Мы вступили в ВТО. Что дальше?

После 18 лет переговоров Россия стала полноправным членом Всемирной торговой организации

В среду, 22 августа, после 18 лет переговоров Россия стала полноправным членом Всемирной торговой организации (ВТО). Это событие породило и порождает гораздо больше комментариев – осуждающих или одобряющих, – чем мы увидим в ближайшие годы реальных последствий.

ВТО – это некий клуб стран, которые договариваются между собой о правилах торговли. Чтобы не жульничать, проще говоря. Общих правил нет. При вступлении в организацию страна-кандидат ведет переговоры с каждым ее членом по отдельности, заключает с каждым отдельный договор. Есть декларируемые принципы – типа запрета на протекционизм, но в той или иной мере каждая страна старается подогнать эти принципы под себя.

Надо отметить, что Россия очень четко вела переговоры. В итоге получилось так, что по заключенным в рамках ВТО соглашениям даже надо оказывать той или иной отрасли помощь бюджетными ресурсами в большем объеме, чем это делает власть, – вот такой парадокс. Мы вступали куда более грамотно, чем Украина, хоть и не так быстро. У украинцев условия соглашения намного хуже для их страны, у нас – лучше. Еще один парадокс в том, что, похоже, последствия для экономик обеих стран окажутся одинаковыми – практически никакими, по крайней мере в течение первых 5-10 лет.

Есть заблуждение, что ВТО обязывает членов открывать границы для потока дешевых товаров и услуг из-за границы. На практике же в той же Украине, скажем, когда она уже стала членом ВТО, мебель, к примеру, была кратно дороже, чем в России, которая еще не была членом ВТО. Член ВТО Украина не пускала на свой рынок компанию ИКЕА, а не член Россия – пустила.

Иными словами, членство в ВТО несет в себе потенциальные возможности для развития торговли, позволяет в рамках ВТО решать споры с другими странами, которые дискриминируют твоих производителей и не пускают их на свои рынки, хотя и обещали играть честно. Но для этого нужно чем-то торговать, чтобы было каких производителей защищать. У нас это прежде всего металлургия (нефть и газ торгуются по особым международным схемам). Больше мы фактически не продаем никому ничего – ни иголок, ни платьев, ни посуды, ни обуви, ни техники. Продаем понемногу в страны СНГ то, что производим в стране с помощью западных фирм, – к примеру, холодильники или стиральные машины. Но со странами СНГ у нас особый союз, с каждой – особые отношения на уровне личных договоренностей, тут никакие «вто-мто» не требуются. По торговле с другими странами мы заключили такие соглашения, которые фактически не открывают двери к нам шире привычного на ближайшие 5-8 лет для иностранных товаров. А на большие сроки в России просто неприлично задумываться.

К тому же есть немало способов «обмануть» ВТО, если надо. Утилизационный сбор, скажем, ввести. Или, с другой стороны, смотреть сквозь пальцы на контрабанду через «свои» структуры... Короче говоря, не увидит наш потребитель больше качественных товаров по меньшим ценам – ни автомобилей, ни чая, ничего.

Страсти же по поводу вступления в ВТО, по сути, кипят вокруг потенциальных возможностей использования этого механизма организации цивилизованной торговли. Но эти возможности могут быть эффективными в странах, где главное – потребитель, где налажена потребительская экономика, т. е. если тети и дяди не идут в магазины за покупками, то закрываются мануфактуры и падают правительства. У нас же главным заказчиком товаров выступает государство, и главным покупателем – оно же.

Если же оценивать возможные последствия от вступления в ВТО, то наиболее адекватным был недавний анализ этих последствий от компании Ernst & Young, использовавшей в качестве инструмента исследования прикладную модель общего равновесия российской экономики. Последствия присоединения России к ВТО моделировались на основе изменения тарифов до уровней, определенных условиями вступления в организацию, и улучшения доступа российского экспорта на мировой рынок в ряде секторов экономики.

