ДЛЯ ДЕТЕЙ ИЗ ПРИЮТОВ СТРОЯТ ДЕРЕВНЮ

  Второе рождение деревни От поселка Залари Тунгуй отделяют всего-то 9 километров дороги, которую, кстати, за два месяца проложили. Минуем промежуточную деревеньку

 

Второе рождение деревни

От поселка Залари Тунгуй отделяют всего-то 9 километров дороги, которую, кстати, за два месяца проложили. Минуем промежуточную деревеньку Бажир, спуск с горы - и вот они, на фоне белого полотна желтеют свежим деревом домики.

Как два крыла, раскинулись необжитые, необустроенные просторы Тунгуя. В 1806 году русские поселенцы основали здесь заимку, а после разрослась она до деревни целой да, как говорят заларинцы, немалой. Только в школе 60 ребятишек училось. Тунгуты - род бурят, передвинувшихся с аларских земель в эти края. Отсюда, видать, и название пошло.

Сейчас о прежней деревне напоминаний немного. Ферма полуразрушенная стоит вдалеке, несколько сохранившихся старых, но еще добротных домов, да где-нибудь посреди белоснежного покрывала, как не зарубцевавшиеся раны, чернеют ямы - погреба. Избы сгнили или порастащили их на дрова, а вот вырытые в земле погреба остались.

Говорят, что место здесь идеальное: лес воздухом свежим одаривает, для огородничества земля подходящая, строиться тоже есть где, а еще здесь градусов на десять теплее, чем в райцентре.

Днем в деревне только воспитатели остаются, а основное население - 14-15-летние ребята и девчонки - на автобусе едет в центр на учебу и лишь к вечеру обратно возвращается. Вот и сегодня жителей Тунгуя привезли, как смеркаться стало.

 

В гости по ковровой дорожке

Бежит навстречу хозяевам собачонка, черная, как уголь, стелется под ноги, прижимаясь брюхом к земле. Так приветствовать животинка станет лишь хозяина настоящего, а не просто жильца-постояльца.

- Тут у нас может беспорядок где какой, - как бы извиняясь, бормочет пацаненок, едва мы переступаем порог.

Честно говоря, беспорядку-то я бы и не удивилась, а вот захожу в дом и диву даюсь: не сопоставляется в моей голове детский дом и здешний уют, домашний. Ковровая дорожка в длинном коридоре в зал ведет, мягкий уголок, телевизор. Ребятишки живут в трех маленьких комнатках. В каждой по две кровати, стол, шкафы, тумбочки. Обои поклеены, стенгазеты украшают жилище. Кухня с большим широким столом. Еще бы, семьи-то здесь по семь человек вместе с воспитателем. Только вот печка в углу помалкивает, не трещат в ней дровишки по-домашнему. Но дело это поправимое: раз хозяева вернулись - значит, и теплом скоро дом согрет будет.

Пока что домов обжитых немного - пять всего. Еще два почти достроены, в скором времени и в них народец заселится. Почти у всех есть хозяйство: гуси, овцы, свиньи. Мечтают в деревне, чтобы в каждом дворе корова была. Как же большой семье без кормилицы жить! А еще хоть пару лошадей на растущую деревню да надо. Но деньжат пока на это не хватает.

С главным животноводом Димой из второго дома иду поглядеть на живность домашнюю. Обычная деревенская стаечка, копна сена пахучего рядом.

- Недавно приплода первого дождались,- довольно говорит мальчишка.- Вот видите.

В загончике два беленьких козленка. Шерсть пушистая, в кудряшки завивается. По соседству - поросенок кашей смачно чавкает. Уточки домашние яиц нанесли, каждое с два куриных размером. Суетится рядом с животинками Димка: накормить всех надо да стайку почистить. За скотиной ухаживать Дима сам вызвался - душа, говорит, лежит к этому.

- Дома раньше я один скотину держал, в огороде работал. Как говориться, утром - дрова, вечером- грядки. Весь день свободен.

- А родители у тебя где?

- Мама умерла. - Об отце молчит Димка - значит, и так все понятно. Смотрит мальчишка куда-то вдаль и губу покусывает.

 

Научат и голову мыть, и пельмени лепить

В доме вечером тишина. Кто в гости ушел к соседям, кто за уроки принялся. Женское население взялось за стряпню. Воспитатель Галина Сергеевна Ковалева раскатывает пельменное тесто, 14-летняя Танюшка старательно колдует над фирменным блюдом - сладкими калачиками.

