«Железный Феликс» загнал коммунистов в ловушку
Очень может быть, что все изрядно встревоженные перспективой восстановления на Лубянке «железного Феликса» граждане легким испугом и отделаются.
Референдум-то соответствующий московская власть согласовала - да так, что, с позиции самих коммунистов, лучше бы и не согласовывала.
Финальное заседание в Мосгордуме по референдуму завершилось, как известно, демаршем со стороны его заявителей.
Узнав, что столичный парламент отказался включать в повестку референдума принципиальные для партии вопросы во здравоохранению и образованию, оставив лишь второстепенный на этом фоне вопрос по памятнику Дзержинскому, коммунисты демонстративно покинули зал заседаний.
Слишком уж очевидно все вышло, прямо по Ленину: по форме все верно, по существу - издевательство.
Как признался изданию Лента.ру один из организаторов референдума, тема возвращения памятника Феликсу Эдмундовичу, по замыслу московского горкома, должна была стать хорошим локомотивом для самого референдума, вытащить саму тему на верхние строчки новостных агентств.
И план этот сработал: «Все газеты написали, что КПРФ разрешили референдум по Дзержинскому. Ну да, про школы и поликлиники мало кто упомянул, но могли бы и совсем не написать! А мы на Дзержинском и все остальное протащим», - торжественно похвастался журналистам партиец.
Надо сказать, у коммунистов действительно имелся резон для поиска такого «локомотива», ведь свеж еще пример, когда «справедливороссам» не удалось организовать референдум по платным парковкам в столице. Скандальность и медийность самой темы тогда не вылились в нужное количество подписей (по закону, одного лишь постановления местного избиркома мало, должны еще и граждане своими подписями в количестве 146 тысяч подтвердить, что такой референдум нужен) и парковщики облегченно выдохнули.
Столичные коммунисты учли горький опыт своих конкурентов и сбором подписей озаботились загодя, устроив нечто вроде репетиции: искомое число подписей было успешно собрано на проводимых компартией мероприятиях. Но, рассчитав все верно по формальной части, не учли они всей глубины того коварства, на которую оказались готовы погрузиться столичные власти.
Мосгоризбирком уже утвердил проведение референдум, но именно по вопросу восстановления памятника Дзержинскому. Причем, предложил его оставить в повестке депутат-«родинец» Андрей Шибаев.
И как с этим быть?
Отменять выстраданный референдум - могут не понять избиратели. «Сталинисты» и вовсе неровен час проклянут. Соглашаться - поступиться принципами, разменяв остросоциальную проблематику на символичное.
Видать, 96-й еще долго будет весело аукаться Геннадию Андреевичу...
В беседе с обозревателем KM.RU известный публицист, автор бестселлеров «Почему Россия не Америка» и «Почему Америка наступает» Андрей Паршев предположил, что референдум по восстановлению памятника Дзержинскому в предложенных обстоятельствах вряд ли состоится:
- Сама ситуация не очень хорошая действительно, хотя с формальной точки зрения, наверное, объяснимая. Все же первые два пункта референдума, предложенные коммунистами, не относятся к чисто московской проблематике: реформа здравоохранения и образования - это федеральный вопрос. Хотя объективно эта проблематика касается, в том числе, и Москвы, недовольных ходом социальных реформ хватает и здесь.
В то же время, вопрос о возвращении памятника Дзержинскому на Лубянскую площадь - вот это уже точно в компетенции именно столичной власти. С этим вопросом проще, хотя он, конечно, идеологизирован. Тем не менее, даже проводимые на либеральных ресурсах опросы показывали немалое число сторонников того, чтобы Дзержинского вернуть на площадь. И потому есть основания прогнозировать, что референдум по этому вопросу имел бы очень неплохие шансы на положительный для его заявителей исход.
Другое дело, что, конечно, власть коммунистов на этом этапе переиграла, поставив в очень неудобное положение. С одной стороны, референдум утвердили далеко не с тем содержанием, который бы им хотелось, с другой - и отказываться вроде нехорошо от того, за что боролись.
Но очень вероятно, что референдум этот все же не состоится. В преддверии выборов именно социальная тематика видится наиболее актуальной, вопросы же советской символики становятся факультативными. Кроме того, отказавшись от такой подачки, предложенной московскими властями, коммунисты покажут, что вопросы социальной политики для них более принципиальны.
Кроме того, референдум - это не такое мероприятие, которое можно проводить каждую неделю: сегодня обсуждаем возвращение Дзержинского, а через неделю или месяц проводим еще один уже по социальным вопросам. То есть в данном случае ситуация будет выглядеть именно так, что коммунисты предпочли символический вопрос вопросам насущным. Этим они рискуют значительно ослабить свои позиции.
Комментарии читателей Оставить комментарий
Боже мой, какие некоторые господа смелые в борьбе с памятниками и с мертвыми... А слабо с ныне здравствующими потягаться?... Или подождем,когда они тоже превратятся в памятники?...
«В расход пускали заводчиков, купцов, инженеров, фельдшеров, учительниц, священников... Проще перечислить те категории населения, которые не подлежали расстрелу. Практиковались расстрелы на месте, без суда и следствия. В первую очередь это касалось заложников».
.