Ernst & Young делает такой общий вывод: «Результаты оценки последствий вступления России в ВТО в масштабах экономики всей страны указывают на общий положительный эффект. Суммарный эффект от изменения тарифов и улучшения условий доступа российских производителей на зарубежные рынки составит в краткосрочной перспективе 0,5% от уровня агрегированного потребления в стране».

Далее аналитики разбирают плюсы и минусы ВТО для отдельных отраслей.
В масштабе всей страны наибольший рост объема производства ожидается в цветной металлургии (14,45%, в процентах от уровня базового года), в черной металлургии (3,63%), в химическом и нефтехимическом производстве (2,05%). А вот наибольшее сокращение объема производства ожидается в следующих отраслях: обработка древесины, целлюлозно-бумажное производство и производство изделий из дерева (-6,74%, в процентах от уровня базового года), легкая промышленность (-4,35%) и машиностроение (-2,77%).

При этом Ernst & Young отмечает: «Необходимо иметь в виду, что в целом позитивное или нейтральное влияние вступления в ВТО на экономику России и ее отрасли может значительно варьироваться на региональном уровне, как в положительную, так и в отрицательную сторону. Ключевыми параметрами, определяющими характер такого влияния, являются структуры издержек отрасли на уровне региона, а также величина транспортных и торговых расходов… Масштаб вариации эффектов еще больше увеличивается, когда мы переходим на уровень муниципалитетов. В значительном числе моногородов России произойдет снижение спроса, подобное тому, которое наблюдалось во время кризиса 2008-2009 гг.».

Если внимательно прочесть довольно политкорректное исследование Ernst & Young, то видно: новых проблем ВТО нам не прибавляет, а вот известные – обостряет. Это вежливые ученые могут писать о снижении производства в обработке древесины. А мы знаем, что часто под этим понимается просто обрубание самых длинных и загогулистых сучков со срубленных деревьев, чтобы сподручнее было грузить в вагоны или машины для отправки на китайские, скажем, фабрики. И что ничего с этим поделать нельзя, т. к. попытка применить законы в ряде регионов почти поголовно оставит без единственной работы тамошнее население. ВТО не ВТО, а пока страна является лишь поставщиком разных видов сырья для производителей за рубежом, ВТОшные правила нам не помогут.

О том, что надо диверсифицировать экономику, делать что-то из того же леса, кроме кругляка, власти говорят уже лет 20, но на этом все разговоры и заканчиваются. Вот ИКЕА пришла в Россию со своими правилами, по которым следует максимально использовать местное сырье и местных работников. Год от года шведы повышают долю российских комплектующих в изделиях, которые продаются в российских (и не только) магазинах. Российские рабочие имеют белую зарплату и страховки. Но точно так же год от года растет коррупционное давление на ИКЕА: без взяток ей просто запрещают открывать новые производства и магазины – и наплевать, что компания создает рабочие места не для таджиков. Дошло до того, что ИКЕА вообще было решила остановить развитие своего бизнеса в России. Но, как и планировали бюрократы, никуда шведы не делись: попали в ситуацию чемодана без ручки, который и нести нельзя, и бросить жалко. Деньги-то они уже в страну вложили. А что до новых рабочих мест и, соответственно, новых рядов покупателей, то у нас же не потребительская экономика. И курс другой – танки делать, для которых ВТО вообще как мертвому припарка.

Иными словами, чтобы использовать преимущества ВТО, надо сделать хоть что-то из того, о чем мы говорим со времен генсека Политбюро СССР Леонида Брежнева, при котором вошел в обиход термин «импортозамещение». Но ничего не делается…

Ernst & Young пишет об этом деликатно: «Для того чтобы вступление в ВТО принесло стране максимальные выгоды при минимальных потерях, действия правительства должны включать в себя как меры, нацеленные на быструю и безболезненную реструктуризацию неконкурентоспособных отраслей российской экономики, так и меры, реализация которых усилит положительное влияние членства во Всемирной торговой организации».

