Кто-то полетел над гнездом кукушки

США. 1975. 133 минуты.

Авторы сценария Бо Голдмен (Bo Goldman), Лоренс Хобен (Lawrence Hauben) по роману Кена Кизи (Ken Kesey)

Оператор Хаскелл Уэкслер (Haskell Wexler) при участии Билла Батлера (Bill Butler) и Уильяма Фрейкера (William Fraker)

Главный художник Пол Силберт (Paul Sylbert)

Художник Эдвин О’Донован (Edwin O’Donovan)

Композитор Джек Ницше (Jack Nitzsche)

(Jack Nicholson), Луиза Флетчер (Louise Fletcher), Брэд Дуриф (Brad Dourif), Уилл Сэмпсон (Will Sampson), Дэнни Де Вито (Danny DeVito), Кристофер Ллойд (Christopher Lloyd), Скэтмен Кразерс (Scatman Crothers), Сидни Лэссик (Sydney Lassick), Уильям Редфилд (William Redfield), Винсент Скьявелли (Vincent Schiavelli)

Кассовые сборы - $112 млн. (в пересчёте с учётом инфляции - $382,9 млн.)

Премии: 5 «Оскаров» - за фильм, режиссуру, адаптированный сценарий, главные мужскую и женскую роли, 6 «Золотых Глобусов» - за лучшую драму, сценарий, главные мужскую и женскую роли в драме и дебют актёра (Брэд Дуриф), приз Национального совета обозревателей за лучшую мужскую роль, «Бодиль» за лучший неевропейский фильм в Дании, «Серебряная лента» в Италии лучшему иностранному режиссёру, 6 призов БАФТА по итогам 1976 года - за фильм, режиссуру, главные мужскую и женскую роли, второплановую мужскую роль (Брэд Дуриф) и монтаж (Ричард Чью, Линзи Клингмен, Шелдон Кан - Richard Chew, Lynzee Klingman, Sheldon Kahn), в 1993 году включён в Национальный регистр фильмов США

Оценка - 10 (из 10)

Трагикомическая экзистенциальная притча

Быстро ставшая легендарной картина чешского иммигранта Милоша Формана, всего вторая по счёту в его американской карьере, не только завоевала пять основных «Оскаров» (за фильм, режиссуру, адаптированный сценарий, главные мужскую и женскую роли), что произошло лишь во второй раз в истории Киноакадемии, спустя 40 лет после триумфа романтической комедии «Это случилось однажды ночью» Фрэнка Капры. Фильм Формана, который, наверно, можно отнести к жанру трагикомедии, пользовался громадным успехом в кинопрокате США и по-прежнему популярен у обычных зрителей практически во всех странах мира, что подтверждает наличие редких случаев универсальности воздействия ряда кинопроизведений, воспринимаемых на «ура» и критиками, и профессионалами, и массовой аудиторией.

Экранизация культового романа Кена Кизи, известного всё-таки в узких кругах субкультурного толка, произвела мощный эффект на самую разную публику, пожалуй, благодаря расширительной трактовке режиссёром исходной ситуации, когда вместе с героем фильма Рэндлом МакМёрфи, не желающим отправляться в тюрьму и симулирующим признаки безумия, мы попадаем в сумасшедший дом, который оказывается своеобразной моделью общества. Там действуют те же законы, царят те же порядки. Но постепенно мы приходим к выводу, что на самом деле общество - модель сумасшедшего дома. Они меняются местами. Пациенты психиатрической клиники - не безумцы. Они находятся в ней добровольно. Потому что эта «психушка» - как убежище, последнее пристанище. Но и там общество не оставляет их в покое. Люди мечутся в безвыходной ситуации между личным и коллективным безумием. Альтернативы нет. Или тебя сделают настоящим сумасшедшим при помощи электрошока, или же подвергнут «промывке мозгов» в обществе, воспользовавшись средствами «массового оглупления» и тотальной манипуляции.

Но всё-таки персонажи картины решаются, благодаря МакМёрфи, на своего рода бунт, сначала отправившись с ним в самовольную поездку на автобусе, а потом протестуя против распорядка в клинике. МакМёрфи пробудил во всех подзабытое желание быть свободным, а значит - быть человеком. В финале же полная радость освобождения, которую смог почувствовать только исполин-индеец, в одиночку сбежавший из психбольницы - это то, что никогда не выбьет из памяти человека никакое общество. Бежит именно тот, для кого сумасшедший дом - окончательный приют, кто в обществе - самый жалкий отщепенец без прав и свобод. Но он устремляется в неизвестность, практически - в темноту, чтобы ощутить этот краткий миг свободы.

Название романа и киноленты взято из детской песенки-эпиграфа: «Кто-то полетел на запад, кто-то полетел на восток, а кто-то полетел над гнездом кукушки». В вольной интерпретации литературного переводчика произведения Кизи получилась более ритмизованная и вдобавок рифмованная, как и в оригинале, считалочка: «Кто из дома, кто в дом, кто над кукушкиным гнездом». Но в ней, к сожалению, пропал мотив географической распахнутости пространства, открытого на разные стороны света, что имело, наверно, дополнительное значение для Милоша Формана, можно сказать, сбежавшего на Запад с Востока и на себе испытавшего все «прелести» обоих общественных строев - социалистического и капиталистического.

Ведь для него тема внутренней и внешней свободы - на самом деле сквозная как в чешских, так и в американских фильмах: от первого «Отрыва» до пока что последнего «Человека на Луне». Форману претит любое проявление насилия над человеческой личностью, он не приемлет какой бы то ни было формы подавления и подчинения. Так что и в восторженно принятой в США картине «Кто-то полетел над гнездом кукушки», и во встреченной с глухим раздражением экранизации рок-мюзикла «Волосы», и в кисловато оценённой работе «Народ против Лэрри Флинта» несомненен трезвый и беспристрастный взгляд на Америку, которая отнюдь не является раем на Земле, осенённым статуей Свободы.

На американском жаргоне «кукушкино гнездо» - это сумасшедший дом. И бегство навстречу свободе - как полёт над гнездом кукушки. Но кроме того, название имеет иной смысл. Кукушкино гнездо - это гнездо без птенцов. Она бросает их на произвол судьбы - пусть выкарабкиваются сами. Как ни парадоксально, это вполне напоминает типичный американский принцип: «создай самого себя». Так что Америка - это пустое гнездо кукушки, а её родные дети оказываются бесприютными пасынками, бесконечно блуждающими по дорогам.

В этом плане «Кто-то полетел над гнездом кукушки», в том числе и благодаря присутствию Джека Николсона, сыгравшему одну из своих лучших ролей, оказывается точно в контексте американского кино конца 60-х - начала 70-х годов, но одновременно воспринимается и как общечеловеческая притча экзистенциального содержания, повествующая об отношении личности к проблеме свободы, будь она только собственная или общественно значимая.