- Еще я могу "Муравейник" сама стряпать. Научилась. А на чай с калачиками к нам и соседи приходят.

Готовить многие девочки учатся только здесь. Иные приходят, не умея даже чая заварить, не то что фирменный пирог испечь. Были случаи, когда на долю воспитателя выпадало учить девушек голову мыть - не могли самостоятельно, не умели.

Сейчас же все и готовят, и моют, и стирают. Еще предложили детям эксперимент такой - на продажу носки вязать. Заведующий стационарным отделением СРЦ Сергей Наумов на свои деньги шерсти купил и раздал девчонкам - пусть рукодельничают. А воспитателей да педагогов центра тоже озадачили: в обязательном порядке покупку сделать у юных мастериц. Главное, чтоб качество не подкачало, да цена не выше, чем на рынке была.

- А такая голяшка пойдет вам? - спрашивает Наталья заведующего.

- Пойдет, - улыбается Сергей Михайлович. - По чем продавать-то будешь, решила?

Суббота - официальный день уборки в деревне. И банька обязательно истоплена будет. Хочешь не хочешь, а в чистоте и жилье, и себя содержать надобно.

- Девчонки и себе постирают, и мальчикам. Никто не упрямится, - говорит воспитатель Галина Сергеевна, пельмени залепливая.

Мальчишки, говорят, тоже на ура пельмени здесь лепят. Только вот, завидев фотоаппарат, пятится Виталька с кухни. Не солидно, вроде как, мужику с мукой возиться. "Мне еще печь топить", - сурово замечает парень.

Нынешние жители деревни съехались со всей области: кто из Бобайбо, кто из Киренска, кто из Тулуна... А история у каждого ребенка своя. Девочку одну мать родная с 12 лет на панель отправляла... Стоит ли говорить, что переломана ребятня: у кого затянутся раны и лишь шрам на всю жизнь останется, а кого боль никогда не отпустит.

- Изначально планировали, что девчонки и мальчишки в разных домах жить будут, - говорит директор СРЦ Юрий Гажалов. - Но потом решили, что ни к чему их делить так. Все же они будущие отцы да матери, мужья и жены. Пусть учатся в быту совместном помогать друг дружке.

В семьях так заведено, что каждый дом даже бюджет свой составляет, чтобы распланировать ребятишки смогли, что за коммунальные услуги заплатить нужно, что на вещь какую оставить, что на сладости потратить.

 

Панацея от всех бед

Лоботрясу в такой деревне туго придется. Бывает, говорят воспитатели, приедет ребенок из приюта какого-нибудь: "То не хочу, этого делать не буду". Упирается, и с места его не сдвинешь. В приютах да в детских домах ведь как: худо бедно, а накормят тебя и оденут. А кто-нибудь еще и заявит воспитателю: "Государство обязано". В Тунгуе лентяю подносить готовенькое не станут. Кто не работает, тот не ест, одним словом.

Областной заларинский реабилитационный центр - эксперимент, попытка оторваться от обычной системы. Директор СРЦ Юрий Гажалов рассказ о нынешней работе центра начинает с притчи, услышанной много лет назад в лесу от старого охотника.

Собрал один помещик своих лучших работников и сказал, что в течение года им вовсе не придется работать. Нужно есть, пить, спать, в карты играть... В праздном безделии прошел год. Собрал помещик опять бравых молодцев и предложил всем желающим к работе вернуться. Ни один прежний работник не соизволил трудиться. А когда пожар случился, все лентяи так и сгорели заживо.

Губит безделие даже самых умелых работников, потому в Центре и стараются ребят занять работой - какая кому по душе. За два года обучат специальности и еще какому-нибудь мастерству: девчонок - наряды шить, парней - резать по дереву. Во взрослой жизни каждый сможет себе на хлеб заработать, если захочет, конечно.

Этой взрослой жизни и воспитатели, и сами подростки побаиваются.

Смотрит куда-то мимо мой собеседник, говорит, а голос нервно подрагивает:

- Второй год уже живу в Тунгуе. Не хочу уезжать. Что я делать буду? Может, найдется мне какая работенка здесь. Деревню бы строить помогал... Потом воспитателем бы работал. Хочется свой дом, семью. Тихо, спокойно жить, как и должны люди.