«Внимание: подрыв государственности России. Что скажет Путин на это?»

Норвегия стимулирует ползучий сепаратизм на севере России

Как рассказывают многие молодые мурманчане, в последние годы с помощью зарубежных «образовательных» проектов они «узнали», что проживающие веками на севере России поморы были этническими норвежцами. Вот так, не больше и не меньше. И теперь задачей ряда международных организаций является оказание «помощи» русским поморам в восстановлении их норвежской идентичности, утерянной вследствие завоевания русскими северного морского побережья – «поморья».

Скажете абсурд? Нет, это информационная война против России, когда в качестве оружия применяются политические мифы или выдумки, которыми стараются подменить историческое прошлое. Историческая традиция западноевропейских политических мифов относится к сфере моих профессиональных научных интересов, поскольку имеет связь с такими проблемами как начальный период русской истории, происхождение российской государственности, западно-европейские исторические утопии, истоки информационных войн в Западной Европе.

Работа в Швеции дали мне возможность, благодаря доступу к оригинальным произведениям скандинавских авторов XVI – XVIII вв., выявить такие феномены как политические мифы скандинавских стран, оставшиеся практически неизвестными российскому обществу. Изучение названных материалов открыло том факт, что многие идеи, прочно вошедшие в современную историческую и политическую мысль рождены не исторической наукой, а политикой шведской и датской корон в период XVI – XVIII вв., преследовавшей геополитические цели в русских землях. К этому относится идея о носителях финно-угорских языков как первых насельниках севера Восточной Европы или толкование названий Мурман и мурмане как русское название норвежцев, норманнов.

Фундаментом «поморского» регионального политического мифа являются многовековые идеи северных европейских монархий, направленные на вытеснение русских из их собственной истории, то есть, создание версии русской истории в Восточной Европе с древних времен, но … без русских. В этом качестве скандинавские государственные идеи оказались долгожителями, питая антироссийские идеологии и сегодня. Давняя концепция «история России, но без русских» активно используется в современных «образовательных» проектах по созданию «поморской проблемы» и выступает средством ведения уже современной информационной войны против России, начало которой уходит в 90-е годы прошлого столетия.

Это время было тяжелым испытанием для России. Одновременно происходило открытие страны для различных проектов международного сотрудничества. В начале 1993 года по инициативе министра иностранных дел Норвегии был создан Евроарктический Баренцев регион – транснациональный проект международного сотрудничества для северных регионов Норвегии, Швеции, Финляндии и России. Норвежцы, как инициаторы, стали постоянными гостями Мурманска и Архангельска, получили возможность непосредственно знакомиться с местными проблемами и с местными возможностями.

Возможности – это месторождения газа и нефти на русском Арктическом шельфе, проблемы – резкое обеднение населения. Ситуация ставила вполне понятные задачи, для которых надо было находить эффективные решения. На помощь пришли разработанные в канцеляриях скандинавских стран еще несколько веков тому назад идеи давних политических мифов «история России – без русских»: русские пришли в Восточную Европу откуда-то со стороны и позднее всех других народов, а первыми здесь были финны и скандинавы-германцы. Русские завоевали финнов и насильственно их ославянили.

В рамках Евроарктического сотрудничества началась активная работа по конструированию на соседней территории новой наднациональной идентичности, а именно, стимулирование в общественном мнении так называемого поморского этногенеза, как этногенеза, отдельного от русского или от славянского имени – кому как понравится. Началось активное вытеснение русского имени из всех возможных исторических источников. Например, меновая торговля между Архангельской губернией и Северной Норвегией ХVIII—ХIХ вв. в норвежских источниках называлась «russen handel», её переименовали в «pomoren handel». Разговорно-бытовой смешанный язык, который образовался в рамках пограничного общения и был известен как «russe-norsk», стал называться «pomor-norsk». В силу чего история международных отношений на севере легким мановением руки превращалась в историю отношений между поморами и норвежцами и исчезала как история русско-норвежских отношений, «поморы и норвежцы» замелькали на страницах публикаций.

