Как мил загробный мир/славное будущее

Канада.1997.108 минут.

Автор сценария Атом Эгоян по роману Рассела Бэнкса

Оператор Пол Саросси

Художник Филлип Баркер

Композитор Майкл Дэнна

Кассовые сборы в США и Канаде - $4,3 млн. Оценка - 8,5 (из 10).

Премии: Большой приз жюри и премия ФИПРЕССИ на МКФ в Канне, 8 национальных призов «Джини».

Экзистенциальная драма.

Канадский армянин Атом Эгоян вот уже десяток лет является любимчиком иностранной кинокритики и отмечается на разных фестивалях. В 1997 году в Канне жюри с Изабель Аджани во главе (между прочим, эта французская актриса по отцу - алжирка) в результате бурных дебатов решило предпочесть японского «Угря» Сёхэя Имамуры и иранскую картину «Время вишен» Аббаса Киаростами, поделив между ними «Золотую пальмовую ветвь». А Большой приз был отдан именно Атому Эгояну, причем за фильм, который прозвучал неожиданно не по-западному, а скорее всего в соответствии с понятиями восточной философии. Эту его последнюю картину лишь по недомыслию у нас обозвали «Славным будущим» - точнее был бы перевод «Как мил загробный мир».

Возможно, в ней несколько навязчивы реминисценции из «Флейтиста-крысолова» (кстати, симптоматично, что француз Жак Деми еще в 70-е годы после экранизации этой чуть мистической сказки о спасении за пределами бытия отправился в Японию, чтобы снять «Леди О»; сценаристами же его «Флейтиста» были... Марк Пиплоу и Эндрю Бёркин, потом сотрудничавшие с известными «востоколюбами» Бернардо Бертолуччи и Жан-Жаком Анно, а Бёркин, сам став режиссером, отдал щедрую дань мотивам смерти в лентах «Срдни Ваштар», «Жгучая тайна» и «Цементный сад»). И все-таки в фильме Эгояна покоряет спокойное, стоическое, философское понимание смерти как неизбежной данности, а прежде всего - отношение к уходу в трансцендентные сферы как к умиротворяющей милости Всевышнего, из-за чего оставшиеся по эту сторону невидимой границы воспринимают свой земной удел чуть ли не в качестве Божьего наказания. В ленте не только погибают дети во время катастрофы школьного автобуса, но и взрослая дочь адвоката, напрасно уговаривающего родителей погибших получить по суду хоть какое-то возмещение за моральный ущерб, должна умереть от злоупотребления наркотиками. Сюжетно - полный беспредел, мрак, отчаяние. Тем не менее эту картину вдруг роднит с японским «Угрем», одним из каннских лауреатов, чаще всего не постижимое умом западного человека представление о круговороте бытия.

И трудно припомнить после «Криминального чтива» другой фильм, который так бы свободно, но с умом обращался с кинематографическим временем, которое может двигаться в разные стороны, непринужденно чередуя прошлое, настоящее и как бы будущее (одна из сцен происходит в ноябре 1997 года, а впервые лента была показана в Канне в мае, то есть за полгода до этих событий). Потому что у вечности, которая всех нас ждет за порогом бытия, нет на самом деле никакого понятия о линейно текущем времени. Лишенное же страха и безысходности, более осмысленное и как раз душой воспринятое преодоление зыбкой грани между двумя мирами в немалой степени подготавливается благодаря такому вневременному отношению к действительности, оказывающейся столь же неизменно текучей, словно разжиженной или расплавленной, как и то, что уже не имеет ни времени, ни пространства, ни названия.