ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ
1 мая 1924 года в Царицыне началось как обычно — демонстрация, транспаранты, начищенная медь гарнизонного оркестра, приветственные речи. Обилие красных стягов и красный, праздничный номер главной партийной газеты “Борьба” в руках у бойких разносчиков-мальчишек. В газете — сплошь о победах и достижениях, новом советском рубле (“содержание серебра будет точно такое же, как было до революции”), успехах артели “Новая Заря” из Карповки, вырастивших шестипудовую тыкву и огурец длиной в аршин — 70 сантиметров, однако! И лишь на 3-й странице безраздельно господствующий цвет крови, красной типографской краски, сгущался до черноты — траурная рамка и текст в ней скупо извещали: “На днях на одной из улиц Москвы найден труп секретаря Губкома ВКП/б товарища Жеханова. Причины смерти выясняются”.
Жеханова похоронили в Москве. В похоронах не участвовали даже члены его семьи. Не было и полагающихся в подобных случаях представителей царицынского пролетариата. На открывшейся 5 мая Губернской партконференции прибывший из столицы член Центральной Контрольной Комиссии Пыляев сухо сообщил: “Как выяснилось, товарищ Жеханов покончил жизнь самоубийством, которое явилось результатом расстройства нервной системы на почве сильного утомления и тяжелых ранений. В беседах с отдельными товарищами по работе Жеханов часто жаловался на головные боли и большое переутомление”.
Местные партаппаратчики ломали головы — какие боли, какое переутомление? У всех переутомление — ленинский прием в партию, борьба с троцкистами, но стреляться-то никто не идет! Конечно, жизнь Андрея Ильича Жеханова нельзя было назвать легкой. С 13 лет — на забое в шахте, вступление в партию, тюрьма, ссылка, контузия, полученная в боях на Восточном фронте в 1919-м. В Царицын он приехал в 1922-м из Нижнего Новгорода, где возглавлял один из уездных комитетов партии. С поста второго лица в губернии — заведующего Орготделом Губкома, к лету 1923 года вырос до первого — секретаря Царицынского Губернского комитета РКП/б. Единственного секретаря, а потому и главного — главнее некуда. На новую должность его напутствовал сам зав. Орготделом ЦК Вячеслав Молотов, выразивший уверенность, что Жеханов оправдает оказанное ему доверие. И вот на тебе — самоубийство.
Правда, люди, у которых на руках трое маленьких детей, обычно очень редко сводят счеты с жизнью. И почему стреляться надо было на улице, а не, к примеру, в гостинице? И отчего так холодно, официально прозвучал некролог? В общем, вопросов, которые лучше задавать шепотом, а еще лучше не задавать вовсе, было много. Но лишь немногие знали на них ответ.
Все началось с доклада главного царицынского чекиста Крюкова. Осенью 1923 года было завершено расследование хищений государственной собственности в Черноярском уезде, входившем тогда в состав Царицынской губернии. Среди расхитителей оказалась практически вся верхушка Советской власти — секретарь уездного комитета партии, председатель исполкома, замначальника уголовного розыска. Санкцию на арест членов партии мог дать только Жеханов. Андрей Ильич такую санкцию дал, заодно потребовав, чтобы суд над расхитителями проходил не по линии ОГПУ, в закрытом режиме, а был гласным. Почувствовав настрой “главного”, председатель Царицынской Рабоче-Крестьянской Инспекции, своего рода партийной контрразведки, Малофеев положил на стол секретаря Губкома результаты проверки деятельности Царицынской Губернской комиссии помощи голодающим — Губпомгола, уличающие ее бывшее руководство в разбазаривании и хищении в особо крупных размерах средств, выделенных пережившему страшный голод населению Царицынской губернии.
Факты повергали в шок. В марте 1922 года бесследно исчезли 12 тысяч пудов хлеба, прибывших в Царицын для помощи детям. Не удалось проследить судьбу 300 тысяч пудов семян, присланных под озимые, отчего половина посевных площадей губернии осталась незасеянной. Со складов Губпомгола спекулянтам оптом продавались рожь, рис, мука. Отдел коммунального хозяйства Губисполкома за взятки выдавал беспроцентные ссуды, сотрудники бюро пропусков при попустительстве руководства в открытую торговали пропусками и печатями. Из 600 тысяч пудов продовольствия, отпущенного Москвой в бесплатные столовые для голодающих, 300 тысяч пудов до столовых не дошли. “В результате воровства, прикрытого фиктивными документами, от 60 до 90 % голодающего населения губернии было лишено какой-либо поддержки со стороны государства и обречено на голодную смерть”, — констатировал Малофеев.
