Торжество православия или запрос на реабилитацию русского начала?

Прошедший 7 сентября в Москве крестный ход следует трактовать не как движение к массовому возрождению православия в стране, но как одно из выступлений в пользу пересмотра реальной значимости русского народа для страны

На фоне практически полного угасания общественной активности прошедший 7 сентября по Москве крестный ход, безусловно, был воспринят как событие. Организованное подчёркнуто лояльным Кремлю патриархатом, поддержанное активом правых лоялистов (“Двуглавый орёл”, “Русская община”, “Сорок сороков” и др.), мероприятие собрало не менее сорока тысяч человек. Для христианской религиозной церемонии численность, безусловно, внушительная – никогда прежде в новейшей истории России ни крестные ходы, ни даже главные православные праздники не собирали единовременно и в одном месте столь большого числа участников.

Правый фланг предсказуемо расценил факт многочисленности крестного хода как зримое подтверждение разворота России к традиционным ценностям, базирующимся, само собой, на православном христианстве. Наиболее рьяные среди правых (правые реакционеры) поспешили радостно возвестить о полной победе традиционалистов-религиозников над левыми, продолжающими критиковать современную Россию за скатывание в обскурантизм и засилье крупного сырьевого капитала.

Несмотря на то, что крестный ход действительно был многолюден, а участие в нём активистов ряда общественных организаций действительно выводило его за рамки сугубо религиозного действа, придавая видимость политической демонстрации, есть резоны полагать, что пул правых публицистов выдаёт желаемое за действительное. Сорок тысяч принявших участие в крестном ходе – ещё не есть доказательство устремлённости нашего общества к ценностям конкретно православной религии как таковой. Оценивать крестный ход следует под несколько иным углом зрения.

Впавшие в эйфорию забывают, что помимо абсолютных величин есть и относительные.

Сорок тысяч человек относительно проживающих в Москве 9 с лишним миллионов русских (данные последней переписи 2020 г.), которых поборники религии склонны автоматически записывать в “этнические православные”, – это не просто мало. Статистически это – 0,44%, то есть капля в море. И это при том, что для участия в крестном ходе мобилизовывали сторонников правые организации, действительно имеющие в обществе известный авторитет (в частности, “Русская община”), а сам крестный ход посредством усилий патриархии организовывался фактически государством.

Потому, не взирая на то, что идущая под православными стягами колонна сама по себе выглядела внушительно, нет серьёзных оснований заявлять о возрождении массовой воцерковлённости русского народа, о ренессансе в русском обществе православной веры. Ведущаяся на протяжении многих лет статистика посещений верующими храмов в дни главных праздников (не говоря уже о ежевоскресных посещениях церквей или о регулярном участии в главных таинствах) даёт ту же картину – церковной жизнью в русском народе живёт абсолютное меньшинство.

Сравним ради ясности эту статистику с другой, ведь помимо православного христианства в России проживают и представители иных конфессий. Так, например, согласно официальным данным, в день одного из главных мусульманских праздников Ураза-байрам мечети всё той же Москвы в этом году посетили свыше 200 (двухсот) тысяч человек. В день празднования Курбан-байрама публичную молитву совершали в общей сложности те же 200 с лишним тысяч (80 тысяч в главной московской мечети и более ста тысяч – на молитвенных площадках и в остальных мечетях). Точная статистика по общей численности “этнических мусульман” в Москве на сегодняшний день отсутствует, но совершенно точно можно сказать, что арифметически их всё ещё меньше, чем “этнических православных”. Однако численность верующих и готовых активно демонстрировать свою веру в среде мусульман по-прежнему несоизмеримо выше, и нет никаких оснований предполагать, что в обозримом будущем соотношение между практикующими православными и практикующими мусульманами изменится.

Факты и статистика свидетельствуют, что русский народ, даже несмотря на откровенную “накачку” православия “сверху” благоволящим ему государством, всё равно остаётся народом, в массе далёким от религии и светским, а по-настоящему массовым действом, суммарно собирающим по всей стране миллионы (согласно многолетним личным наблюдениям – этнических русских в подавляющем своём большинстве) является проходящий под красными знамёнами Бессмертный полк.

Так значит московский крестный ход – событие по сути своей заурядное, привлекшее повышенное внимание лишь по причине “информационного голода” в отсутствие массовых мероприятий и благодаря усилиям правых блогеров?

Не совсем. Хотя трактовать его как признак ренессанса собственно православия и нет причин, этот крестный ход в целом укладывается – как одно из слагаемых – в накапливающуюся сумму признаков нарастания социального запроса на реабилитацию национального, русского начала России.

В какой форме она в итоге состоится, детально предугадать на сегодня нельзя. Но общие контуры тем не менее просматриваются.

Известную лояльность русского общества православию (не путать с погружением в собственно православие как таковое!) следует рассматривать в одном ряду с такими явлениями современности, как развитие целой сети русских организаций, нацеленных на защиту русского народа от прессинга различных этнодиаспор и прочих антирусски настроенных боевых отрядов национальных меньшинств; вынужденный под давлением обстоятельств отказ органов государственной власти от недавней ещё практики разрешения любых национальных конфликтов в ущерб русским и в пользу национальных меньшинств; поиски путей к возрождению национального стиля в искусстве, культуре и даже в повседневной одежде; очевидную реабилитацию в публичном пространстве самого этнонима “русский”, который вплоть до раннего Путина использовался почти исключительно в агрессивно-уничижительном ключе (“русское пьянство”, “русская лень”, “русский фашизм” и т.д.) и рядом других, подобных вышеперечисленным признаков.

Тектонические изменения, вызванные начавшейся в 2022 г. СВО, спровоцировавшей как внешних, так и внутренних врагов русского народа окончательно сорвать маски и оскалить хищные пасти, не только не подавили русский запрос на усиление русского начала в РФ (сам по себе он существовал задолго до СВО), но ровно наоборот – существенно усилили его. Оказавшись лицом к лицу с воинствующими русоедами, наблюдая метания представителей правящей верхушки, неся немалые жертвы в ходе длящейся четвёртый год спецоперации, русский народ в лице своего авангарда стал всё настойчивее искать путь к национальному реваншу – прежде всего, внутри самого российского государства, в 90-е годы строившегося на принципах антинационального космополитизма и заменённых затем на несуразицу “многонациональности” и евразийства.

Разумеется, несмотря на общую индифферентность русского народа к ведению осознанной церковной жизни, подтверждаемую и непредвзятыми наблюдениями, и статистически, бессмысленно отрицать, что православие оставило глубокий след в русской национальной культуре. И внесло в своё время весомый вклад в формирование русского “культурного кода”, по-прежнему во многом определяющего картину мира, в том числе и для тех, кто собственно ни в бога, ни в подлинность евангельских историй, ни в чудодейственность таинств как таковых не верит.

Поэтому прошедший 7 сентября в Москве крестный ход следует трактовать не как движение к массовому возрождению православия в стране, но как одно из выступлений (в общем ряду с другими, разумеется) в пользу пересмотра реальной значимости русского народа для страны, значимости его культуры, его ценностей и его духовных начал. Православие, конечно, давно уже не является магистральным направлением русской духовной жизни. Но определённой частицей культурного, а следовательно, и национального русского кода оно остаётся. Хотя по-настоящему верующих православных в стране по-прежнему явное меньшинство, свою скромную лепту в “обрусение” современной России вносить способны и они.