РУТГЕР ХАУЭР: ПАДШИЙ АНГЕЛ
Наши зрители, разумеется, запомнили актера Рутгера Хауэра после популярного триллера «Попутчик». Жестокий, издевающийся над молодым водителем попутчик с холодным, даже леденящим взором был то ли безумным маньяком, то ли персонифицированной силой зла, своеобразным «князем тьмы», который должен сгинуть на рассвете. Герой-злодей садистски измывался над невинной жертвой, крушил все подряд, оказавшись в полицейском участке, устраивал громкую пальбу и эффектные взрывы - наподобие небезызвестного Рэмбо, только не имел никаких оправданий для своего беспощадного террора. Его не поддающиеся логическому объяснению разнузданные деяния не прельщали зрителей возможностью видеть в попутчике некоего «ангела мести» - скорее этот персонаж был похож на посланца Смерти, вышедшего на «кровавую жатву». Вряд ли кто-нибудь испытывал сочувствие или скрытую, сладострастную приязнь к своего рода «киборгу-убийце» на ночных дорогах Америки. Но он внушал, помимо заурядного страха, еще и энергетически переданную с экрана силу своей власти, собственную значительность, пусть и неизвестного происхождения.
Я намеренно обратился сначала к «Попутчику», вовсе не считая его удачным, а напротив, школярски-подражательным, зато «разжевывающим» буквально для всех желающих архетипные по мысли и более мастерски выполненные произведения. Как, например, «Блейд-раннер» Ридли Скотта, известный у нас под дословным и поэтому бестолковым названием «Бегущий по лезвию бритвы». Пожалуй, именно в данной картине прославился Рутгер Хауэр, который сыграл одного из буйных, но умных репликантов, вышедших из-под человеческого контроля киборгов-андроидов, антропоморфных роботов. Мало кому из американцев и англичан в то время ведомый голландец, внешне выразительный и, что называется, фактурный актер приковывал к себе внимание не одним лишь экстравагантным видом «панка из будущего» с выбеленными волосами и «отпадным прикидом». Упомянутая энергетика, завораживающая властность натуры заставляли почувствовать в герое Хауэра не только достойного противника для самого «блейд-раннера», неистового полицейского из 2019 года, истребляющего зловредных репликантов, но и некую новую породу суперробота-сверхчеловека, благодаря которому может воцариться на Земле особая диктатура.
В мудрой фантастической антиутопии Ридли Скотта, принявшей обличье лихого боевика, появление Рутгера Хауэра оказалось знаменательным и запомнившимся по воздействию как раз потому, что природный магнетизм актера, кроме осознания значительности его персонажа, еще возбуждал в памяти всевозможные ассоциации и аллюзии. Начиная хотя бы с ницшеанской «белокурой бестии», призванной подчинить себе весь мир. Там, где «Бог умер», а человеческая популяция утратила былое превосходство, приход сверхчеловека стимулирует бунтарские устремления толпы - и панк-репликант вполне готов исполнить роль новоявленного мессии, Христа андроидов и прочих неосторожных порождений людского разума. Для нормальных же особей (а кто с уверенностью определит это по внешнему виду?!) он станет Антихристом, предсказывающим грядущий Апокалипсис.
Впрочем, этот один из ключевых (по признанию самого актера) его персонажей по прозвищу Бэтти (то есть «Сумасшедший») может стать по своему финальному, предсмертному поступку - а именно спасению противника, который превратился из преследователя в жертву беспощадной охоты - даже «человечнее, чем люди, хотя, как робот, он лишен человеческих чувств». Неслучайно эта замечательная по духу сцена из «Блейд-раннера» до сих пор волнует Хауэра, подуставшего от невыразительных и однотипных ролей негодяев и злодеев, мечтающего сыграть «ранимого человека, который, надеюсь наверняка, даст возможность зрителям проникнуть вглубь той личности, каковой я являюсь, больше всего ненавидя непонимание».
Мне кажется, что двойственность облика и сути героев Рутгера Хауэра, который может быть на экране и «падшим ангелом», и «дьявольским отродьем», заключена в его чуть загадочной внешности и внутреннем смятении, борении разнонаправленных сил, что впервые угадал голландский режиссер Пауль Верхувен, открывший для мирового кино своего соотечественника. Хауэр снялся у него в пяти фильмах, став своеобразным альтер-эго постановщика, который считает, что этот актер (в отличие от другого протеже, Еруна Краббе) выражает «светлую сторону естества». Думается, что Верхувен все-таки лукавит, поскольку оба исполнителя явно неоднозначны, говоря по-умному - амбивалентны, а проще - не одним миром или дегтем мазаны.
