Путин запускает новую волну индустриализации

Премьер представил свою концепцию экономического развития страны

В свете последних резонансных инициатив Владимира Путина в общественной и партийно-политической сферах его выступление в среду на съезде Союза машиностроителей России в Тольятти вполне может рассматриваться как первая публичная презентация экономической программы лидера «Народного фронта», создание которого было широко анонсировано буквально на днях.

Как и ожидалось, с концептуальной точки зрения речь Владимира Путина прозвучала как своего рода интеллектуальная антитеза новомодной ныне «инновационной маниловщине». В этом смысле отнюдь не случайным представляется выбор места проведения этого крупного форума. Как известно, Тольятти является одним из крупных центров российского автомобилестроения (пускай на сегодняшний день «российский Детройт» во многом специализируется на производстве «отверточного типа»), а значит, и высокотехнологичного реального сектора экономики РФ в целом.

Провозглашенный Владимиром Путиным курс на полномасштабную реиндустриализацию российской экономики, собственно, и стал одним из лейтмотивов его выступления. Что, по словам премьера, в свою очередь, позволит России уже в ближайшее десятилетие войти в число пяти ведущих экономик мира. Причем, как особо подчеркнул глава правительства, экономический рывок должен иметь не столько количественный, сколько качественный характер. Это подразумевает снижение сырьевой зависимости российской экономики и ее модернизацию на базе технологической и промышленной цепочек замкнутого цикла – от исследовательских и конструкторских работ до выпуска конечной продукции.

При этом Владимир Путин высказал сомнение в целесообразности слепо копировать западный опыт, когда многие страны слишком увлекаются переносом производств в другие регионы мира, «где вроде бы подешевле на сегодняшний день производить», а затем сталкиваются с «реальной угрозой ослабления своих позиций на мировых рынках». «Для нас совершенно очевидно, что на территории России должна действовать вся технологическая и промышленная цепочка – от проведения исследовательских и конструкторских работ до изготовления комплектующих и крупносерийного выпуска конечной продукции. Мы должны быть хозяевами на собственном внутреннем рынке. И не в последнюю, а, может быть, в первую очередь необходимо это в машиностроительной отрасли… И, конечно, необходимо играть заметную, а желательно, и ведущую роль на глобальных высокотехнологичных рынках товаров и услуг», – заявил глава российского кабмина. Для этого в течение ближайших 10 лет России необходимо поднять долю высокотехнологичной продукции в общем объеме производства с сегодняшних 12% «до хотя бы 25%, а еще лучше – до 35%». «Консервировать производства 1960-1980 гг. мы не можем себе позволить: это навсегда оставит нас в аутсайдерах», – подчеркнул Владимир Путин.

В то же время он недвусмысленно дал понять присутствующим представителям бизнес-сообщества, что правительство не собирается приносить социалку в жертву озвученной им амбициозной цели. В этой связи премьер был вынужден огорчить их, фактически подтвердив курс правительства на отказ от сдерживания укрепления рубля в пользу борьбы с инфляцией. Дело в том, что российский бюджет в настоящее время слишком обременен социальными обязательствами, что не позволяет изымать в резервы избыточные объемы иностранной валюты, приток которой все возрастает на фоне роста нефтяных цен. В качестве компенсации выпадающих вследствие высокого курса рубля доходов Владимир Путин пообещал российским машиностроителям изучить возможность освобождения от налога на землю компаний со стопроцентным госучастием. Еще одним принципиальным моментом в выступлении премьера стало его заявление о необходимости ограничить рост тарифов на услуги естественных монополий в 2012-2014 гг. уровнем инфляции.

Тезисы, озвученные премьером России в ходе выступления на съезде Союза машиностроителей России в Тольятти, в интервью KM.RU прокомментировал председатель экспертного совета объединения предпринимателей «Опора России» Никита Кричевский:

– В принципе, Владимир Путин говорит правильные вещи. Тем не менее, есть определенные нюансы, на которые я хотел бы обратить внимание. Когда мы говорим о практике диверсификации производства за счет его переноса государствами или частными корпорациями за рубеж, то это, в принципе, абсолютно нормальный путь, и здесь у нас есть совершенно очевидные конкурентные преимущества. С одной стороны, у нашей власти есть субъективное желание содействовать приходу иностранных производственных компаний в Россию. С другой стороны, у нас объективно есть высококвалифицированные кадры, уровень оплаты труда которых несоизмеримо ниже по сравнению, например, с общеевропейским уровнем. Кроме этого, мы находимся в относительной близости к европейскому рынку, что также способствует размещению предприятий полного цикла в России.

