Православный мир празднует Пасху Христову

«Христос Воскресе!», - обращаемся мы друг к другу. «Воистину Воскресе!», - радостно раздается в ответ

В Россию и весь православный мир пришел праздник праздников – Пасха, Светлое Христово Воскресение.

«Христос Воскресе!» – обращаемся мы друг к другу сегодня и в последующие дни. «Воистину Воскресе!» – радостно раздается в ответ.

Вот как евангелисты описывают события, предшествующие Воскресению Христа, и явление Воскресшего Господа.

«На другой день, который следует за пятницею, собрались первосвященники и фарисеи к Пилату и говорили: господин! Мы вспомнили, что обманщик Тот, еще будучи в живых, сказал: после трех дней воскресну; итак прикажи охранять гроб до третьего дня, чтобы ученики Его, придя ночью, не украли Его и не сказали народу: воскрес из мертвых; и будет последний обман хуже первого. Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите, охраняйте, как знаете. Они пошли и поставили у гроба стражу, и приложили к камню печать» (Мф. 27, 62-66).

«По прошествии же субботы, на рассвете первого дня недели» поспешили ко гробу Иисуса «Мария Магдалина и другая Мария» «и вместе с ними некоторые другие», «неся приготовленные ароматы» для помазания тела Его, «и говорят между собою: кто отвалит нам камень от двери гроба?». «И вот, сделалось великое землетрясение, ибо Ангел Господень, сошедший с небес, приступив, отвалил камень от двери гроба и сидел на нем; вид его был, как молния, и одежда его бела, как снег; устрашившись его, стерегущие пришли в трепет и стали, как мертвые» (Мф. 28, 1. Лк. 24, 1. Мк. 16, 3. Мф. 28, 2-4).

Мироносицы, «войдя, не нашли тела Господа Иисуса. И когда недоумевали они о сем», «Ангел, обратив речь к женщинам, сказал: не бойтесь, ибо знаю, что вы ищете Иисуса распятого; Его нет здесь – Он воскрес, как сказал. Подойдите, посмотрите место, где лежал Господь, и пойдите скорее, скажите ученикам Его, что Он воскрес из мертвых и предваряет вас в Галилее; там Его увидите. Вот, я сказал вам» (Лк. 24, 3-4. Мф. 28, 5-7).

«Итак, бежит и приходит Мария Магдалина к Симону Петру и к другому ученику, которого любил Иисус (Иоанну), и говорит им: унесли Господа из гроба, и не знаем, где положили Его. Тотчас вышел Петр и другой ученик, и пошли ко гробу.

Они побежали оба вместе; но другой ученик бежал скорее Петра, и пришел ко гробу первый. И, наклонившись, увидел лежащие пелены; но не вошел во гроб. Вслед за ним приходит Симон Петр, и входит во гроб, и видит одни пелены лежащие, и плат, который был на главе Его, не с пеленами лежащий, но особо свитый на другом месте. Тогда вошел и другой ученик, прежде пришедший ко гробу, и увидел, и уверовал. Ибо они еще не знали из Писания, что Ему надлежало воскреснуть из мертвых. И так ученики опять возвратились к себе.

А Мария стояла у гроба и плакала. И, когда плакала, наклонилась во гроб, и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа Моего, и не знаю, где положили Его. Сказав сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись к Нему, говорит Ему: Раввуни! – что значит: Учитель! Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа и что Он это сказал ей». (Ин. 20, 2-18).

Почему этот праздник для нас – главный? Да потому, что Воскресение Христово – основа и венец всей нашей веры; без преувеличения, то, что принципиально отличает нас, православных, от тех же католиков и протестантов.

«В православной литургике, – отмечал выдающийся русский философ Николай Бердяев, – праздник Пасхи имеет безмерно большее значение, чем в католичестве, где вершина – праздник Рождества Христова. В католичестве мы прежде всего встречаем Христа Распятого, в Православии же – Христа Воскресшего. Крест есть путь человека, но идет он, как и весь мир, к Воскресению. Тайна Распятия может заслонить собой тайну Воскресения. Но тайна Воскресения есть предельная тайна Православия. Тайна же Воскресения – не только человеческая, но и космическая».

«Мы прощены, мы спасены и искуплены – Христос Воскресе! – восклицал священномученик Серафим (Чичагов) (1856-1937). – В этих двух словах все сказано. На них основаны наша вера, наша надежда, любовь, христианская жизнь, вся наша премудрость, просвещение, Святая Церковь, сердечная молитва и вся наша будущность. Двумя этими словами уничтожены все бедствия человеческие, смерть, зло и дарованы жизнь, блаженство и свобода! Какая чудодейственная сила! Можно ли устать повторять: «Христос Воскресе!»? Может ли надоесть нам слушать: «Христос Воскресе!»?»

«Теперь не страшна мне смерть, ибо видел я победу над тлением», – вторит Серафиму другой священномученик, Иларион (Троицкий) (1886-1929). «Страшна была смерть роду человеческому раньше смерти Христовой, – пишет Иларион, – но после Христова Воскресения человек стал страшен для смерти, ибо один из нас победил смерть».

«Первая решительная победа жизни над смертью», – воскликнул в Пасху 1897 года, 13 апреля, в своем пасхальном письме выдающийся наш философ Владимир Соловьев.

«Непрерывная война между ними – между живым духом и мертвым веществом – образует, в сущности, всю историю мироздания, – поясняет он. – Хотя и много насчитывалось побед у духа до Воскресения Христова, но все эти победы были неполные и нерешительные, только половинные, и после каждой из них врагу удавалось под новыми формами торжествующей, по-видимому, жизни утвердить и упрочить свое действительное владычество».

