Эрос

•	Постер фильма

Авторы сценария: новелла «Опасная связь вещей» (Il filo pericoloso delle cose) - Микеланджело Антониони (Michelangelo Antonioni) и Тонино Гуэрра (Tonino Guerra), новелла «Равновесие» (Equilibrium) - Стивен Содерберг (Steven Soderbergh), новелла «Рука» - Вон Карвай

Операторы: «Опасная связь вещей» - Марко Понтекорво (Marco Pontecorvo), «Равновесие» - Стивен Содерберг под псевдонимом Питер Эндрюс (Peter Andrews), «Рука» - Кристофер Дойл (Christopher Doyle)

Художники: «Опасная связь вещей» - Стефано Лючи (Stefano Luci), «Равновесие» - Филип Мессина (Philip Messina), «Рука» - Уильям Чан (William Chang)

Художник анимационных вставок - Лоренцо Маттотти (Lorenzo Mattotti)

Композиторы: «Опасная связь вещей» - Энрика Антониони (Enrica Antonioni) и Виничио Милани (Vinicio Milani), «Равновесие» - Чико О’Фэррил (Chico O’Farrill), «Рука» - Пер Рабен (Peer Raben)

Автор песни «Микеланджело Антониони» (Michelangelo Antonioni) - Каэтано Велозо (Caetano Veloso)

Роберт Дауни-младший (Robert Downey Jr.), Элан Аркин (Alan Arkin), Иле Китс (Ele Keats), «Рука» - Гун Ли, Чан Чэнь, Тинь Фун, Лук Онти (Luk Auntie), Чжоу Цзянджунь

Кассовые сборы - $0,2 млн. в США, 0,65 млн. евро в Италии, $1,3 млн. в мире

Оценка - 7,5 (из 10)

Эротическая драма

•	Кадры из фильма

В некоторых странах (прежде всего - в США, где вдобавок потребовали сделать цензурные купюры в новелле Микеланджело Антониони, касающиеся недопустимости показа на экране женской мастурбации) порядок демонстрации отдельных историй был иным, нежели в оригинале. У нас, к счастью, показывают версию фильма в том порядке, как это и было предусмотрено. Ведь сюжет Антониони под названием «Опасная связь вещей» вообще был снят тремя годами ранее, а другие постановщики подбирались в расчёте на творческое соответствие проблематике и стилистике знаменитого итальянского режиссёра. И, например, замена Педро Альмодовара американским режиссёром Стивеном Содербергом вполне обоснована, поскольку Содерберг, будучи автором прославленного дебюта «секс, ложь и видео», разумеется, принадлежит к числу антониониевских приверженцев, как и гонконгский постановщик Вон Карвай. Помимо того, что новелла Микеланджело Антониони открывает трёхчастное повествование о любви и эросе, картина в целом пронизана любопытными анимационными вставками, специально созданными художником Лоренцо Маттотти, а Каэтано Велозо написал песню, посвящённую итальянскому киномаэстро, в которой, несомненно, речь идёт и о «тишине одиночества», и о «некоммуникабельности чувств», благодаря чему Антониони и вошёл в историю мирового кинематографа.

Конечно, можно на манер наглых и невоспитанных молодых критиков сразу же обругать престарелого Микеланджело Антониони, который посмел на исходе девятого десятка лет откровенно и якобы бездумно любоваться обнажёнными женскими телами, хоть таким образом удовлетворяя свои одряхлевшие сексуальные комплексы. И, казалось бы, в предложенной им истории (сочинена вместе с постоянным соавтором Тонино Гуэррой) давно поднадоевших супружеских отношений современных итальянских буржуа - здесь их зовут Кристофером и Клоэ - нет ничего, кроме скуки бессмысленных перепалок, в том числе во время путешествия в Тоскану, и искусственной возгонки эротических желаний при посредстве случайного секса на стороне. Однако главным в этом рассказе является отнюдь не сюжет, а почти неуловимое настроение, поистине антониониевское, когда вроде бы ничто не происходит, и даже название «Опасная связь вещей» смущает своей непонятностью и мнимостью. А финал уж точно оставляет в полном недоумении, всё обрывая на полуслове - точнее было бы сказать, на полувзгляде, когда на берегу моря встречаются две обнажённые женщины: Клоэ и Линда, и тень одной из них накладывается на тело другой. В этом есть неизъяснимая поэзия, как и в образах далеко простирающегося пространства, заставляющего чуть ли не физически почувствовать тоску и неприкаянность человеческой души во всё-таки равнодушном к ней мире природы.