И далее (прямо почти по текстам выступлений последних 10-12 лет от Владимира Путина и других властителей): «Необходимо уже сегодня принимать системные меры, направленные на снижение возможного отрицательного воздействия вступления России в ВТО. Для минимизации потерь в первую очередь необходимы меры, направленные на ускорение процесса перемещения рабочей сил из неконкурентоспособных предприятий и отраслей в те отрасли и регионы, которые имеют потенциал роста. Особое внимание должно быть уделено проблеме моногородов, градообразующие предприятия которых работают в отраслях, характеризующихся высокой степенью риска снижения объема производства… Меры социальной политики, с учетом принципов пространственного размещения производства, должны составить основу политики, направленной на смягчение отрицательных последствий. Для усиления положительного влияния вступления России в ВТО необходимо, во-первых, увеличивать потенциал российского несырьевого экспорта путем снижения барьеров, препятствующих выходу российских компаний на зарубежные рынки, и принятия мер поддержки экспорта, не запрещенных в рамках ВТО. Опыт Китая и ряда других ориентированных на экспорт стран указывает на значительный потенциал развития, заложенный в политике продвижения экспорта».

Ну да, а у нас – прописка, стыдливо называемая регистрацией. Жилье сверхдорогое. Его строят только отобранные местными начальниками компании из (часто) их же друзей и родственников. Это в странах, которые умеют использовать членство в ВТО для своего блага, если падают доходы у потенциальных покупателей, то и цены на жилье рушатся, неся серьезные макроэкономические риски, т. к. теряют работы и производители сантехники, ковров, карнизов. И там начинают думать, как бы подкинуть людям денег на покупку квартир. У нас проще: падает спрос – сворачиваем строительство, чтобы не допускать перепроизводства. Конкуренции-то нет.

Вот в этом, пожалуй, кроется главное противоречие, которое выявляется при попытке понять, зачем нам ВТО, – в отсутствии внутренней конкуренции. Нет серьезной конкуренции производителей внутри страны, как нет и политической конкуренции. А подписываем договор о соблюдении правил честной конкуренции в мире. Это называется «дисбаланс». Что бывает, если в автомобиле мотор вдруг сойдет с ума и одни поршни начнут двигаться быстрее других? Взрыв.

Понятно, что дисбалансы надо устранять. Тогда на самом деле можно согласиться с Ernst & Young в том, что положительное воздействие вступления России в ВТО связано с ростом объема поступающих в страну прямых иностранных инвестиций. «Опыт государств, вступивших в ВТО ранее, и оценки последствий присоединения России к ВТО указывают на то, что прямые иностранные инвестиции в либерализуемые сектора услуг могут обеспечить в долгосрочной перспективе рост объема производства в стране до 11% ВВП. Для усиления этих эффектов органы власти всех уровней должны рассматривать задачу улучшения инвестиционного климата в качестве основного приоритета экономической политики», – пишут аналитики Ernst & Young.

Ну и мы об этом говорим со всех трибун и всегда. Об инвестиционном климате даже не только говорим, а тратим немалые деньги на организацию международных выставок с плакатами и диафильмами. Их никто не смотрит, но процесс освоения казенных денег на это дело очень приятен. И никто в России не против того, чтобы инвестиционный климат теплел. Только, конечно, это не значит, что все кто ни попадя будут лезть со своими мордами в давно поделенный бизнес. Напротив, надо все еще четче разграничить и оградить, по каждому поводу создать госкорпорацию, посадить на ее руководство нужных ребят и ждать, как Буратино, когда вырастет денежное дерево.

Проще говоря: мы за климат, но не позволим нарушать нашу святую монополию на власть, а бизнес – на сферы деятельности.

Ernst & Young ссылаются на опыт членства в ВТО Китая и других дальних стран. Нам ближе Украина. Там незаметно, чтобы было реализовано хоть одно из описанных Ernst & Young преимуществ. Товары и услуги дороги, производство растет вяло, если вообще растет...

Впрочем, это вовсе не значит, что не надо было вступать в ВТО. Если, скажем, человек не умеет и не хочет учиться пользоваться смартфоном, это же не означает, что данный аппарат так уж плох.