Рутгер Хауэр, родившийся в 1941 (по другим данным - в 1944) году в актерской семье, успел поработать плотником, сварщиком, садовником, воспринимая «жизнь как приключение». Видимо, по этой причине он нанялся в армию, но вскоре прибегнул к помощи приятеля-врача, симулируя психическую неуравновешенность, чтобы избежать дальнейшей службы. «Думаю, что это была моя действительно первая актерская работа», - вспоминал позже Хауэр. Он поступил в школу драматического искусства в Амстердаме, с 1967 года играл в театре, спустя год дебютировал в кино. Но получил известность в Европе лишь в 1973 году после ленты «Турецкие сладости» Пауля Верхувена (кстати, недавно она была признана по опросу лучшей голландской картиной за всю историю).
Рутгер Хауэр сыграл в ней поначалу даже неприятного, отталкивающего циника, нахала и подонка, пусть и творческого человека, художника-скульптора, который постепенно, а главное незаметно убеждает нас в том, что вся эта грубость и эпатажность поведения - бравада, молодое бунтарство против сытого и лицемерного буржуазного мирка, в конечном же счете, это необходимая защита ранимой и тонко чувствующей души от мерзостей существования. Надо только видеть искренние, сострадающие глаза Эрика, хулигана в жизни и искусстве, когда он в финале кормит турецкими сладостями безнадежно больную Ольгу, свою бывшую возлюбленную. Покоряющая человечность персонажа разительнее выглядит не только на фоне предыдущих его поступков, но, между прочим, и по сравнению с некоторыми последующими созданиями актера. Особенно - в разных простеньких боевиках, где Хауэра, в общем, используют как злодейский типаж («Ночные ястребы», роль очень нехорошего международного террориста, к тому же подготовленного агентами КГБ) или же в качестве «крутого мстителя» («Взять живым или мертвым», «Слепая ярость» и т.п.), который с кулаками, а чаще с оружием в руках, благородно отстаивает добро.
Кстати, именно Верхувен раскрыл в героях этого актера способность к деятельному романтизму, отдаче резервов души на благие цели. В эпической ленте «Солдат королевы» (перевод «Оранжевый солдат» буквален - ведь имеется в виду оранжевый цвет флага королевства Нидерланды) другой Эрик, у которого даже был прототип в реальной жизни, превращается из проводящего время в грубоватых забавах студента-аристократа в преданного (порой сверх меры) солдата королевы, курсирующего с заданиями между Англией, местом ее изгнания, и родной страной, занятой фашистскими войсками.
Этот благородный, но все же суховатый по эмоциям персонаж иронически, постмодернистски переосмыслен Паулем Верхувеном и Рутгером Хауэром в картине «Плоть + кровь». В начале XVI века наемный солдат Мартин во главе отряда отщепенцев ведет непримиримую борьбу со знатным бароном, обманувшим его. И по воле случая Мартин делает своей любовницей красивую блондинку Агнес, предназначавшуюся в невесты Стефану, молодому сыну барона. Междоусобные битвы суверенов трактуются как поединок за обладание красавицей, которая не так уж невинна и сама одержима сексуальной страстью к разбойнику и богохульнику. А он является для простого люда чем-то вроде святого Мартина со шпагой, разящего своим оружием всех подлых врагов истины и справедливости. Герой Хауэра, пожалуй, нигде не был так свят и грешен одновременно, возвышен и низок в поступках, доверчив и вероломен, удивительно нежен и коварно обольстителен, ангелоподобен и инфернален, романтизирован и ернически осмеян, как в этой искусной работе Верхувена, предложившего своему актеру, по сути, бенефисную роль, подобную той, которую он ранее предоставил иному протагонисту - Краббе в «Четвертом мужчине».