Уже после просмотра догадываешься, что Микеланджело Антониони как раз и задаёт верный тон всему фильму, намекая, что только нагота человека и проявления эроса позволяют хотя бы на краткое время забыть об одиночестве и опустошённости, вдруг ощутить собственную необходимость для кого-то другого, осуществить свои скрытые мечты и желания, наконец - просто почувствовать себя живым, из плоти и крови! А вот одежда, пусть лишь номинально прикрывающая тело, как у Клоэ, когда она, загорав голой подле своего дома, потом набрасывает на себя прозрачную кофточку, словно мгновенно отчуждает от остальных людей и вообще от реальности.

Схожий мотив проигрывается и в ретро-сюжете «Равновесие» (действие датируется 1955 годом), где уставший и закомплексованный рекламный агент Ник Пенроуз рассказывает психиатру Пёрлу о собственных снах, в которых видит молодую женщину, принимающую ванну после ночи любви, а потом одевающуюся перед своим уходом. Магия грёз растворяется по мере облачения возлюбленной в одежду, наведения косметического марафета и превращения в некую постороннюю особу, будто прохожую с улицы, безусловно, красивую и манящую, но неожиданно чужую. Знаменательно, что доктор, выслушивая откровения пациента на кушетке, пытается в это самое время заинтересовать внимание невидимого объекта собственного неконтролируемого влечения, сначала наблюдая в бинокль за одним из окон в соседнем небоскрёбе, потом делая знаки, приглашающие на свидание, пока не решается отправить записку, сложив лист бумаги в «самолётик». И в финале мы видим, как уже несколько «самолётиков» летают в городском небе, стремясь достигнуть противоположной стороны улицы. Ну, чем не ёмкий и лаконичный образ лёгкого и неустойчивого поиска родственной души, а согласно тематике ленты, следовало бы сказать - «родственного тела»!

Ведь и в истории «Рука», между прочим, тоже относящейся к сравнительно недавнему прошлому, а именно - к излюбленным для Вон Карвая шестидесятым годам, молодому портному Чжану гораздо волнующе лишь прикасаться к фигуре госпожи Хуа, снимая мерки или поправляя на ней готовое платье, не смея и подумать о шансе когда-нибудь лечь в постель с этой женщиной, как это делают за деньги другие мужчины. Возможный платонизм чувств демонстративно нарушен самой Хуа, когда она при знакомстве с Чжаном удовлетворяет его сексуальное влечение своей рукой, что впоследствии и заставляет парня не столько мечтать о новом снисхождении со стороны «святой блудницы», сколько быть искренне привязанным к той, что совершила своеобразный обряд инициации и поневоле превратила его в отличного портного. Как ни покажется кому-то странным, недостижимость реальной любви объясняется в данном случае не столько профессией героини, сколько занятием основного персонажа, набившего руку на шитье одежды, в первую очередь - для этой «дамы полусвета». Осуществимо только что-то одно: или эрос, как у большинства клиентов госпожи Хуа, или сублимированное в портняжном деле, так и невысказанное (потому неизмеримо ценное!) желание молодого человека.

Собственно говоря, все три новеллы, оставляющие довольно грустное и щемящее впечатление (даже и вторая из них, внешне более юмористическая и абсурдно-парадоксальная), свидетельствуют о том, что героям не удаётся обнажиться до конца - скорее, в фигуральном, нежели в буквальном смысле слова, чтобы обрести искомую потребность в слиянии душ. Опасная связь вещей на самом деле заключается в том, что отклик на твой зов приходит совсем не оттуда, откуда его ждёшь, не от того, к кому испытываешь неутолимую страсть, или же не тогда, когда на это надеешься.

ГДЕ ИДЕТ