Первую чеченскую Россия могла легко проиграть

15 лет назад российские войска взяли под свой контроль основную часть Грозного

«С наступлением 2010 года в православных СМИ почему-то крайне мало внимания уделялось трагической круглой дате – 15-летию начала Первой чеченской войны», – пишет сегодня на страницах [http://www.rusk.ru/analitika/2010/01/20100125/pyatnadcat_let_posle_shturma_groznogo/ «Русской линии»] преподаватель Николо-Угрешской духовной семинарии Валерий Духанин, кандидат богословия. – Нужно ли думать, что вспоминаемое событие маловажно для современных православных христиан? Если мы любим своих родителей, если мы понимаем, что Россия – тоже родная нам Мама, то мы не можем быть безучастны к скорбным событиям в ее жизни. Тем более что штурм Грозного в канун 1995 года являлся в нашу переломную эпоху таким же ключевым событием, как и развал СССР в 1991 году, расстрел парламента в 1993-м и экономические кризисы в середине 90-х и в наше время».

В 20-х числах января 1995 года части российских войск после нескольких недель ожесточенных боев с отрядами чеченских сепаратистов взяли под свой контроль основную часть Грозного. Бои за вторую линию чеченской обороны в юго-восточной части города, за рекой Сунжа, в районе площади Минутка и трамвайного парка продолжались до 6 февраля. И до самого начала марта шли бои в южном пригороде Грозного – поселке Черноречье.

Тяжелая победа была достигнута благодаря исключительной стойкости и героизму простых российских солдат и офицеров. Руководство российского государства, командование Вооруженных сил, казалось, делали все, чтобы это сражение проиграть. А российская «прогрессивная общественность» и российские СМИ, не говоря уж об их зарубежных коллегах, откровенно заняли позицию поддержки чеченских боевиков.

Сегодня можно много говорить о сложной истории взаимоотношений России и чеченцев (впрочем, как и об их взаимоотношениях со всеми прочими кавказскими, да и другими народами). Написаны тысячи книг о Ермолове, Кавказской войне, Шейхе Мансуре, походах и набегах, гражданской войне 1918-1922 гг., участии чеченцев в «расказачивании» терских казаков, повстанчестве в 1941-1944 гг., депортации, хрущевской реабилитации, «русском бунте 1958 года» и т. д. Сейчас нет ни времени, ни места все это вспоминать.

Но сегодня, когда активизировались попытки «реабилитации эпохи Ельцина» хотя бы на уровне общественного сознания, стоит напомнить об одной из самых черных страниц тех «свободных» времен.

Как вспоминает доктор исторических наук, генерал-лейтенант Н.С. Леонов: «Как только в России 29 мая 1990 г. был избран на пост председателя Верховного Совета РСФСР Б.Ельцин и стало ясно, что теперь центральная власть РФ будет бессильна, чеченцы совершенно открыто взяли курс на полную независимость. Как ни прискорбно, но толчок к этому дали сами московские власти. Движимые стремлением как можно быстрее подорвать влияние Кремля в национальных автономиях, представители Б.Ельцина отыскали генерал-майора дальней авиации Джохара Дудаева и помогли ему выехать в Грозный, где он с их легкой руки возглавил борьбу против старой партийной и государственной элиты ЧИАР, которую крепко держал в своих руках тогдашний секретарь обкома КПСС Доку Завгаев. Ельцинское окружение было достаточно наивно, полагая, что утверждение у власти националистически настроенного генерала Дудаева окажет в ближайшей перспективе им помощь в противостоянии с Горбачевым».

