«Переименование 30 лет назад станций московского метро - индикатор, сигнализирующий о неизбежном грядущем уничтожении Советского Союза»

5 ноября 1990 года, в Москве было переименовано сразу десять станций столичного метрополитена. Спрашивается, кому и для чего это было нужно?

Об этом мало кто задумывается, но так исторически сложилось, что московское метро всегда привлекало повышенное внимание всех без исключения «реформаторов». Тех самых людей, которые рьяно настаивали на возвращении из небытия многих имен, но при этом сами, с необычайной лёгкостью, их в небытие и отправляли.

Например, с подачи обер-оттепельщика Никиты Хрущева в ноябре 1955 года Московский метрополитен стал носить имя Ленина, а не Лазаря Кагановича, как было до этого. Якобы сам Каганович застеснялся такой высокой чести и попросил товарищей из ЦК назвать метрополитен именем вождя мирового пролетариата. Хотя все знали, что к созданию метрополитена именно Каганович приложил огромные усилия, именно он лично курировал ход строительства и был, по сути, его «крестным отцом». И уж он как никто другой заслужил, чтобы московская подземка носила его имя.

Но как только в стране наступила пресловутая «оттепель», многие заслуги Кагановича были очень быстро забыты только потому, что он входил в ближнее окружение Сталина. Со всеми вытекающими отсюда последствиями – вскоре его вообще выгнали из партии и вычеркнули из общественной жизни страны.

И впоследствии такой подход повторится не раз: громогласно заявляя о возвращении исторических названий и «незаслуженно забытых» имён, все «перестройщики», от Хрущева до Горбачева, будут с необычайной лёгкостью предавать забвению имена тех людей, кто не только построил великую страну, но и без которых карьера самих оттепельщиков-перестройщиков не шагнула бы дальше свинопаса третьего разряда.

Но вернемся к переименованию станций московского метро 5 ноября 1990 года. После того как на ключевых постах в стране утвердились «прорабы перестройки» во главе с президентом-генсеком Михаилом Горбачевым, они активно принялись «возвращать забытые имена».

Схема Московского метро, 1971 год

Сначала в 1989 году переименовали станцию «Ждановская», но потом решили не размениваться по мелочам и 5 ноября 1990 года переименовали сразу десять станций столичной подземки.

Разумеется, в небытие были отправлены названия, ассоциирующиеся с советским прошлым – «Калининская», «Кировская», «Проспект Маркса», «Площадь Свердлова», «Колхозная» и т.д. Но если замену «Дзержинской» на «Лубянку» ещё можно было понять, зная с какой нелюбовью перестройщики относились к чекистам в целом и к Железному Феликсу в особенности, то совершенно непонятно, чем им не угодил Максим Горький, который также лишился «именной» станции. Спору нет, название «Тверская» может и благозвучнее «Горьковской», вот только поколения москвичей давно привыкли к этому историческому названию и району столицы, с этой станцией метро ассоциировавшемуся. Да и Горький, как ни крути, а классик с мировым именем.

Непонятно за что впал в немилость и Александр Щербаков, который, в отличие от Дзержинского или Жданова, вроде не находился «на плохом счету» у перестройщиков и прославился своей работой буквально «на износ» в годы войны. Которую смог пережить всего на день, умерев от остановки сердца 10 мая 1945 года, фактически на боевом посту. Именно под руководством первого секретаря Московского горкома партии Щербакова в Москве были сформированы 12 дивизий народного ополчения, в Подмосковье развернуто партизанское движение, на высочайшем уровне организована противовоздушная оборона столицы, построена московская линия обороны, московские предприятия в короткий срок перешли к выпуску военной продукции, и именно железное руководство Щербакова не позволило Москве впасть в тотальный хаос в самые тяжелые дни октября 1941 года.

Помимо этого Сталин назначил его руководителем Совинформбюро, а затем он стал руководить и Главным политическим управлением Красной Армии. Щербаков в одиночку одновременно «тянул» три такие должности, да в такое время, что остается только поражаться, как человек с больным сердцем смог такое вынести? Вкалывая, по свидетельствам очевидцев, по 25 часов в сутки. И если не гордиться такими людьми, то какими вообще тогда можно гордиться? И если такие люди не заслужили даже крупицы доброй памяти, то кто тогда заслужил?

Однако станции «Щербаковской» 5 ноября 1990 года не стало, а вместо неё на всех картах метрополитена появилась «Алексеевская».

Историческая несправедливость данных переименований буквально бросается в глаза, ведь сами-то перестройщики оставили после себя развалившуюся и нищую страну, которую до сих пор сотрясают многочисленные конфликты, от Донбасса до Средней Азии. А многие из тех, чьи имена они сознательно предали забвению, в свое время приложили немало усилий, чтобы СССР стал мировой сверхдержавой. Попутно искоренив неграмотность, безработицу, беспризорность, эпидемии, создав лучшее в мире образование и установив такие социальные обязательства государства перед народом, о которых во многих странах не могут мечтать и в XXI веке.

