Момент ясности

Как показывают драматические события после начала СВО, ничего подлинно ценного и стоящего за постсоветское тридцатилетие, ничего такого, к чему уместно было бы обратиться в трудную годину, в РФ не создали. Ни в сфере официальной культуры, ни в сфере государственной идеологии

Ветераны утверждают, что эффект от воздействия военных испытаний для людей сродни рентгеновскому. С неумолимой достоверностью и в короткий срок на войне проявляется истинная суть всякого человека, в мирной жизни, как правило, сокрытая в полутени. Находясь вблизи тонкой грани, разделяющей жизнь и смерть, воюющий человек обращается к тому, что действительно ценно. А ценно то, что даёт силу сражаться и жить.

Что справедливо в отношении отдельной личности, то справедливо и для общества в целом. По крайней мере, для того, которое оказалось в условиях войны.

Намерение власти включить в школьную программу произведения советских классиков (Николая Островского, Александра Фадеева, Юрия Бондарева и других), озвученное одновременно с другой подобного рода инициативой - предложением С.Степашина, известного политического деятеля девяностых и нулевых, вернуть городу-герою Волгограду название Сталинград – ярчайшее доказательство того, что ценности красной эпохи, несмотря на десятилетия борьбы с ними, по-прежнему значимы и по-настоящему ценны.

Русское общество, как известно, всегда было не только патерналистским (“русский народ - царист”, как метко подметил в своё время Сталин), но и литературоцентричным. Как минимум с середины XIX века и вплоть до перестройки литература для России являлась существенно большим, чем просто жанром искусства. Литературные герои служили как жизненными ориентирами, так и антипримерами для целых поколений. В формат художественных произведений “упаковывались” социально значимые идеи, оказывавшие огромное влияние на умы.

И даже теперь, в эпоху колоссального снижения интереса к серьёзному чтению, инерция литературоцентричности в стране сохраняется. Вплоть до самого последнего времени (точнее, до тех пор, пока их туда допускали) адепты либерализма и ненавистники СССР не упускали случая помянуть в телевизионных дебатах Шарикова и ему подобных персонажей, “прикладывая” Россию и социализм.

Что ж, сама жизнь заставляет вспомнить, что отечественная литература, как минимум, многогранна. Она способна и может служить благому делу. Произведения и герои, являющиеся полными антиподами кумиров тех, кто три десятилетия вёл страну в исторический тупик, в ней есть.

Не стоит, разумеется, обольщаться относительно подлинного качества тех людей, которые решились-таки официально реабилитировать классиков советской литературы (но пока не решились ещё убрать из школьного курса “Архипелаг ГУЛАГ” Солженицына и прочие очерняющие СССР творения). Тем более не стоит обольщаться насчёт реального идейного перерождения того же Сергея Степашина, прочно входившего ещё в реформаторскую команду Б.Ельцина в 90-е. Их, что называется, припёрло. Во всех смыслах. Потому сам факт, что к советским ценностям (и к каким!) стали вдруг апеллировать люди, выстроившие успешные карьеры в антисоветском государстве, свидетельствует, как минимум, о трёх фундаментальных вещах.

Во-первых, как показывают драматические события после начала СВО, ничего подлинно ценного и стоящего за постсоветское тридцатилетие, ничего такого, к чему уместно было бы обратиться в трудную годину, в РФ не создали. Ни в сфере официальной культуры, которая не только не смогла дать обществу образов и смыслов, вдохновляющих на борьбу с врагом, но и прямо оказалась обществу (за исключением нескольких единичных представителей) абсолютно враждебна. Ни в сфере государственной идеологии, которая, не взирая на разные лукавые рассуждения, в постсоветской России была. Более того, с началом СВО с поразительной скоростью начали сыпаться едва ли не все доктрины, утверждавшиеся ране высшей властью как безальтернативные и незыблемые.

Захлестнувшее Украину русоненавистничество, эмоциональная подпитка которым для бойцов ВСУ не менее значимо, чем снабжение оружием странами НАТО, вдребезги разрушило не только слащавый миф о триедином русском народе, но и представление об украинцах, как о народе братском, которыми российские политики, общественные деятели и пропагандисты кормили десятилетиями и, увы, по инерции продолжают ещё кормить страну по сей день.