Вскоре после августовского триумфа Бориса Ельцина в Москве, 6 сентября 1991 года чеченские националисты во главе с Джохаром Дудаевым устроили «национальную революцию» в Грозном, объявив низложенным Верховный совет республики во главе с Доку Завгаевым. А председателя грозненского горсовета Куценко просто выбросили в окно. Был захвачен и КГБ ЧИАССР. Хорошо помню, как тогдашний председатель КГБ РСФСР Виктор Иваненко разводил руками. И сетовал: «Мы бы приняли меры, но нет политического решения». «Политическое решение» на самом деле было: и Борис Ельцин, и Верховный Совет РСФСР поздравили Джохара Дудаева с «победой демократии» над «партократом» Завгаевым. Впрочем, Джохар Мусаевич, вдохновленный победой, шел уже куда дальше – он прямо декларировал независимость республики от России. И приказал конфисковать оружие и технику расквартированных на территории ЧИАССР воинских частей. В январе 1992 года все воинские части по приказу маршала авиации (тогдашний главком Вооруженных сил) Евгения Шапошникова были выведены с территории республики, а все вооружение досталось «революционерам».

И республику захлестнула такая анархия, что даже многие чеченцы, ранее сочувствовавшие «революции», пришли в оторопь. Ну а с русским населением, которое к 1991 году составляло порядка четверти всего населения ЧИАССР, вообще никто не считался. Сначала у русских отнимали в основном машины. Потом начали изымать домашний скот. Затем перешли к грабежу имущества. Русских девушек и женщин насиловали прямо на улицах. Затем стали похищать и обращать русских в рабство. Повседневным фактом стали убийства русских, да и чеченцев тоже. Из-за этого Чечню покинули многие прекрасные специалисты, на что сетовал сам же Дудаев, – начальники предприятий, заводов, фирм.

Впрочем, в Грозном у Дома печати некоторое время висел плакат: «Русские, не уезжайте: нам нужны рабы и проститутки».

Про финансовые аферы с авизо, воровство нефти и нефтепродуктов, разбойничьи набеги на граничащие с Чечней районы, похищения и вывоз в Чечню людей, автомобилей, скота можно целую библиотеку написать. Грозненский аэропорт превратился в крупнейший центр контрабанды наркотиков и оружия, поскольку никакого таможенного контроля здесь просто не было. В Москву нескончаемым потоком шли письма с просьбой о помощи.

А как реагировало руководство России? Да никак. Сперва Ельцин и лидеры Верховного совета добивали остатки союзных структур, потом начались «радикальные рыночные реформы», потом Ельцин поссорился с Верховным советом, и «ветви власти» вели друг с другом ожесточенную борьбу, завершившуюся только кровавым октябрем 1993 года. В общем, в Москве было просто не до Чечни. А Джохара Дудаева (по крайней мере, в администрации Ельцина) даже, в принципе, считали «своим человеком», пусть и с «небольшими закидонами». Руслан Хасбулатов, надо отдать ему должное, раньше всех из московского начальства понял, что это за птица. Но его уже никто в ельцинской компании не слушал – а хитрый Дудаев даже несколько раз выступил в поддержку действий Ельцина по борьбе с Верховным советом. Благо свой собственный Верховный совет, а заодно и грозненское городское собрание, он сам разогнал при помощи танковых орудий еще летом 1993 года. И с генеральской прямотой посоветовал и Борису Николаевичу так же поступить.

Кроме того (о чем в Чечне говорили прямо, да и в Москве это особой тайной не было), большинство финансово-экономических безобразий творилось при покровительстве московских чиновников, в т. ч. самого высокого уровня. Показательна история с трубопроводом, проходящим через чеченскую территорию. За период с 1991 по 1994 гг. различными министрами и вице-премьерами порядка 25 раз отдавались распоряжения его перекрыть. Но он продолжал себе работать как ни в чем не бывало. Нефть на Грозненский НПЗ прибывала из Западной Сибири вплоть до начала боев в самом Грозном. Кто и на каком основании ее туда направлял, до сих пор остается в тайне. Вооружение и военную технику для чеченского режима без проблем закупали прямо на военных заводах. А уж что и сколько всего ушло в Чечню с разного рода баз и складов, наверняка не знают даже спецслужбы.

