Инновации получили импульс на 1,1 трлн рублей

Владимир Путин провел заседание комиссии по технологиям и инновациям

Российское руководство не оставляет попыток перевести отечественную экономику на рельсы инновационного развития. Одним из локомотивов этого процесса выступает комиссия по высоким технологиям и инновациям, которая в среду впервые публично собралась под руководством премьера Владимира Путина (раньше ее возглавлял вице-премьер Сергей Иванов).

Одной из причин этой неожиданной «рокировки» в председательском кресле, судя по всему, стал озвученный премьер-министром беспрецедентный масштаб готовящихся финансовых вливаний в инновационную деятельность. О чем Владимир Путин, вероятно, хотел сообщить присутствующим федеральным чиновникам, а также широкой российской общественности лично.

Итак, по словам российского премьера, в текущем году на науку, инновационные проекты и федеральные целевые программы выделяется 1,1 трлн руб. «Это – очень приличные деньги», – подчеркнул премьер и напомнил, что в кризисном 2009 году ассигнования бюджета по данным направлениям также были увеличены по сравнению с 2008 годом на 300 млрд руб. Таким образом, следует признать, что, несмотря на нехватку т. н. длинных денег (о чем также говорил на заседании комиссии Владимир Путин), государство осознает всю важность указанной задачи и прилагает необходимые усилия для того, чтобы сдвинуть ситуацию с мертвой точки.

Тем не менее, несмотря на размер государственных инвестиций, который действительно впечатляет, определенные вопросы все же остаются. Как выясняется, в российском законодательстве вообще не прописано, что, собственно, считать инновацией. А значит, и нет таких базовых определений, как «инновационная деятельность» и «инновационный продукт». Об этом после заседания «по секрету» сообщили министры Эльвира Набиуллина и Андрей Фурсенко. Правда, по их словам, Владимир Путин дал правительству поручение за два месяца разработать соответствующую терминологию.

За это время министрам придется пояснить, что такое «инновационный продукт», «предприятие» и «стандарт», причем за основу кодификации будет взята терминология ОЭСР. Однако, как подчеркнул Фурсенко, ее придется адаптировать под российский Бюджетный кодекс. Наверное, по представлениям нашего либерально мыслящего министра науки и образования, любая ссылка на западные стандарты должна автоматически легитимировать в глазах граждан РФ любые правительственные начинания и даже благоглупости (хочется надеяться, что в данном случае речь об этом все же не идет). И все-таки подход, когда сначала выделяются солидные инвестиционные средства, а только потом определяются объекты для вложений, мягко говоря, вызывает определенные сомнения. Особенно если учитывать творческие задатки российской бюрократии, проявляющиеся время от времени при освоении бюджетных средств.

Еще одна задача, о которой рассказала министр экономического развития Набиуллина, – это сформировать спрос на инновации, в т. ч. через госзаказ. Через этот механизм планируется инвестировать более 4 трлн руб. ежегодно. При этом, по словам Набиуллиной, необходимо принять поправки в закон о госзакупках, чтобы главным критерием была не цена, а качество товара или услуги .

Сможет ли современная Россия эффективно освоить эти огромные деньги, выделяемые руководством страны на инновации? С этим вопросом мы обратились к известному публицисту Максиму Калашникову:

– Действительно, правительству пока еще не удалось четко определиться с тем, что понимать под инновациями. Возникает странное ощущение, когда ты в течение многих лет слышишь о различных инновационных проектах, а потом узнаешь, что с самим термином «инновации» будут определяться только сейчас. Это в стиле нашего постсоветского государства.

На мой взгляд, Владимир Путин несколько лукавит: он называет общие цифры ассигнований на науку, космос и другие сферы. Но на самом деле там же не все идет на инновации. Конечно, премьер назвал те сектора, которые должны по идее быть инновационными, но которые подчас выпускают устаревшую продукцию. Т. е. часть общего финансирования идет не на инновации, а на тиражирование технологически устаревшей продукции.

Если вы посмотрите на состояние дел в нашей космической отрасли, то там происходит бесконечное тиражирование советского задела. Допустим, идет у нас модернизация корабля «Союз», который впервые полетел еще в 1967 году (мой ровесник). И вот усовершенствовали схему 1967 года и назвали это «инновацией».

Кроме того, инновации тоже бывают разными. Одни из них имеют частный характер и направлены на усовершенствование уже существующего. А есть радикальные или прорывные инновации. Наконец, следует учитывать, что не все упирается в деньги. В этой связи у меня есть вопрос: почему к выработке инновационной политики не привлекается широкий круг экспертов? Мы видим, как разработка инновационных продуктов зачастую идет очень келейно. А где же научные дискуссии и мнение изобретательской общественности?

Кроме того, не стоит забывать, что $33 млрд (таков эквивалент 1,1 трлн руб.) – это огромные средства только по нашим российским меркам. В США $2 млрд имеет только одно Агентство передовых разработок. А если брать все остальные государственные и частные институты инновационного инвестирования, то объемы финансирования окажутся просто несопоставимы.

Конечно, у нас нет такого «глобального печатного станка», как в США, но проблема ведь не только в этом. В той же Америке, помимо государства, очень активно тратится на инновации и бизнес, у нас же он отстегивает на инновации только из-под палки. Доходит до того, что отечественные разработки «уплывают» за рубеж, где они наконец находят себе спрос. То же самое касается «утечки мозгов». И понятно, почему они «утекают»: умам нужно применение. И вообще, при коррумпированном государственном аппарате и «элите», которой не нужны инновации, можно создавать любые каналы и институты инвестирования, но все равно ничего не получится. Если чиновник ворует, и у него нет побудительного мотива способствовать инновационной деятельности во вверенной ему отрасли, то провалится любая реформа.

Кирилл Говоров