Как известно, горбачевская «перестройка» привела к тому, что к 1990 году в стране с деньгами было, прямо скажем, туго – уже в 1989 году дефицит бюджета составил 100 миллиардов рублей. И вот вместо того, чтобы расходовать бюджетные средства эффективно и максимально бережно, зачем-то были затеяны все эти многочисленные переименования.

Перестройщики довели страну до талонов на продукты, сигареты и водку, но по всему СССР прокатывается волна дорогостоящих переименований. Даже одну станцию метро переименовать весьма затратно, но щедрость на эти мероприятия прорабов перестройки не знала границ – переименовывать, так сразу десяток станций! А к ним впридачу ещё и улицы, площади, да и целые города.

А преследовало всё это вполне конкретную цель – очень хотелось перестройщикам понравиться своим новым «друзьям» из США и Западной Европы. Наглядно показать, что в СССР действительно идут демократические преобразования и из всех щелей прёт пресловутое «новое мЫшление».

И невдомёк им было, что довольная улыбка на лице западного «друга» может появиться только тогда, когда он увидит, как у советского «партнёра» горит сарай и огонь перекидывается на дом. Вот это ему точно очень понравится, он ещё и сам бензинчика плеснет в пожар, и даже за свой счет. И пока Горбачев широко распахивал объятия навстречу новым «друзьям», с необычайной лёгкостью бросая старых, они шли ему навстречу с фигой в кармане. С готовностью обсуждая вопросы разрядки, с радостью доказывая преимущества капитализма над социализмом, да и вообще предлагая смотреть на мир более открыто. А сами, как и раньше, преследовали сугубо свои интересы, да так целенаправленно, что теперь натовскую бронетехнику и солдат можно разглядеть едва ли не с колоколен псковского Кремля.

Это теперь Горбачев смущенно пожимает плечами, говоря о том, что слишком доверял новым «друзьям» и не заметил фиги в кармане. Вот ведь какие нехорошие – обещали, но не женились. А мы-то к ним со всей душой, да с открытым сердцем… И антисоветчину миллионными тиражами тискали, и станции метро десятками переименовывали, и новейшие ракеты сами предложили под нож пустить, и военный бюджет сокращать стали.

Но прошло тридцать лет, и где оно – былое «партнерство», широкие улыбки и дружеские похлопывания по плечу?

Зато техника и солдаты НАТО - вот они, прямо под носом. Американцы свои атомные авианосцы за десятилетия «дружбы и разрядки» почему-то не превратили в корабли-музеи, а продолжают активно строить. Пришельцы из пятидесятых годов прошлого века – стратегические бомбардировщики B-52 - тоже никто списывать не спешит, наоборот, скоро они пройдут ремоторизацию и будут летать еще не один десяток лет. А чтобы им было не слишком одиноко в бескрайнем синем небе, скоро им компанию составит новейший стелс-бомбардировщик В-21.

Американцы неустанно борются за мир во всем мире, в чем смогли когда-то убедить ну просто удивительно доверчивого Горбачева, однако с легкостью тратят сотни миллиардов долларов на горы сверхсовременного оружия. Более того, перевооружение американской армии и флота идет едва ли не такими же темпами, как в годы Холодной войны.

Казалось бы, ну кому теперь интересно читать про переименованные ровно тридцать лет назад станции московского метро? Что вообще в этом событии такого особенного, что о нём стоит говорить? А дело в том, что такие незначительные на первый взгляд эпизоды являлись прекрасными индикаторами, сигнализирующими о неизбежном грядущем уничтожении Советского Союза. Ведь замена одной таблички на другую на станции метро «Дзержинская» не столько была данью времени, сколько отказом от своего прошлого.

Демонстративно-показательным отказом. Перестройщики хоть и не громогласно, а посредством таких вот мелких шажков, давали понять, что, дескать, сегодня мы отправляем в небытие одно имя, завтра отправим ещё с десяток других, а потом и от всей советской эпохи откажемся. Решительно и бесповоротно. Чтобы слившись в братских объятиях с нашими новыми «друзьями», вместе идти в прекрасный новый мир.

Понятно, что ничего с этим прекрасным новым миром не вышло и выйти не могло. Как и с «общим европейским домом», что ещё тридцать лет назад у многих вызывало гомерический хохот.

Зато теперь, по прошествии лет, почти со стопроцентной вероятностью можно утверждать, что если где-то начинают переименовывать станции метро и улицы, значит, в весьма недалекой перспективе обязательно переименуют и страну.