Таким образом, с 1993 года началось создание выдуманной истории Кольского края и выдуманного поморского языка, который стали выкраивать из поморского говора русского языка. Обратим внимание на следующие пассажи в предисловии к изданному в 2005 г. в Архангельске «Краткому словарю поморского языка»:

«С детства в государственных школах нас учили говорить, писать и мыслить исключительно на русском языке <...> Нас учили, что русский язык - это якобы и есть наш родной язык <...> Никто не объяснял нам, что литературный русский язык - это искусственный государственный язык...» «Поморское этническое сознание традиционно подразумевает отдельный этнический статус независимого поморского народа <...> Ассимиляция в великорусской этнической культуре означает для поморов собственную этническую деградацию».

А в 2009 г. в истории самой Норвегии, как и следовало предполагать, тоже объявились поморы. Но только норвежские. Скандинавские политтехнологи начали «искать» им родню в богатых углеводородами российских территориях. Неожиданно стало утверждаться, что норвежские и российские поморы якобы гораздо ближе между собой, чем поморы и русские. Вот и исследуют теперь в Архангельске «северную идентичность». На деньги добрых соседей издан «Поморский словарь», создана «Поморская энциклопедия», вышли из печати «Поморские сказки» на поморском же языке. Кстати, создание «поморского языка» финансируют (кто б сомневался!) Фонд Форда (США) и Баренц секретариат (Норвегия). В северных СМИ поморской идентичностью никого уже не удивить, там перешли к открытому обсуждению границ «Поморской республики».

С 2012 года Норвегия предоставляет жителям Архангельской и Мурманской областей «поморскую визу», так теперь называется типичная норвежская шенгенская виза сроком на один год. 

Современные норвежские политтехнологи использовали, в первую очередь, идею о финнах как первых насельниках (в науке используется термин «финно-угорский субстрат) на Русском Севере. Они активно разрабатывают и поддерживают распространение в научных и общественных кругах Архангельской и Мурманской областей мысли об исходном финно-угорстве поморов, в какие-то поздние времена завоеванных русскими. Расчет на то, что мало кто знает, что идея о финнах как первом населении Русского Севера (или идея финно-угорского субстрата) в Восточной Европе, дополненной утверждением о позднем расселении славян или русских среди финно-угорских народов, - не наука, а политика. Конкретно, политика шведской короны в XVII в. 

Шведские монархи, начиная с Карла IX (1604-1611) и Густава II Адольфа (1611-1632), стремясь удержать завоеванные в Смутное время русские земли и расположить в пользу своей политики международное общественное мнение, начали создавать исторический фальсификат или «новую историю» Восточной Европы в древности, где русским не отводилось места. С начала XVII в. под пером шведских писателей и политических деятелей, близких ко двору (Ю.Буре, П.Петрей, Г.Штэрнеъльм, О.Верелий, Э.Рунштеен и др.) стали возникать фантастические феерии на исторические темы, где основоположническая роль при освоении Восточной Европы отводилась предкам шведских королей с самых древнейших времен, которым подчинялись финны, 

В трудах таких шведских историков как О.Рудбек и А.Скарин была создана вымышленная история Северо-Запада Восточной Европы в древности, представленная как территория, якобы заселенная коренными финно-угорскими народами, над которыми властвовали еще более коренные германцы-скандинавы, а славяне или русские в это время проживали где-то далеко на юге. С XVIII в. многие из этих вымыслов на исторические темы привлекли внимание английских и французских просветителей и получили «прописку» в западноевропейской общественной мысли в статусе первейших новинок исторической науки.

Вот эти совсем недетские «исторические» фантазии и проявились вдруг в современных образовательных норвежских проектах и программах в рамках нового норвежско-российского сотрудничества.