Сергей Черняховский: «Москва – некий индикатор того, что будет в регионах через 2-4 недели»

Отрицательная экспонента или ее мираж

© KM.RU, Кирилл Дуболев

Кривая роста коронавируса по Москве приобрела некие внятные черты – и, кажется, по своему рисунку разошлась с общей кривой по стране.

Пока, правда, речь идет о пресловутых «темпах роста» и намеках на его снижение, но не о снижении самого роста.

В Москве на 25 апреля число выявленных заражений выросло на 2612 человек, то есть прирост сократился в сравнении с предыдущим днем на 345 человек – 24 апреля было 2957.

В России на 25 апреля число выявленных заражений выросло на 5966 человек, то есть прирост вырос в сравнении с предыдущим днем на 117 человек – 24 апреля по России он составлял 5849 человека.

То есть это чуть ли не первый день, когда в Москве прирост заражений сокращается, а по России – растет. Хотя тоже растет с явным замедлением: на 24 апреля в стране он составил 1075 человек (5849 от 24.04 – 4774 от 23.04), на 25 апреля – 117, в десять раз меньше.

Основанием для оптимизма это считать рано, основанием для спокойного внимательного анализа – можно. То есть, если предположительно видеть в этом преддверие некого нового поворота, в Москве ситуация начинает стабилизироваться, а в регионах – ухудшаться. То есть Москва свою негативную зону, возможно, проходит, а регионы в нее вступают и вслед за столицей проходят свой путь к стабилизации положения. Москва в этом отношении – некий индикатор того, что будет в регионах через 2-4 недели.

Вопрос только в том, являются ли цифры по Москве началом позитивной тенденции. Тем более, можно увидеть и новые сопутствующие: рост числа новых заражений в столице снижается, а число смертей возрастает: к вечеру 24 апреля скончался в Москве 41 человек, зараженный коронавирусом, накануне погибших было 37, а до сих пор рост иди снижение смертей за сутки коррелировались с возрастанием или снижением темпа прироста выявленных инфицированных.

Впрочем, само по себе последнее наблюдение вполне объяснимо: выявление заражения естественно предшествует гибели, и рост погибших отражает некий предыдущий рост заражений.

В общем-то, некие основания видеть преддверие новой тенденции по Москве есть: цифры суточного прироста заражений в Москве и его снижений напоминают затухающие скачки шарика от пинг-понга или мяча, подскакивающего после каждого удара о землю.

Источник: Роспотребнадзор

Примерно с 8 апреля кривая роста заражений неуклонно ползла вверх, немного изогнувшись вниз 11 апреля (1030 человек за сутки). С 12 апреля рост стал нарастать и через неделю добрался до пика в 3570, что пока остается печальным рекордом. Затем было резкое суточное падение до 2026, но и новый рост до 3083. Потом двое суток падения до 2548 и 1959 – и новый скачок до 2959 и снова падение – до сегодняшнего показателя в 2612. Прыгающий мяч. 

Можно увидеть, что каждая новая верхняя точка, достигаемая после скачка, ниже предыдущей: 3570, 3083, 2959, то есть сама линия верхних точек снижается. Равно как и две нижние точки предыдущих падений: 2026 и 1959.

Тут можно обратить внимание, что падение на 25 апреля заметно меньше – до 2612, но и предыдущий нижний уровень в 1959 человек был достигнут не за один, а за два дня и 2612 от 25 апреля сопоставимы с показателем промежуточного падения от 22 апреля – 2548 выявленных заражений.

В рамках этих наблюдений можно предположить, что действительно, в ближайшие несколько дней число новых суточных заражений стабилизируется примерно на уровне 2300-2400 в сутки, после чего начнет снижаться.

Но это – очень условное предположение. В котором нельзя быть уверенными просто потому, что никто не знает всех факторов, влияющих на распространение вируса среди населения, и в частности – ни готовности власти реально поддерживать объявленные полукарантинные меры в городе, ни готовности населения выдерживать их там, где они не подкреплены жесткими карательными мерами.

По идее, именно Москва сыграла роль основного очага заражений в России. По идее и по опыту борьбы с эпидемиями в мире в прошлом, такой очаг инфекции должен быть заблокирован и отрезан от остальной страны. Пытающиеся прорваться через блокаду наталкиваются на огонь и пики заградотрядов, тела и вещи их сжигаются, а остающиеся в городе, в зависимости от нравов времени, либо остаются выживать и умирать, как получится, либо шаг за шагом лечатся бригадами экстренной медицины.

Это, конечно, из опыта других времен, но в те времена оказывалось довольно действенно: очаг вымирал - страна спасалась.

Без этой экзотики, но в 1960 году в борьбе с занесенной в Москву оспой та власть заблокировала 7-ми миллионный город, выявила десятки тысяч возможных носителей, за пять дней привила семь миллионов москвичей и четыре миллиона жителей Подмосковья – и за полтора месяца задавила оспу, грозившую выкосить город месяца за два. И всего погибли не то три, не то четыре человека.

Как-то у нее все получалось лучше, во всяком случае, когда речь заходила об экстренных ситуациях. Причем никто даже и не понял, ни что город отрезан от страны, ни что в городе угроза эпидемии, все осталось тихим и спокойным.