Вот почему в высшей степени странно и огорчительно, что этот «пятый мужчина», сыгранный Рутгером Хауэром у Пауля Верхувена, наверно, лучший из всех, стал их последним совместным персонажем. Рассказывают, что съемкам сопутствовали скандалы, которые легко списать на счет капризного исполнителя, зазнавшегося в Голливуде, неблагодарного по отношению к учителю и первооткрывателю. Предполагалось, что Хауэр сыграет в первой чисто американской ленте Верхувена - в «Роботе-полицейском», но в результате был выбран Питер Уэллер, типажно напоминающий Рутгера Хауэра и немало заимствовавший из его манеры игры. Впрочем, и Ерун Краббе больше не появлялся в фильмах Пауля Верхувена, теперь снимающего американских актеров. Две прежде неразлучные пары Хауэр-Верхувен и Краббе-Верхувен исчерпали интерес друг к другу, ощутив потребность творить уже порознь.
Но справедливости ради надо сказать, что, например, Рутгеру Хауэру потом повезло по-настоящему лишь однажды, когда замечательный итальянский режиссер Эрманно Ольми, представитель «поэтического реализма», пригласил его на роль бывшего польского шахтера, а ныне безработного, клошара и пьяницы Андреаса Картака в философской притче «Легенда о святом пропойце» по роману австрийского писателя Йозефа Рота. Уже в названии содержится намек на многозначность образа героя, который в трактовке Хаэура слишком аристократичен для обычного алкоголика и исполнен внутреннего достоинства, не так празден и глуп, чтобы вовсе забыть о клятвенном обещании незнакомому богатому прохожему вернуть одолженные у него двести франков, но уже в виде пожертвования на воскресной службе в церкви святой Терезы из Лизьё. Он, не имеющий веры в душе, должен решиться на своеобразный акт покаяния и воздаяния, вступления в лоно церкви как Храма Господня, совершить ритуал причащения святым символам, той же плоти и крови, над которыми издевался Мартин из фильма Пауля Верхувена.
Изгнанный из рая, настоящий падший ангел, проводящий свою жизнь под мостами через Сену в Париже, может получить второе рождение, воскреснуть заново не благодаря спасительным двумстам франкам, а лишь по собственному внутреннему побуждению, уверовав в высшую милость, очистившись от мирской суеты. Но религиозные поиски имеют в ленте Ольми и гамлетовско-фаустовский смысл - а точно выбранный актер раскрывается как мастер сдержанной интеллектуальной манеры игры, передавая на экране подспудные раздумья немногословного персонажа о мучительных вопросах бытия, которые предстоит решить рано или поздно.
В других картинах героям Рутгера Хауэра абсолютно нет дела до высоких материй - актер только эксплуатирует найденный имидж, существенного его примитивизируя и оглупляя. Или же заявленная многозначность оборачивается своей изнанкой - многозначительностью, как, допустим, в неудавшейся ленте «Ясной лунной ночью» Лины Вертмюллер, еще одного итальянского режиссера. Наделенный энергетикой исполнитель кажется мертвенно-безжизненным еще до смерти персонажа от СПИДа.
Кстати, Хауэр способен выглядеть на экране не только холодным воином-мстителем, но и чувственным, страстным мужчиной порой в рискованных эротических сценах. Речь идет не о давно забытых пикантных фильмах, вроде «Одуванчиков» или «Тайн», а о все тех же картинах Верхувена - начиная с «Турецких сладостей» и кончая «Плоть + кровь». Кроме того, следует упомянуть еще две работы известных режиссеров - «Женщина между собакой и волком» бельгийца Андре Дельво и «Эврика!» англичанина Николаса Роуга.
И в то же время актер склонен скрывать свою частную жизнь от посторонних глаз. Уже много лет он состоит в счастливом супружестве с голландской художницей по имени Ленеке, проводя большую часть свободного времени (хотя снимается излишне много) в своем доме в калифорнийском местечке Марина дель Рей. Еще в молодые годы Рутгер Хауэр предпочитал иногда бросать очередную работу и сбегать от всего и всех к морю. Вот и ныне «море короля» у западного побережья США служит для бывшего жителя низин у Северного моря своего рода пристанищем после разнообразных приключений в киногрезах и наяву вдали от «обретенного рая».
На экране же, несмотря на усилия актера, он все еще остается в лучшем случае антигероем со слепой яростью. А, наверно, был бы не прочь изредка перевоплотиться в романтического премьера. Можно только надеяться и веровать в то, что даже падшие ангелы не лишаются права вновь воспарить на миг - подобно тому голубку, символу бессмертной души, выпущенному из рук умирающего Бэтти Роя из «Блейд-раннера» и устремившемуся ввысь, в распахнутые небеса.
Комментарии читателей Оставить комментарий