• И.М. МорозовК докладу был приложен список виновных в хищениях. Бывший председатель Царицынского Губисполкома и председатель Губпомгола Морозов обвинялся сразу по 6 статьям Уголовного кодекса РСФСР. Его заместитель Белевский — по трем. Секретарь Губпомгола Хейфец — опять по 6. По одной — двум статьям обвинения предъявлялись бывшему председателю ГубЧК Пога, бывшему секретарю Горкома РКП/б Литвиненко, заведующему Губздравотделом Пинусу, работникам Губпомгола, продкомиссариата, Губземуправления....
Жеханов потребовал предоставить ему личные дела обвиняемых.
“Морозов Иван Михайлович. Сын крестьянина-бедняка. Образование — церковно-приходская школа. В годы Гражданской войны — начальник особого отдела 10-й Красной Армии. В 1920-м — замначальника Особого отдела Царицынской ГубЧК. С мая 1921 года — председатель Царицынского Губисполкома”.
“Высокой степени честолюбив, хитер, безгранично любит подхалимство”, — такую характеристику выдал Морозову Доненко, бывший до назначения сюда Жеханова секретарем Царицынского Губкома партии. После решения Доненко о привлечении Морозова к суду того срочно перевели в Череповец, а Доненко сначала отозвали в Москву — “на повышение”, а потом перебросили на Украину, и дело временно заглохло. Намек всем, решившим продолжать расследование, был послан недвусмысленный, но Жеханов намека не понял.
• С.С. ЛитвиненкоЛитвиненко Сергей Силович. В 1919—1922 гг. — председатель Губревкома, Губисполкома, Царицынского Городского комитета РКП/б. При Доненко его карьера покатилась под откос — главный обвинитель Ревтрибунала, затем заведующий ГубОНО, зав.отделом соцобеспечения. Это Литвиненко в свою бытность начальником губернского народного образования, несмотря на нехватку кадров в школах, приказал уволить всех учителей, не сумевших подтвердить своего пролетарского происхождения.
• К.К. ПогаПога Карл Каспарович. Латыш, из крестьян. Образование, как он сам писал в анкетах — “низшее”. Профессия— молотобоец. В 22 года возглавил Царицынскую ЧК. Во время чистки партии исключен из числа членов РКП/б за пьянство.
Хейфец Мейер Борисович. Фармацевт. В 1922 году, будучи уполномоченным Царицынского Губпомгола в Азербайджанской республике, обвинялся в крупной спекуляции. Дело закрыто за недоказанностью улик.
Белевский Иван Михайлович. Из крестьян. В годы Гражданской войны возглавлял Ленинский уездный комитет партии. В настоящее время — главный агроном губернии.
Пинус Юлий Исаакович. Заведующий Губздравотделом. “Главная антирелигиозная сила губернии. Он всегда умело, на научной основе опровергал несостоятельные доводы попов”, — говорили о нем. “Куда смотрит Губздрав? — возмущались газеты. — На городских базарах пыль и грязь страшенная, в мясном корпусе ежедневно продается абсолютно гнилое мясо, аромат от которого дурманит голову”. Теперь становилось понятно, куда смотрел Губздравотдел.
Большевик с 1905 года, Жеханов колебался недолго. На 23 декабря было назначено закрытое заседание Губкома. По предложению Жеханова высокопоставленных расхитителей решили “предать суду и наказать по всей строгости закона”. В те же дни праздновалась очередная годовщина создания органов ВЧК-ОГПУ. На торжественном заседании Андрей Ильич в своем выступлении несколько раз повторил, что борьба еще не окончена. “Есть рвачи, взяточники и другие разрушители Советской власти на экономическом фронте. Я твердо убежден, что Государственное Политическое Управление будет и в дальнейшем решительно бороться с расхитителями народного достояния”. 6 января 1924 года в газете “Борьба” появилась короткая заметка: “Заведующий Рабоче-Крестьянской Инспекцией тов. Малофеев доложил об итогах обследования бывшей Губернской Комиссии помощи голодающим, мясохладобойни и губземуправления. Обнаружены факты бесхозяйственности и различных упущений. Постановлено — все материалы инспекции передать прокуратуре на следствие и привлечение виновных к ответственности”.
Передача дел в прокуратуру означала, что суд над расхитителями будет открытым.