Впрочем, конечно, и прививать чем было – с оспой боролись десятилетиями, и, хотя в СССР она была ликвидирована уже в 1936 году, запасы вакцины хранились про запас.

Правда, это не единственное, что в те «годы дефицита» имелось в стране «на черный день»: по ряду данных, к началу 1950-х гг. в стране был создан стратегический запас, который должен был обеспечить ее как едой, так и сырьем для промышленности на срок до трех лет на случай ядерной войны. И даже примерно понятно, куда он делся: в 1990-е в магазинах России можно было встретить распродающуюся тушенку 40-50-х гг. выпуска.

У власти в Москве пока как будто бы получается строить и открывать больницы и койко-места. Впрочем, Собянин в прошлом провел не один год на комсомольской работе, от комсорга цеха до Окружкома ВЛКСМ, а ведущим требованием к комсомольскому работнику всегда было: сделать нечто, когда у тебя для этого нет ничего, и сделать в такие сроки, в которые это сделать нельзя никак. То есть аврально строить все-таки получается. Но вот порядок поддерживать – это комсомол, как и многие другие, в 80-е годы умел лишь имитировать.

А поскольку соблюдение режима «разрыва цепочек общения» у власти получается не очень удачно, то и поведенческие инстинкты жителей, давно забывших навыки мобилизационного организованного поведения, успешно прорываются через уговоры мэра и выливаются то в пресловутые пикники (радует, что как будто остались в прошлом), то в давки у входа в метро, то в гуляния юношей по дворам с банками пива. То в удалое: «Надоело дома сидеть! Заболеем, так заболеем, не все же умирают!».

И когда Собянин говорит, что он против введения в Москву войск, он не просто делится планами - он отвечает тем реалистам во власти, которые понимают, что эпидемиологический режим в Москве не соблюдается, и кто уже начинает задумываться о том, как навести в городе порядок другими силами. Что для Собянина будет означать, что он не справился с ситуацией в городе.

Давки в метро в первый день пропускного режима – вообще сами по себе показательны. И в стилистике власти, и в стилистике населения.

Первым не хватило элементарного организационного навыка и здравого ума, чтобы понять, что пропуска проверять – это долго. А раз это долго, а в Москве все еще остаются работать миллионы людей, то будут пробки на входах. Любой, имевший опыт работы в милиции в советское время, или работы в комсомольском оперотряде тех же лет, когда по определенным датам в городе выставлялись регулирующие и проверяющие документы кордоны, не мог не сознавать это по собственному опыту прошлого. И систему проверки пропусков нужно было изначально организовывать иначе.

Собянин вроде бы что-то сумел оперативно сделать с МВД – и пробки рассосались, но как и когда эти пробки скажутся на пиках заражений, остается наблюдать. Хорошо, если вдруг окажется, что стремительный взлет – более 900 дополнительного прироста за сутки с 18 на 19 апреля – это именно результат неумелого поведения власти при введении пропусков. Хуже, если окажется, что здесь действительно строго работает двухнедельная инкубация – и тогда мы получим много более печальный результат к концу месяца. Более впечатляющий, чем 19-апрельский пик.

И в то же время. Да, милиция - она же полиция - изначально сработала неграмотно и создала почву для взаимозараживающих пробок. Но не она же сгоняла людей в толкучку перед входом…

Конечно, люди ехали на работу. Конечно, они торопились. И конечно, может быть, боялись, что опоздание может обернуться увольнением – что совсем не ко времени. Хотя сегодня, с одной стороны, за опоздание не увольняют, если не хотят уволить, а если хотят – то увольняют и без опоздания. Не при рабоче-крестьянской власти живем.

Но все-таки: вот тебе пробка из давящих друг друга людей в период эпидемии, кода никто не знает, кто носитель вируса, а кто нет, - и вот тебе угроза опоздания.

В одном случае – грозит увольнение. В другом – мучительная смерть от удушья. С высоким шансом заразить твоих близких: детей, жену, мужа, родителей… И как кажется, естественная реакция – не лезть в эту давку самозаражения, отойти и позвонить на работу, объяснив ситуацию: выбор-то не между увольнением и неувольнением - выбор между угрозой увольнения и угрозой смерти…

И если люди при таком выборе устремляются штурмом проламываться сквозь ряды потенциальных носителей вируса и даже просто выстраиваются в очередь затылок в затылок, значит, они просто не верят в серьезность угрозы. И не верят, что в городе – эпидемия. И всю объявленную самоизоляцию воспринимают как барскую забаву, развлечься которой пришло в голову не слишком любимой власти. И этим людям в голову не приходит, что расплатой окажется их жизнь и жизнь их детей.

Угроза – не наглядна. Угроза – телевизионна. Да и наказания и штрафы за нарушение режима – и далеко не неотвратимы, и для многих не столь существенны. Верхи не могут жить по-новому, низы по-новому жить не хотят. В развитии – это не революционная ситуация. Это ситуация самоуничтожения.

Цифры статистики намекают на оптимизм. Поведение граждан – на перспективу трагедии.

Москва свою негативную зону, возможно, проходит, а регионы в нее вступают и вслед за столицей проходят свой путь к стабилизации положения. Москва в этом отношении – некий индикатор того, что будет в регионах через 2-4 недели.