Впрочем, тогда и спецслужбы подвергались постоянным перетряскам и реорганизациям, вследствие чего из них к середине 90-х поувольнялось большинство профессионалов. Помнится, сам Дудаев издевался над топорной работой руководимой Степашиным Федеральной Службы Контрразведки – ФСК. Тогда, летом 1994 года, провалилась одна из акций по поддержке антидудаевской оппозиции. А руководивший ею майор (кстати, даже не чекист, а пограничник) попал в руки к дудаевцам. «Вот она, эта ваша ФСК, – веселился Дудаев. – Наверное, правильно она называется «Фанерно-Стружечный Комбинат».

Под стать спецслужбам были к 1994 году и Вооруженные силы Российской Федерации, доведенные до полного развала под «чутким и умелым руководством» их Верховного Главнокомандующего (Борис Ельцин очень любил, когда его так величали). Личный состав толком не могли даже обеспечить едой и одеждой, а про воинскую подготовку с 1991 года никто и не вспоминал. По признанию тогдашнего главкома Сухопутных войск Владимира Семенова, к декабрю 1994 года в его войсках не было ни одной полностью боеготовой дивизии. В такой ситуации было только начинать военную кампанию.

По правде говоря, осенью 1994 года все же сохранялась надежда свергнуть дудаевский режим при помощи местной оппозиции – очень многих чеченцев дудаевский режим тоже достал. Но это можно было сделать только при активном участии в процессе Руслана Хасбулатова. А этого ни сам Ельцин, ни его окружение допустить не могли. И решено было предпринять «военный поход».

Вот как очевидец описывает 8-й гвардейский корпус генерала Льва Рохлина, особо отличившийся в боях за Грозный:

«1700 солдат и офицеров входящей в корпус 20-й гвардейской дивизии составляли в лучшем случае полк мирного времени.

«Отправка в зону конфликта целого полка напрочь опустошила Волгоградский гарнизон. На сегодня из 2-го городка, что у Свято-Духова монастыря в самом центре города, выехало две трети личного состава. А в казармах 11-го городка (возле технологического техникума) осталось только 60 человек. Дошло до того, что на КПП дорожки подметает прапорщик». («Комсомольская правда», волгоградский выпуск, № 227, 16-19 декабря 1994 г.)

Вместе с другими частями корпуса численность отправленных из Волгограда в Чечню людей за весь период боевых действий не достигла и 4000 человек, что составляет менее половины обычной численности дивизии.

Рохлин не мог допустить, чтобы его люди стали пушечным мясом. А потому взял всю имевшуюся у него артиллерию: от крупнокалиберной, дальнобойной, до зенитных 30-миллиметровок. На всех боевых машинах, у каждого бойца было по 4 и более комплектов боеприпасов.

Банальные, по сути, действия – погрузка и крепление техники на железнодорожных платформах – превратились в операцию, сравнимую по сложности со всем, что пришлось потом делать солдатам и офицерам в Чечне. И дело не в том, что они этого не умели, а в том, что необходимый для этого крепежный материал отсутствовал. Ушли в далекое прошлое те времена, когда у армии было все. Сегодня нет даже самого необходимого. А потому комкору и его подчиненным пришлось проявить максимум энтузиазма, чтобы найти проволоку для крепления боевых машин и орудий на платформах. Благо выручил завод «Красный Октябрь», охрану объектов которого несли солдаты корпуса. Завод дал комкору несколько тонн стальной проволоки.

18 эшелонов и 4 транспорта с техникой и боеприпасами пошли в Кизляр.

«Вы что, совсем обалдели?» – рыкнули из штаба Северо-Кавказского военного округа. Там, видимо, приказ о разоружении незаконных формирований в Чечне понимали буквально. Войны не ждали».

Можно предположить, что же из себя представляли прочие части Российской армии, отправлявшиеся на войну, – у которых только не было столь опытного и энергичного комкора…

Вот что писал в книге про Льва Рохлина его биограф Андрей Антипов:

«– Несколько раньше, – рассказывает Рохлин, – на связь со мной вышел начальник штаба Северо-Кавказского округа генерал Потапов Владимир Яковлевич. Он спрашивает: «Если мы не пришлем письменный приказ, будешь выполнять задачу?» Я не то чтобы остолбенел, но стало неприятно. «А какие проблемы?» – спрашиваю в свою очередь. «Понимаешь, – говорит, – надо выяснить настроения офицеров. Ты расспроси людей, узнай, что они думают...» – «Нет уж, – отвечаю. – Вам надо, вы и спрашивайте. А я анкетированием по поводу желания выполнить приказ заниматься не буду. Не знаю, что у вас на уме, но участвовать в развале дисциплины в условиях начавшихся боевых действий меня не заставите...».

