Планкетт и маклейн

Великобритания-Чехия. 1999. 93 минуты.

Авторы сценария Селвин Робертс (первоначальный вариант), Роберт Уэйд, Нил Пёрвис и Чарльз Маккеоун

Режиссер Джейк Скотт

Оператор Джон Мэтисон

Главный художник Норрис Спенсер

Художник Индржих Кох

Композитор Крейг Армстронг

В ролях: Роберт Карлайл, Джонни Ли Миллер, Лив Тайлер, Кен Стотт, Майкл Гэмбон, Элан Камминг, Клер Рашбрук.

Кассовые сборы - 2,6 млн. фунтов стерлингов в Великобритании, $0,5 млн. в США.

Оценка - 7,5 (из 10).

Историческая авантюрная трагикомедия.

В самом начале, которое запутано и темно, согласно замыслу самого режиссера, 33-летнего Джейка Скотта (кстати, сына признанного англо-американского постановщика Ридли Скотта), действительно трудно разобраться в происходящем. А главное - надо привыкнуть к неожиданно мрачному, грязному, вязкому зрелищу, в котором тонешь, как в болоте или в канализации (где, забегая вперед, все и закончится), а не перешагиваешь капризно через лужу посреди Лондона, подобно королеве Елизавете в популярной ленте «Влюбленный Шекспир». Вот вам и объект для кинематографического спора: остроумная, изящная, но все же насквозь проникнутая Голливудом картина предренессансной Англии, а с другой стороны, - кокетливо-варварское смешение величественно трагикомического видения реальности Питером Гринауэем (его своеобразным представителем можно считать актера Майкла Гэмбона в роли лорда Гибсона) с кислотными фантазиями в духе излишне модного фильма «На игле» Дэнни Бойла. Именно оттуда на заглавные роли позаимствованы актеры Джонни Ли Миллер и Роберт Карлайл (последний также сыграл в грубовато-пикантной «пролетарской комедии» Full Monty, которую у нас назвали все-таки благородно «Мужским стриптизом», а точнее был бы перевод «Полная обнаженка» или хотя бы «Догола»).

Все эти аллюзии лишь на пользу режиссерскому дебюту Джейка Скотта, который не только обладает несомненным визуальным даром, унаследованным от отца, но и умеет готовить взрывоопасную смесь из низкого (даже низменного) и высокого (вообще возвышенного). Так что у него вполне уживаются в пространстве кадра изысканные ритуалы английской знати, любование лицом лондонской мадонны (в этом качестве блистает американка Лив Тайлер) и фривольные гримасы и шуточки высокородного гея или же безродного авантюриста Планкетта. Для этой ленты тоже сгодилось бы залихватское название другого модного произведения последней пары лет - «Карты, деньги, два ствола» Гая Ричи - с тем же зрительским ощущением, что необходимо преодолеть определенную неприязнь к жуликоватым и вовсе не стесняющимся ни в чем героям, абстрагироваться от их шокирующего существования, но прежде всего принять и почувствовать такой дерганый ритм, такой невоздержанный стиль.

Но существенное отличие картины самого младшего Скотта (ведь есть еще его дядя, режиссер Тони Скотт, младший брат Ридли Скотта) от целого ряда уже по своей сути постпостмодернистских опусов заключается в том, что продолжая доигрывать в эти ловко придуманные игры с жанрами, стилями, фактурой и смыслом, он намеренно стремится укоренить собственную работу в густом, непролазном, грубо вещественном мире. В результате авантюрно-романтическая байка с криминальным сюжетом начинает порой напоминать не романы Александра Дюма или хотя бы Эжена Сю, а творения критического реализма - будь то сочинения Чарльза Диккенса или Виктора Гюго. Допустим, начальник сыскной полиции, упорно-кровожадный Чанс в мастерском исполнении Кена Стотта (кстати, он ранее играл в «Неглубокой могиле» Дэнни Бойла), вполне похож на инспектора полиции Жавера из «Отверженных», одержимо преследующего каторжника Жана Вальжана.

И даже сознательно расходясь с историческими реалиями и с подлинными биографиями двух известных «грабителей-джентльменов» середины XVIII века, давая им возможность вместе со сбежавшей аристократкой, прелестной Ребеккой Гибсон, эффектно раствориться в «свете в конце тоннеля», постановщик «Планкетта и Маклейна» на самом деле далек и от голливудских хэппи-эндов, и от тарантиновского «демиургова лукавства». Возникнув из тьмы и исчезнув на свету, герои словно демонстрируют свою киношную природу. Столь же обнажающим приемом можно считать использование за кадром современной музыки, явно остраняющей действие 350-летней давности, а также некоторые детали и нюансы, свойственные исключительно нынешней эпохе. Однако меж началом и финалом фильму Джейка Скотта свойственна та плотность, осязаемость, жизненность фактуры, которой иногда недостает легко воспаряющему в выси «Влюбленному Шекспиру». А ведь британский классик любил не только возвышенное, романтическое и трагическое, но и низменное, земное, вульгарно-комичное. Именно доля здоровой вульгарности в «Планкетте и Маклейне» в конечном счете выделяет эту ленту на британском кинематографическом ландшафте.