Терминал

•	Постер к фильму

США. 2004. 128 минут.

Авторы сюжета Эндрю Никкол (Andrew Niccol), Саша Джервази (Sacha Gervasi)

Авторы сценария Саша Джервази (Sacha Gervasi), Джеф Нэтансон (Jeff Nathanson)

Оператор Януш Каминский (Janusz Kaminski)

Главный художник Алекс МакДауэлл (Alex McDowell)

Художники Кристофер Буриан-Мор (Christopher Burian-Mohr), Изабель Гюэ (Isabelle Guay)

Композиторы Джон Уильямс (John Williams), Бенни Голсон (Benny Golson)

Кассовые сборы - $77,2 млн. в США, $134,1 млн. в мире (по состоянию на 6.10.2004)

Оценка - 4 (из 10)

Трагикомическая мелодрама

•	Кадры из фильма

Теперь можно только гадать, какая же первоначальная история пришла в голову новозеландца Эндрю Никкола, который, помимо собственных режиссёрских работ («Гаттака» и «Симона»), известен как сценарист «Шоу Трумена». Ведь если разобраться, есть много схожего в ситуациях, в которых оказались Трумен Бёрбэнк из «Шоу Трумена» и Виктор Наворский, герой «Терминала».

Разница только в том, что Трумен вообще не ведает о своей жизни в выдуманном мире круглосуточного телесериала с самим собой в главной роли, а вот Виктор практически приспосабливает вынужденное долговременное пребывание в аэропорте под вполне обычное существование человека на виду у всех.

Он обустраивается и по мере возможностей даже делает комфортным собственное нахождение в нью-йоркском терминале, поскольку Наворского не выпускают в город (точнее - не позволяют сделать последний шаг и наконец-то попасть в ту страну, куда он стремился из Восточной Европы), поневоле заставляя создать своеобразную «модель Америки» в пределах одного здания, являющегося как бы общим залом ожидания. Неслучайно и слоган фильма гласит: «Жизнь - это ожидание».

Однако в дальнейшем замысел картины претерпел изменения, особенно после того, как к проекту подключился Стивен Спилберг, пригласивший для переделки сценария Джефа Нэтансона, с которым уже сотрудничал над лентой «Поймай меня, если сможешь». И вместо трагикомической притчи о «современном Робинзоне наоборот» (казалось бы, Тома Хэнкса позвали с явным намёком не столько на «Форреста Гампа», сколько на главного персонажа «Изгоя», затерявшегося на морских просторах вдали от городской цивилизации) по ходу развития действия всё отчётливее и непоправимее начинают звучать мелодраматические и социально-утешительные мотивы.

Пока это не сводится в итоге к пафосной душещипательной политкорректной сказочке о том, что ни один человек, даже с аннулированным паспортом и без разрешения на въезд в США, не должен быть отринут новой «землёй обетованной» и может, по сути, побывать в ней, вообще не пересекая условную черту, почему-то называемую границей. Если он к тому же одержим благородной идеей выполнить завещание своего отца и получить недостающий в коллекции автограф знаменитого джазового музыканта, то ему непременно воздастся за исключительное терпение и упорство.

Пресловутая «американская мечта» оказывается осуществимой и для того, кто не стал американцем, не увидел Америку, но фактически познал её, оставаясь внутри терминала, познакомившись с различными людьми, представляющими многонациональное и весьма разношёрстное общество. Типично кафкианский зачин, отсылающий к притче о Законе из «Процесса», модифицируется в прекраснодушную историю на тему «все мы - братья», что кажется особо искусственным и фальшивым в то самое время, когда американские службы, следящие за прибытием иностранцев в США, предъявляют повышенные требования к въезжающим, в первую очередь - из бывшего СССР.

Хотя Виктор Наворский заявлен как гражданин выдуманной страны Кракожии, где случился государственный переворот, а в речи употребляет болгарские и русские слова, всё равно он воспринимается в качестве… инопланетянина, стремящегося проникнуть на территорию Америки. Хорошо, что V.N. невероятно дружелюбен и открыт для контакта, как и космический пришелец E.T. из «E.T., Инопланетянина» того же Спилберга (между прочим, режиссёр отказался от чересчур демонстративного намёка на свою знаменитую ленту, вырезав одну из реплик Наворского: «Home phone, home phone!», перекликающуюся с возгласом «Home!» маленького инопланетного создания).

Возможно, что Стивен Спилберг был бы удивлён, если бы ему предъявили претензии по поводу несколько оскорбительного для чувств прежних советских граждан представления на экране нашего косвенного (или даже непосредственного) соотечественника.

Задевает не столько вид наивного чудака и мечтательного идиота (в конце концов, один из самых прославленных героев русской литературы сам называл себя таковым), сколько совершенно функциональная роль главного персонажа, просто-таки обязанного своим личным примером показать все преимущества наиболее демократической страны на планете. Ну, и что с того, что там его унижают и третируют, не дозволяя лично поглазеть на статую Свободы! Кого долго мучают, тому даруют затем высшую милость, как будто награду из самого Рая, куда всё-таки нет доступа из Чистилища, коим выглядит аэропорт имени Кеннеди для человека, вырвавшегося из сущего Ада.

Кадры телехроники должны внушить зрителям, что страна, в которой выпало родиться Виктору Наворскому, неизбежно хуже и опаснее, нежели то благословенное место на Земле, где следует признать за особенную честь даже разрешение всего лишь посидеть на её пороге. А то, что несостоявшийся иммигрант непременно хочет вернуться в свою несчастную Кракожию, только укрепляет его в прекрасных мыслях о недостижимом идеале, который теперь навсегда останется в памяти.

Аллилуйя, Америка!

ГДЕ ИДЁТ