Троцкий (Лейба Давидович Бронштейн)соратник и единомышленник Ленина, Дзержинского:
«Мы должны превратить Россию в пустыню, населённую белыми неграми, которым мы дадим такую тиранию, какая не снилась никогда самым страшным деспотам Востока. Разница лишь в том, что тирания эта будет не справа, а слева, не белая, а красная. В буквальном смысле этого слова красная, ибо мы прольём такие потоки крови, перед которыми содрогнуться и побледнеют все человеческие потери капиталистических войн. Крупнейшие банкиры из-за океана будут работать в тесном контакте с нами. Если мы выиграем революцию, раздавим Россию, то на погребальных обломках ее укрепим власть и станем такой силой, перед которой весь мир опустится на колени. Мы покажем, что такое настоящая власть. Путем террора, кровавых бань мы доведем русскую интеллигенцию до полного отупения, до идиотизма, до животного состояния... А пока наши юноши в кожаных куртках — сыновья часовых дел мастеров из Одессы и Орши, Гомеля и Винницы, — умеют ненавидеть всё русское. О, как великолепно, как восхитительно умеют они ненавидеть! С каким наслаждением они физически уничтожают русскую интеллигенцию — офицеров, инженеров, учителей, священников, генералов, агрономов, академиков, писателей».
Стоя во главе ВЧК, Дзержинский террором превратил всю Россию в один сплошной чекистский подвал, он в ВЧК создал еще и небывалую в мире академию шпионажа и провокации. Террором, шпионажем, доносами Дзержинский отнял у страны возможность не только говорить, но думать, чувствовать, ненавидеть. Товарищ Дзержинский создал ВЧК, он ее организовал, он ее преобразовал. "Говорить о Дзержинском-чекисте, это значит писать историю ВЧК",-подтверждает Менжинский. Дзержинский еще сам ездил на обыски и аресты.
В начале 1918 года в Москве, где Дзержинский под ВЧК занял на Лубянке грандиозные дома страховых обществ с обширнейшими подвалами и погребами - ВЧК превратилась уже в мощную кровавую организацию. В 1918 году руководимая Дзержинским ВЧК была уже государством в государстве, и Лубянка фактически властвовала над Кремлем.
Знаменитый лозунг Дзержинского: "каждый коммунист должен быть чекистом". Мифы о "кристальной чистоте" чекистов составлялись, разумеется, для истории.
…Известный факт. В 1918 году на одном из заседаний Совнаркома, где обсуждался вопрос о снабжении, Ленин послал Дзержинскому записку: «Сколько у нас в тюрьмах злостных контрреволюционеров?» Первый чекист вывел на бумажке: «Около 1500». Точной цифры арестованных он не знал – за решетку сажали кого попало, не разбираясь. Владимир Ильич хмыкнул, поставил возле цифры крест и передал бумажку обратно. Феликс Эдмундович вышел. Той же ночью «около 1500 злостных контрреволюционеров» поставили к стенке.
Саенко на "допросах" вонзал шашку на сантиметр в тело полуголого допрашиваемого и начинал вращать ее в ране, причем "допросы" были публичными, в присутствии начальника Особого отдела Якимовича и следователя Любарского. Увы, это не средневековые легенды, это террор Дзержинского, это его дьявольская система, стоявшая на страже диктатуры коммунистической партии.
Таких палачей Дзержинский при коммунистической диктатуре имел в изобилии. В Киеве Роза Шварц выкалывала иглами и выжигала глаза папиросой, выжигала кресты на лбу и на груди. А чего стоили зверства Арона Когана (больше известного под псевдонимом Бела Кун), Уншлихта, карлика и садиста Дерибаса, следователей ВЧК Миндлина и барона Пиляра фон Пильхау. Не отставали от мужчин и женщины-чекистки: в Крыму – Землячка, в Екатеринославле – Громова, в Киеве – «товарищ Роза», в Пензе – Бош, в Петрограде – Яковлева и Стасова, в Одессе – Островская. В той же Одессе, например, венгерка Ремовер самовольно расстреляла 80 арестованных. Делали ужасные многочасовые садистские операции на половых органах.
Знал ли Дзержинский о зверствах, учиняемых от имени советской власти его подручными? На основании анализа сотен документов заявляю: знал и поощрял. Именно им подписано большинство ордеров на обыск и арест, его подпись стоит на приговорах, его перу принадлежат секретные инструкции о тотальной вербовке сексотов и тайных агентов во всех сферах общества.
В Армавире, задержав на вокзале эшелон с ехавшими грузинами-офицерами, врачами, сестрами милосердия, возвращавшимися после войны к себе на родину, Атарбеков, несмотря на то, что эшелон имел пропуск советского правительства, приказал вывести всех ехавших на площадь перед вокзалом и из пулеметов расстрелял поголовно всех. В Екатеринодаре, когда туда подступил десантный отряд генерала Врангеля, Атарбеков в отместку расстрелял камеры екатеринодарской чека, в которых было до двух тысяч заключенных, в громадном большинстве ни в чем не повинных. На Кавказе из города в город, из аула в аул, как кровавые легенды, плыла молва о делах "рыжего чекиста". "Усмиритель Северного Кавказа", Атарбеков избивал население, как на бойне скот. Его жестокость вызвала даже протесты в Москве среди рядовых коммунистов и получал предупреждения от ЦК партии, но эти попытки как-то вмешаться в "деятельность" Атарбекова вызывали ярость Дзержинского: председатель ВЧК не терпел вмешательства в работу своего ведомства. Когда в 1925 году Атарбеков разбился при падении аэроплана, коммунистическая печать писала о нем: "Его жизнь была полна сплошного героизма, борьбы, успехов и побед".
В садизме с ними соперничал действовавший на Украине щупленький человечек с подергивающимся лицом маньяка, знаменитый чекист Саенко. Наиболее жуткие страницы в книгу былей украинского террора вписал именно он. В харьковской тюрьме одно имя "Саенко" наводило на заключенных мертвенный ужас.