21 января умер Ленин. Во главе царицынской делегации Жеханов ездил в Горки, участвовал в траурной процессии. Сразу после похорон начала свою работу XIII Всероссийская партконференция, плавно перетекшая в XII Всероссийский съезд Советов, в свою очередь перешедший во II Всесоюзный съезд Советов. О деле расхитителей Андрей Ильич вспомнил лишь в начале марта. Начальник Царицынского ОГПУ Крюков доложил — Белевский и Хейфец арестованы, с Литвиненко и Пога взяты подписки о невыезде, Пинус освобожден от занимаемой должности. На всех заведены уголовные дела. Помолчав, Крюков добавил: “Для привлечения к ответственности Морозова, ныне являющегося председателем Губисполкома Череповецкой губернии, необходимо разрешение ЦК партии”.
Жеханов послал соответствующий запрос в Москву, после чего уголовные дела на всех обвиняемых затребовали на Лубянку.
По стране только что прогремело так называемое “дело ГУКОНа” — Главного управления коневодства. На скамью подсудимых попали ответственные работники Наркомата земледелия и продовольствия, в годы голода возглавлявшие Секцию по спасению животноводства при Центральной Комиссии помощи голодающим, в задачу которой входило организовать эвакуацию лошадей из голодающих губерний. Однако было эвакуировано лишь 9 % всего поголовья животных. Из выделенных 130 миллиардов рублей большая часть денег с помощью подложных документов расхитители присвоили. Шестеро преступников получили высшую меру наказания, еще семерым дали по 10 лет. Расстреляли, правда, только одного, возглавлявшего всю группу. Остальным, по случаю подвернувшегося 5-летия Советской власти, расстрел заменили тюрьмой.
Но “дело ГУКОНа” грозило остаться “цветочками” по сравнению с царицынским процессом. Подвести под “расстрельные” статьи предгубисполкома, секретаря Горкома партии, председателя ГубЧК партия не могла. В стране начинал набирать обороты культ Сталина, в биографии которого эпопея с обороной Царицына обещала стать самой значительной вехой. Созревало решение о переименовании Царицына в Сталинград, а имя вождя не должно было ассоциироваться с расхитителями и жуликами, многих из которых Сталин знал лично. В Царицыне и так уже открыто осудили руководителей губернского комитета по топливу, воровавших казенные дрова и керосин сотнями вагонов. Второй громкий процесс мог поставить крест на безупречной биографии Царицына — “второй, после Петрограда, колыбели революции”, как скажет о Царицыне председатель Совнаркома Рыков.
В начале апреля 1924 года ЦК партии созвал секретарей Губкомов. С докладом о текущем моменте выступил секретарь ЦК партии Молотов. Вернувшись из Москвы, Жеханов попросил собрать президиум губернского комитета партии. Слушали “дела по обвинению товарищей Морозова, Хейфеца и других в преступлении по должности. Постановили: дела прекратить и сдать в архив”.
После смерти Жеханова Карл Пога будет вновь принят в партию. Юлий Пинус станет заведовать детской больницей. Мейера Хейфеца из коммунистов все же выгонят. Спустя 6 лет он снова подаст заявление, а на вопрос, почему его исключили в 1924-м, напишет: “за грубую ошибку — обещал безработному брату 200 рублей одолжить”. Морозов дотянет до репрессий 1937 года. Сергей Силович Литвиненко скончается в 1925 году и будет похоронен с большими почестями — уже в Сталинграде.
Обстоятельства смерти Андрея Ильича Жеханова так и остались невыясненными. Зачем он снова поехал в Москву? Искать справедливости, не смирившись с прекращением уголовных дел над расхитителями? Каковы истинные обстоятельства его гибели? Подстраховались ли всесильные покровители Морозова, или кураторы из ЦК решили, что целесообразней будет пожертвовать одним из партийных правдолюбцев, не желающим прислушиваться к советам старших товарищей? Или же он сам свел счеты с жизнью, потерпев поражение в стремлении добиться правды?
В 1925-м, на восьмом году Советской власти, Политбюро ЦК ВКП/б разрешило привлекать к уголовной ответственности коммунистов, виновных в хищении государственной собственности, невзирая на их партийную принадлежность. В том, что это решение все же было принято, наверное, есть заслуга и Андрея Ильича Жеханова, и других сотен и тысяч безвестных партийцев и беспартийных, таких же правдоискателей. А, значит, гибель Царицынского секретаря Губкома Жеханова была ненапрасной.
Комментарии читателей Оставить комментарий