Дачники

•	Обложка видеокассеты

Автор сценария Борис Бабочкин по пьесе Максима Горького

Оператор Николай Власов

Художник Константин Степанов

Оценка - 8 (из 10)

Драма-экранизация.

В своей, вероятно, самой «чеховской» пьесе «Дачники» Максим Горький вынес все-таки очень точный приговор нам, россиянам - мещанам, обывателям, простым гражданам, которые желали бы всегда и во всем оставаться именно «дачниками». То есть людьми, выехавшими куда-то поближе к природе на короткий срок, праздно проводящими время в бесцельных прогулках, пустопорожних разговорах и флирте от нечего делать - вообще предпочитающими всю жизнь жить «по-дачному»: на халяву, беззаботно, наобум, на авось.

Тому, кто воспитывался в школе на романе «Мать», рассказе «Старуха Изергиль» и «Песне о Буревестнике», трудно было не изумиться, может, впервые познакомившись с «иным Горьким» - тонким исследователем душевных и духовных метаний российского человека в начале ХХ века. Конечно, в аннотации к фильму «Дачники» все равно можно было прочитать, что пьеса М.Горького раскрывает «нравственный облик русской интеллигенции накануне революции 1905 года». Однако лишь теперь самому себе запоздало объясняешь, чем же поразила на редкость умная и тактичная экранизация Бориса Бабочкина, впервые увиденная мною где-то в середине 70-х по телевидению.

Помимо того, что сразу обнаружилась вовсе не лишняя перекличка с чеховскими драмами, которые их автор не без настойчивости предпочитал именовать комедиями, видимо, подспудно сработал принцип невольного соотнесения с собственным временем, в большей степени уже воспринимаемым как безвременье, эпоха застоя. В этом смысле «Дачники» - будто «Утиная охота» 1900-х годов с той же напрасной, даже губительной иллюзией, что за пределами привычного городского существования, на лоне естественной натуры еще можно обрести самого себя, сохранить в неприкосновенности чистую душу. Напротив, как раз на фоне этого заповедного мира (вспомним, что и битовский сценарий будущего фильма «В четверг и больше никогда» Анатолия Эфроса, обращавшегося в театре и к Чехову, и к Горькому, был напечатан в 1976 году под заголовком «Заповедник») явственнее проглядывает ущербность, а, возможно, и неизлечимость духовного самосознания не только отдельных индивидов нации, но и ее самой в целом.

Конечно, времена не повторяются буквально и до самых мельчайших деталей, а неожиданное впечатление от той типично «шестидесятнической» экранизации «Дачников» можно приписать вечной современности живой классики. И все же не так часто новые версии давно знакомых пьес, кажутся, во-первых, по-настоящему живыми, а во-вторых, очень редко порождают ощущение своеобразной «пронзённости во времени», когда чувствуешь, будто «током ударило». Борис Бабочкин, которому выпала счастливая, но в чем-то неблагодарная участь навеки остаться в памяти миллионов зрителей в качестве экранного Чапаева (вероятно, более реального, чем подлинный полководец гражданской войны), именно в перенесении на кинопленку своего спектакля по пьесе Горького в Малом театре и еще в паре телевизионных работ («Скучная история», кстати, по Чехову, и «Плотницкие рассказы») попытался далеко вырваться за пределы амплуа социально положительного героя и навязываемого имиджа всенародного любимца. Неслучайно, что и в «Дачниках» он выбрал себе явно не так уж привлекательную роль циника Суслова, подвергающего все и вся нелицеприятной хуле, а это в свою очередь резко контрастирует с деликатной, никого не осуждающей (точно по чеховским рецептам) и по-человечески внимательной режиссурой Бабочкина, который к тому же смог создать великолепный актерский ансамбль, редкостно работающий в унисон, согласно внутреннему камертону.

Газета «Экран и сцена».