Бешеная реакция Запада на попытку России разгромить смертельно враждебный себе необандеровский режим, его крепнущая с каждым днём готовность начать против России не “гибридную”, а полномасштабную войну, нагнетаемая им атмосфера русофобии камня на камне не оставила от былых западнических установок. Остаётся только ужасаться, в сколь губительный и безумный по своему содержанию проект с лёгкостью вовлеклись в своё время что общество страны, что её власть.

Огромные материальные трудности, которые испытывает сегодня фронт, вынуждают с горечью поражаться, сколь глубок был в своё время осуществлённый (и отнюдь не только в 90-е) погром промышленности и производств, в результате которого не только беспилотники и средства связи, но и качественная и современная амуниция для войск оказались в дефиците.

И так – почти во всём. Чем дольше продолжается спецоперация, тем яснее видится убожество всего постсоветского проекта во всех его ипостасях: начиная от идеологии и культуры и заканчивая организацией производства техники и даже бытовых мелочей.

Во-вторых, обращение к ценностям и символам советской эпохи в военных условиях свидетельствует, что они по своему мобилизационному потенциалу и нравственной силе находятся на недостижимой высоте в сравнении со всем тем, что с таким усердием и упорством постсоветские власти продвигали прежде. Государство за одиннадцать месяцев СВО сущностно не изменилось, по-прежнему оставаясь олигархическим и преимущественно сырьевым, но в час военной опасности даже таким ветеранам эпохи Ельцина, как Сергей Степашин, приходится обращаться к имени Сталина как к величественному примеру, как к символу, реально способному вдохновить на борьбу.

Решение установить в честь 80-летия разгрома 6-й немецкой армии бюст Сталину в пока ещё не переименованном Волгограде – ещё один, пусть и вынужденный, но необратимый шаг в направлении полноценной реабилитации крупнейшего исторического деятеля XX века и руководителя СССР. Которая не может не состоятся, если только современная Россия выстоит в войне и победит.

И, наконец, в-третьих. Обращение к произведениям советской литературы, как и обращение к советским достижениям и к советской истории вообще, укрепляет думающую часть общества в мысли, что усиленно навязываемое противоречие между советским и русским пластами нашей истории глубоко противоестественно и ложно. К советским ценностям и к советской символике народ стихийно обратился ещё в 2014 году, задолго до производимого теперь властью разворота. Русское сопротивление на Донбассе неспроста началось с защиты памятника Ленину в центре Донецка, ибо активисты Антимайдана на Юго-Востоке тогдашней Украины, в отличие от исторически безграмотных правителей РФ, отлично знали, что Ленин – это государственный деятель, не “создавший”, а наоборот - вернувший Украину в лоно единой страны. И именно по этой причине необандеровцы по сей день питают к нему столь лютую ненависть. Красно-георгиевские ленты, что нашивали на рукава бойцы ополчения в 2014 году, на мой взгляд, самый удачный символ не только русского сопротивления на Украине, но и самый удачный на сегодня общенациональный русский символ вообще.

Истинность символов, ценностей и идей проверяется испытаниями, и если не только люди фронта, но и власть развернулась к советскому культурно-историческому пласту, то это значит, что он по факту столь же фундаментален, как и остальные, слагающие русский мир. Нерусским и антирусским по содержанию и по духу оказался на поверку как раз перестроечно-постсоветский пласт, поскорее освободиться от которого – насущная задача государства и народа. Советское в действительности давно и кровно переплелось с русским, и всё ещё продолжающиеся попытки их противопоставить и разделить следует рассматривать либо как вредоносные инициативы недалёких и неумных людей, либо как провокации врагов.

Советская культура (и литература как её ведущее направление) – это, в сущности, и есть лучшее, что было в русской культуре XX века. И министерство просвещения, и президент РФ этот факт вынужденно, но признали.

А советская эпоха в целом – это, в первую очередь, русская эпоха, в которую русский человек, создав выдающееся во всех смыслах государство, стал предметом восхищения и примером для подражания для доброй половины мира.

Эти очевидные истины с определённого момента начали доходить и до постсоветской власти.