в возрасте до 39 лет с 2000 года по настоящее время выросло в 1,5 раза и составляет теперь 43% от общей численности исследователей.
Научный и образовательный процесс в России идёт, героически преодолевая трудности с верой в светлое будущее. Это будущее окажется в том числе в руках поколения детей, прошедших лаборатории и мастерские «Сириуса» (на недавней пресс-конференции президент заявил о планах дальнейшего развития этого образовательного центра, в том числе через создание мощных биологических лабораторий на площадях Медиацентра и технопарка для внедрения разработок в практику), «Кванториумы» и другие инструменты по привлечению молодёжи к проектной исследовательский деятельности.
Задача государства – сделать так, чтобы впоследствии не возникло необходимости возвращать из-за границы уже эти кадры.
Автор: Никита Волченко
Комментарии читателей Оставить комментарий
Анализируя деятельность тех докторов приходишь к выводу, что признавали их заслуги только при жизни (например, автор 500 изобретений, заоблачный авторитет), не стало их, и все! ничего не осталось от их "кипучей деятельности" кроме массы беззубых кандидатов и докторов, так называемой "школы". Зато один ученый, который так и не стал доктором: и разработанное им лекарство носит его имя, и метод создал уникальный, и как человек был прекрасный (об этом знаю с чужих слов, но многих людей)
Настоящий ученый-это личность. Самобытная и требовательная.Вопрос: способствуют ли современные условия, образ жизни, олигархический строй, всевластие бюрократии, криминала и многое другое возвращению настоящих ученых в РФ?. В сталинские времена ряд очевидных условий как раз способствовали развитию науки. Статус, как элитарная группа общества наряду с руководителями, военачальниками, стахановцами, передовыми колхозниками, которые на свои деньги могли самолет и не один приобрести , артистами, адвокатами. Все вместе они и составляли сталинскую меритократию. Если о матер. стороне дела:после повышения зарплат в конце 40-х профессор,доктор получал 5-6 тыс. тогд. рублей, доцент, кандидат-больше 3 при средней-400(по памяти).И,похоже, до конца сов. строя зарплаты и не увеличились,хотя средняя выросла раз в 6. Конечно, массы липовых кандидатов и докторов не было.Патриотизм, который подпитывался осознанием значимости своего труда,что в свою очередь, несколько приглушало чувство неприятия того, что называют "тоталитаризмом", особенно в смысле ограничений свободы научного поиска. В первую очередь-в общ. науках.Ну, а сейчас?
Не хочется верить, что это Вы писали - слишком разумно. :)
Согласен с маленьким «но» - между революциями бы было неплохо поискать в своей среде таких как китайские руководители, чтобы периоды между революциями были не так часто.
Да, это была проблема: звездолеты бороздили просторы Вселенной, а народ давился за финскими сапогами. Запад же, последовательно пройдя путь от феодализма, к капитализму, а затем к посткапитализму, добился устойчивости своей системы и гармонии между наукой и производством. Теперь Россия –у запада в хвосте. И может все бы ничего, но запад желает Россию добить, вне зависимости от ее политического строя. Вы -эволюционист, как Бухарин, и говорите, что вот у вас в России даже и капитализма нет. Надо действовать, как Петр Великий-не стесняться копировать запад. И даже в государственности, в демократии. Переловить и посадить воров, например. Но как действовал Петр? Он понимал, что для того, чтобы догнать запад или хотя бы говорить с ним на равных, нужен флот и гавань. Тогда он отвоевал у шведов берег, неудобный, но хоть какой. Если бы он был эволюционист вроде вас, западный человек, то что бы он сделал? Продал бы береговые земли девелоперам, учредил среди бояр банк развития, и так, постепенно, построил бы верфи,завел ВУЗы и мануфактуры. И, глядишь, лет через 200, стоял бы СПБ. А он согнал мужиков и на костях построил СПБ за 10 лет. И флот построил, второй после британского, но лучше шведского и датского. А что такое флот тогда?-это все: это как атомная энергетика. Где порок того пути?-По смерти Петра его флот сгнил. То же было и при СССР: Сталин построил Империю, а Горбачев ее развалил, а ЕБН-пропил. Таков путь России: для нее не подходит эволюция, ее путь-путь революций.
К сожалению, не потребности России, не ее экономика определяют руководство, а руководство определяет Россию, ее экономику. Здесь верно отметили про Сталина. Он сумел решить те задачи, которые не по зубам сегодняшним функционерам. Не по плечу это тем, у кого на уме офшоры,дома за бугром и счета в американских банках.И на этом можно кончить полемику. Пока мусор не будет выметен из Кремля, все будет по-прежнему.