Тегеран-2009: зима революции
'''На поверхности и в глубине'''
В нынешнем году Иран отмечал 30-летие Исламской революции-1979, и, с идеологической точки зрения, ситуация во многом напоминала СССР спустя 30 лет после окончания Второй мировой войны. Гонясь за популярностью и пользуясь дороговизной нефти на внешнем рынке, Ахмадинеджад решил поиграть в Брежнева, поставил на социальную помощь самым небогатым: селянам (в Иране – 41% деревенского населения) и городским низам. Чтобы они жили хорошо, были сняты таможенные барьеры для дешевого импорта из Китая и Юго-Восточной Азии. В итоге стали загибаться иранские производители. А при этом иранские правители умудрились так и не построить в стране несколько новых нефтеперерабатывающих заводов, отчего топливо в страну приходится завозить извне: своих мощностей не хватает.
Все это сопровождалось коррупцией и лицемерием (новой волной борьбы с тлетворными западными вкусами). В итоге городской иранский средний класс (при поддержке национального бизнеса) вышел на улицы. Ибо ему надоели и Ахмадинеджад, и лицемерная официальная религиозность, и коррупция. Ну, а поскольку остальной мир оказался (хотя бы информационно) с помощью Интернета (социальных сетей) открытым, то идеи «оранжизма» свободно проникли в Иран – и так же свободно оттуда потекла в мир оппозиционная информация. Власть почти ничего не может сделать с Сетью, в этом коренное отличие от 1979 года.
Ирония судьбы: когда-то проповеди вождя революции-79, аятоллы Хомейни, распространялись на магнитофонных кассетах. Революционеры тогда использовали новейшую в тот момент медиа-технологию, ломая информационную монополию шахского режима. Теперь против них обернулась очередная новая технология – социальные интернет-сети. А также – спутниковое телевидение с антеннами, прячущимися в домах. Позволяющее смотреть каналы со всего света…
Такова самая поверхностная причинно-следственная картина. Но есть и более глубокая основа творящегося – крах самого проекта «исламская революция».
'''Померкшее пламя'''
Если брать по большому счету, то ни один вариант исламской революции не увенчался успехом. Даже в Иране, где проводился в жизнь самый культурный и промышленный ее вариант. В отличие от социалистической революции у нас, они не побороли нищеты и вопиющего социального неравенства. Они принесли лишь суррогат социальной справедливости: право исламских «ревнителей благочестия» врываться в богатые дома в поисках «западной заразы» и обязанность богатых женщин ходить в хиджабах-покрывалах. Но все равно у одних под хиджабами были бриллианты и платья «от Версаче», а у других – тряпье. Да и устали обеспеченные люди от этих темных накидок и платков.
Да, в Иране не было потоков крови, как при попытке исламской революции в Алжире. Там не воцарялись грязь и дикость, как при талибах в Афганистане. Но Ирану не удалось стать богаче Турции. Хотя значительные успехи страны в развитии бесспорны, хотя Тегеран сильно нарастил свою оборонную промышленность, создал ракетостроение и продвинулся по пути овладения ядерной энергией (в военном и гражданском вариантах), экономического чуда все равно не случилось. Уровень жизни остался низок.
В то же время, Иран сильно изменился по сравнению с 1979 годом. Пропорции городского и сельского населения изменились, урбанизация обусловила падение рождаемости. Городские иранцы имеют в среднем двух детей на семью, а не пять, как раньше. Одновременно за счет бурной рождаемости 1980-х сейчас в стране – огромное число молодых и сильных людей, желающих жить свободно. А вариант свободы они видят один: западный. Через мультимедиа и Интернет. И американцы вовсю используют эти возможности. Чего-то своего, привлекательного, интересного власть Ахмадинеджада молодым не предложила. Она не смогла сделать того, что смог в свое время СССР: дать юным планеры и парашюты, кружки технического творчества, флотилии юных моряков, аэроклубы, гонки на картингах и багги…
Усталость и исчерпанность в Иране чувствовались еще в 2001-м, когда там был автор этих строк. Персидские женщины снимали смертельно надоевшие платки, едва сев в самолет на Москву – и еще демонстративно встряхивали роскошными волосами. Когда рабочим на стройке АЭС в Бушере устраивали перерыв на молитву-намаз, молилась лишь малая часть. Остальные смотрели на молящихся с плохо скрываемым скепсисом. Нет, уже не было искреннего благочестия: люди устали.
И очень резала глаз какая-то нарочитая «застылость» в 70-х. Телевидение Ирана живо напомнило мне ашхабадское ТВ 1977 года: та же стилистика, те же телеспектакли с назиданием. Только – в цветном изображении. Я пил «Парси-колу» («Кока-колу»), но в банках 70-х, ел йогурты в гигантских упаковках, памятных по каталогам «Неккерман» тех же лет. Лишь мобильные телефоны, цифровые видеокамеры и компьютеры были из нынешних реалий. При этом в Тегеране и других городах – много военных объектов за колючей проволокой.
Страна оказалась расколотой на две страны: Иран городской, обеспеченный, жаждущий свободы западного образца – и Иран бедный, сельский. Ахмадинеджад поставил на второй, его соперник – на первый, и когда прежний президент победил, самые продвинутые горожане взбунтовались.
Всего тридцать лет – и пламенная мусульманская революция 1979-го остыла. Огня энтузиазма больше нет. Есть пепел разочарования. Во всяком случае, у половины персидского общества.
И это – урок нам, русским. Ставка на независимость от Запада окажется битой, если не создавать при этом свободной, солнечной, здоровой альтернативы западному образу жизни. Нельзя останавливать культурное творчество и социальные инновации. Нельзя забывать о своем футуристичном стиле, сводя все к архаике. Опасно забывать о молодежных модах и привлекательном образе жизни. В идеале всю страну нужно делать инновационной – чтобы жить лучше и интереснее, чем Запад.
'''Лучший вариант для иранцев – просвещенный национализм'''
В Иране есть еще одна тенденция в умонастроениях. Иранцы очень любят подчеркивать, что Иран – одна из древнейших цивилизаций мира. Очень часто среди массы брюнетов встречаешь иранцев, словно сошедших с барельефов времен Ахеменидов: светлые волосы и светлые глаза, носы – орлиные, с горбинкой, как у Ксеркса и у Дария.
В Иране развивается здоровый персидский национализм. И, пожалуй, эволюция в сторону светского и национально ориентированного режима, обходящегося без фундаменталистской риторики – лучший вариант будущего для этой страны.
Но если иранцы предпочтут путь либерально-прозападных реформ, то просто поменяют шило на мыло. Они получат «свободу нравов» и все «западные» развлечения – но в сочетании с экономическим упадком и диким обнищанием подавляющей части общества. Да и «западный путь развития» может стать причиной гражданской войны между местными «оранжевыми» и приверженцами идеалов 1979 года – бойцами Корпуса стражей исламской революции, ветеранами войны с Ираком 1980–1988 годов, духовенством, частью городских низов и села.
Ирану, где энергия революции 1979 года иссякает на глазах, нужно пройти в будущее – буквально по лезвию ножа.