Короче говоря, войска вошли в Чечню и уже, выражаясь военным языком, вступили в боевое соприкосновение с теми, кого в официальных документах называли «незаконными вооруженными формированиями», а в политическом руководстве страны еще продолжается игра в ожидание возможности либо испугать Дудаева, либо легко разгромить его боевиков.

Дудаев, в свою очередь, подыгрывает Москве своими телеграммами.

Высокопоставленные командиры – в растерянности. Они даже не решаются отдать приказ, тем более письменный. Пытаются устроить в войсках опрос общественного мнения.

«Неопределенность, удобная, быть может, в политике, – писал Лев Толстой в своем знаменитом романе «Война и мир», – для армии вредна».

«Все это объяснимо, – считает Рохлин. – В Чечню пришла армия и командиры, опозоренные в Тбилиси, преданные в Вильнюсе, оболганные и униженные в Москве в 1991-м и 1993-м... Что после этого можно было ожидать? Руководство страны стало заложником той политики, которую оно проводило в отношении армии последние годы. Взять, например, командующего округом генерала Митюхина… У него не было никакого опыта руководства войсками в условиях войны. Он легко подвергался сомнениям, когда дело касалось решения прямых задач армии. Как свидетель ее развала, бегства (иначе не назовешь) из Германии и других стран Восточной Европы, он не был готов к решительным действиям. Испытав на себе все самодурство политиков, он не видел возможности противостоять ему. Его приучили думать только о том, как бы не подставиться...

Одним словом, армию в Чечню ввели люди, которые были частью политиками, частью хозяйственниками, слегка военными, но совсем не боевыми командирами. И дело свое они делали «слегка и частично». Они легко принимали все, что им говорили, но это вовсе не значило, что они всем верят. Просто они не собирались брать на себя ответственность и оставляли за вышестоящими начальниками право пребывать в плену их собственных фантазий или чего-то другого, о чем говорить вслух – себе дороже».

Только за первые сутки после ввода войск в Чечню было захвачено, сожжено и выведено из строя 72 единицы техники. Десятки военнослужащих были либо убиты, либо ранены.

В такой ситуации куда понятнее и тяжелое продвижение российских колонн к Грозному, и трагедия «новогоднего штурма», и 6-недельная битва на городских улицах. Причем с противником даже не равноценным, а с превосходящим. И в вооружении и технике, и в организации, разведке, связи. И даже по численности по меньшей мере равным. Так что Первую чеченскую войну Россия могла проиграть уже в самом ее начале. Со всеми вытекающими последствиями для российской государственности.

«Подсчет сил противника, – рассказывал позднее Лев Рохлин, – проведенный на основании данных разведки и радиоперехватов, свидетельствовал: порой складывались ситуации, когда на каждого солдата и офицера приходилось от 6 до 10 боевиков. Противник имел полную свободу маневра и мог достигать на отдельных участках еще большего перевеса сил.

От разгрома нас спасло то, что мы не спешили выполнять приказы командования, – говорит Рохлин, – и действовали так, как подсказывали опыт и обстановка».

Как ни странно, после всех произошедших трагических событий, 9 февраля 1995 года в Алма-Ате министр обороны РФ Павел Грачев заявил: «Операция по взятию города была спланирована внезапно и проведена с наименьшими потерями... А потери пошли, тут я вам честно хочу сказать, по рассеянности некоторых командиров нижнего звена, которые почувствовали легкую победу и просто-напросто расслабились». Наверное, за такие доклады Павел Грачев и стал при Борисе Ельцине «самым сильным министром обороны». К большому несчастью и для страны, и для ее Вооруженных сил.