Основой для этого может стать аутсорсинг. На аутсорсинге проводили модернизацию в конце 1980-х – начале 1990-х гг. практически все успешно модернизировавшиеся страны, такие как Южная Корея, страны Восточной Европы, Малайзия, Индонезия и т. д. Аутсорсинг – это перенос затратных функций (части производства) на стороннюю территорию. В качестве примера можно привести производство устройств iРad или iРhone в Китае. Т. е. все права принадлежат Америке, а корпорация Apple размещает сборочное производство в Китае. Это – общепринятая мировая практика. Не секрет, что для Sony матрицы изготавливает южнокорейский Samsung. И Россия тоже могла бы пойти по этому пути, создавая, как Китай, режим благоприятствования для иностранных производств. А сегодня в Китае из 200 ведущих мировых корпораций работают 132. Китайцы шли по пути заимствования технологий, но параллельно выстраивали собственное производство. Конечно, желающих просто за спасибо предоставить собственные технологические разработки вы не найдете. Так было во все времена. Конечно, то или иное правительство может директивно даже не запретить, а «порекомендовать» не сотрудничать с теми или иными государствами.

Что касается заявления Владимира Путина по поводу того, что правительство будет удерживаться от укрепления рубля ради борьбы с инфляцией, то я на протяжении многих лет говорил, что укрепление рубля вредит и российской экономике в целом, и социальной сфере. Характерным примером того, где это понимают, является Китай, который искусственно держит заниженный курс национальной валюты, тем самым стимулируя экспорт. При этом он создает значительные международные резервы, часть которых направляется на приобретение высокотехнологичных производств. Тем самым он стимулирует развитие внутренней экономики.

Еще один пример. Более половины доходов федерального бюджета составляют доходы от экспорта энергоносителей. Соответственно, в январе за один заработанный нефтегазовый доллар мы получали 30 руб. в бюджет, а сегодня – меньше 14 (из-за укрепления курса рубля. – Прим. KM.RU), в то время как половина доходов бюджета – это около 9 трлн. Таким образом, на повышении курса федеральный бюджет потерял более 300 млрд руб. Теперь – вопрос: является ли потеря такой суммы сопоставимой платой за борьбу с инфляцией, которая, обращу особое внимание, основана не на монетарных, а на административных факторах (т. е. за счет увеличения издержек предприятий, вызванных ростом тарифов на услуги естественных монополий, а также введением дополнительных налогов и взносов, таких как акцизы или бывший ЕСН)? Как мне кажется, нет. Потому что 300 млрд руб. – это почти 15% годового бюджета ПФР по трудовым пенсиям. Это – то, что мы потеряли.

А теперь посмотрим, справились ли мы при этом с инфляцией. Да, Владимир Путин пообещал привести рост тарифов в соответствие с инфляцией. Но я бы говорил не о том, что тарифы должны вырасти на 5-6% (таков официальный ожидаемый показатель инфляции на 2012 год. – Прим. KM.RU), а поставил бы вопрос более жестко: в следующем году тарифы естественных монополий не должны расти вовсе. Уж коли президент Медведев поставил целью, чтобы естественные монополии сократили свои издержки на 10%, тогда, по логике, у них появляется возможность вообще не увеличивать тарифы для внутренних потребителей в следующем году. А заявленные 5-6% повышения – это половинчатая мера.

Если концептуально анализировать выступление Владимира Путина, то я не вижу разницы между той моделью с опорой на общую индустриализацию экономики, которую предлагает премьер, и президентской моделью, ориентированной на ее высокотехнологичные сектора, по одной простой причине: все они ограничиваются лозунгами. При этом мы не видим никаких конкретных движений в направлении реализации тех лозунгов и обещаний, которые они щедро раздают.

Другое дело, что в целом то направление экономической политики, которое декларирует г-н Путин, более реалистично. Да будет известно г-ну Медведеву, что инновации ни в одной стране мира не составляют более 5% от ВВП (у Китая – 4%, у США – 5%). В России, по разным данным, инновационная часть экономики сегодня составляет от 0,2 до 2%. Да, это, безусловно, мало. Но сами по себе инновации без их коммерциализации (т. е. без внедрения в реальное производство) ровным счетом ничего не значат, что «с блеском» продемонстрировал СССР, когда изобретений было – пруд пруди.

Сегодня нам также предлагают двигаться по этому пути. Т. е. если Путин говорит о полной технологической цепочке – от разработки технологии до ее реализации в процессе производства, – то Медведев акцентируется на создании таких кластеров как «Сколково». У меня, например, вызывает обоснованные опасения превалирование среди его резидентов иностранцев. А где же наши компании, которые будут бенефициарами этого проекта? Получается, что отечественные инновационные разработки будут активно заимствоваться Западом и там же реализовываться. А мы за это будем получать в лучшем случае роялти, а в худшем – ничего, когда разработки вместе с мозгами потом просто уедут на Запад, чтобы работать там на тот же «Боинг» или «Интел». Нам это нужно?

Да, инновационное развитие для нас актуально, но это – не просто «Сколково», а в первую очередь – подъем высшего образования, науки, принуждение к инновациям частного сектора. Но ничего этого пока нет. В это время наши власти пытаются создать «Сколково» для того, чтобы иностранцы, по сути, получили наши высокотехнологичные разработки и успешно реализовали их на Западе. Это – первичный интеллектуальный экспорт, в то время как нам нужны глубокая интеллектуальная переработка и внедрение ее результатов в российское производство.