«Какая великая, по-видимому, была победа жизни, когда среди косного неорганического вещества закишели и закопошились мириады живых существ, первичные зачатки растительного и животного царства, – продолжает Соловьев. – Живая сила овладевает мертвыми элементами, делает их материалом для своих форм, превращает механические процессы в послушные средства для органических целей. И притом какое огромное и всевозрастающее богатство форм, какая замысловатость и смелость целесообразных построений – от мельчайших зоофитов до великанов тропической флоры и фауны».

«Но смерть, – продолжает Соловьев, – только смеется над всем этим великолепием. Она – реалистка: прекрасные образы и символы ее не пленяют, предчувствия и пророчества не останавливают. Она знает, что красота природы – только пестрый, яркий покров на непрерывно разлагающемся трупе. Но разве природа не бессмертна? Всегдашний обман! Она кажется бессмертною для внешнего взгляда, со стороны, для наблюдателя, принимающего новую мгновенную жизнь за продолжение прежней. Говорят об умирающей и вечно возрождающейся природе. Какое злоупотребление словом! Если то, что сегодня рождается, – не то же самое, что умерло вчера, а другое, то в чем же здесь возрождение? Из бесчисленного множества мимолетных смертных жизней ни в каком случае не выйдет одна бессмертная».

«Война между жизнью и смертью вступает в новый фазис с тех пор, – пишет Соловьев, – как ведется существами не только живущими и умирающими, но, сверх того, мыслящими о жизни и смерти. В этих мыслях еще нет победы, но в них – необходимое оружие победы. Герои человеческой мысли, великие мудрецы Востока и Запада подготовляли победу. Но они не были победителями смерти: они умерли и не воскресли. Достаточно назвать только двух величайших. Учение Будды было, собственно, отказом от борьбы, он проповедовал равнодушие к жизни и смерти, и кончина его не была ничем замечательна. Сократ не отказывался от борьбы, он вел ее доблестно, и его смерть была почетным отступлением в область, не доступную для врага, но трофеи победы остались все-таки у этого врага.

Если сила физическая неизбежно побеждается смертью, – продолжает философ, – то сила умственная недостаточна, чтобы победить смерть: только беспредельность нравственной силы дает жизни абсолютную полноту, исключает всякое раздвоение и, следовательно, не допускает окончательного распадения живого существа на две отдельные части: бесплотный дух и разлагающееся вещество. Распятый Сын Человеческий и Сын Божий, почувствовавший Себя оставленным и людьми, и Богом и при этом молившийся за врагов Своих, очевидно, не имел пределов для своей духовной силы, и никакая часть Его существа не могла остаться добычею смерти».

Светлое Христово Воскресение, Пасха, таким образом – величайший наш праздник, который знаменует победу Сына Божия над грехом и смертью, а значит, и возможность нашей победы над грехом и смертью. И поэтому этот праздник для нас – наиглавнейший.

И почему-то Светлое Христово Воскресение – особо радостный праздник именно для нас, русских, всех тех, кто живет на просторах и по устоям Русской цивилизации. Почему? Читаем Николая Васильевича Гоголя:

«В русском человеке есть особенное участие к празднику Светлого Воскресения. Он это чувствует живей, если ему случится быть в чужой земле. Видя, как повсюду в других странах день этот почти не отличен от других дней, – те же всегдашние занятия, та же вседневная жизнь, то же будничное выраженье на лицах, – он чувствует грусть и обращается невольно к России. Ему кажется, что там как-то лучше празднуется этот день, и сам человек радостней и лучше, нежели в другие дни, и самая жизнь какая-то другая, а не вседневная. Ему вдруг представятся – эта торжественная полночь, этот повсеместный колокольный звон, который как всю землю сливает в один гул, это восклицанье «Христос Воскрес!», которое заменяет в этот день все другие приветствия, этот поцелуй, который только раздается у нас, – и он готов почти воскликнуть: «Только в родной России празднуется этот день так, как ему следует праздноваться!».

И далее у Гоголя:

«Отчего же одному русскому еще кажется, что праздник этот празднуется, как следует, и празднуется так в одной его земле? Мечта ли это? Но зачем же эта мечта не приходит ни к кому другому, кроме русского? Что значит в самом деле, что самый праздник исчез, а видимые признаки его так ясно носятся по лицу земли нашей: раздаются слова «Христос Воскрес!» – и поцелуй, и всякий раз так же торжественно выступает святая полночь, и гулы всезвонных колоколов гудят и гудут по всей земле, точно как бы будят нас? Где носятся так очевидно призраки, там недаром носятся; где будят, там разбудят. Не умирают те обычаи, которым определено быть вечными. Умирают в букве, но оживают в духе. Померкают временно, умирают в пустых и выветрившихся толпах, но воскресают с новой силой в избранных, затем, чтобы в сильнейшем свете от них разлиться по всему миру. Не умрет из нашей старины ни зерно того, что есть в ней истинно русского и что освящено Самим Христом. Разнесется звонкими струнами поэтов, развозвестится благоухающими устами святителей, вспыхнет померкнувшее – и праздник Светлого Воскресенья воспразднуется, как следует, прежде у нас, чем у других народов! На чем же основываясь, на каких данных, заключенных в сердцах наших, опираясь, можем сказать это? Лучше ли мы других народов? Ближе ли жизнью ко Христу, чем они? Никого мы не лучше, а жизнь еще неустроенней и беспорядочней всех их. «Хуже мы всех прочих» – вот что мы должны всегда говорить о себе. Но есть в нашей природе то, что нам пророчит это».

Предки оставили нам в наследство проникнутую глубочайшим смыслом веру в Светлое Христово Воскресение, в торжество жизни над смертью, добра над злом. И завещали всем нам хранить эту веру.

С праздником праздников вас!

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Поздравление Патриарха Кирилла